Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр Страница 54

Среди причин, которые ведут к предпринимательским деформациям, можно выделить несколько идеальных типов[367]:

• Несоответствие формальных и неформальных правил. Здесь речь идет о том периоде, когда предприниматели еще не осознали, что государство является хищником, а экономический успех зависит от неформальных патрональных связей. Получается, что экономические акторы расходуют свои ресурсы нерационально, например когда выделяют средства на участие в государственных тендерах или конкурируют за получение ренты, в то время как оба этих рынка на деле зарезервированы (неформально и дискреционно) за членами приемной политической семьи[368].

• Неопределенность. В дальнейшем, когда акторы осознают, что государство занимается хищничеством, ими движет страх за свою собственность. Например, в России опросы показали, что управляющие недвижимыми активами считали, что их права собственности больше защищены, когда партия Путина «Единая Россия» показала низкие результаты на выборах, что свидетельствует об их осведомленности относительно хищнической природы государства[369]. В таких обстоятельствах экономические акторы и особенно высокомобильный иностранный капитал могут посчитать рынок слишком рискованным и перевести активы в другое государство с более предсказуемым рынком, что приводит к замедлению экономического роста и оттоку оборотного капитала.

• Бумажная волокита. Специфическая проблема (сторонних) малых и средних предприятий заключается в том, что, поскольку для стимулирования конкретных компаний хищническое государство создает правовые нормы по индивидуальному заказу, нормативная база становится чрезвычайно сложной и громоздкой. Эту «внешнюю цену хищничества» платят сторонние компании, которые вынуждены тратить средства на улаживание бюрократических вопросов (пытаясь, законно или незаконно, обойти существующие правила).

• Сокрытие. Со временем, предприниматели осознают, что главный секрет функционирования в условиях реляционной экономики заключается не в том, чтобы оставаться конкурентоспособным в условиях справедливого рынка, а в том, чтобы не стать частью пищевой цепочки хищнического государства. Таким образом, они получают стимул вкладывать свои ресурсы не в максимизацию производства, а в минимизацию стоимости в фазе выслеживания. Для этого они используют различные приемы двойной бухгалтерии и финансовые схемы [♦ 5.6.1.4], а крупные компании могут также практиковать «раздвоение личности» или дробиться на небольшие или средние экономические единицы, чтобы слиться с ландшафтом малых и средних предприятий, и тем самым скрыться от выслеживающих глаз хищника.

Используя триаду Хиршмана «голос – выход – верность»[370], можно сказать, что сокрытие – это особый тип выхода. Однако выход можно выполнить и более простым способом: покинуть страну, юридически и/или физически, а также либо уехать самому, либо перевести активы (a) в зарубежное государство или (b) в нелегальную теневую экономику [♦ 5.5.6.3]. Выбирая «верность», «фирма, – как пишет Маркус, – умиротворяет агрессора; она может предлагать государству денежные выплаты или долю в капитале фирмы, например в надежде сохранить большую часть своих прав собственности и продолжать вести бизнес»[371]. В условиях мафиозного государства верность означает либо описанную ранее посредническую автономию, либо стремление быть принятым в приемную политическую семью. В случае последнего экономический актор частично отказывается от своей свободы (например, в плане имущественных прав) в пользу верховного патрона в обмен на снижение риска стать жертвой. Наконец, подавляющая часть вариантов «голоса», практикуемых в либеральных демократиях, в патрональных автократиях деактивированы не только из-за преобладающей сферы коммуникации [♦ 4.3.1.2], но, что более важно, из-за отсутствия независимой и эффективной судебной власти, к которой могут обратиться частные акторы в случае несправедливых атак [♦ 4.3.5]. Однако, по утверждению Маркуса, даже при таких обстоятельствах «фирмы могут противостоять ‹…› угрозам о лишении имущественных прав через альянсы с заинтересованными лицами, которые могут переложить ‹…› финансовые или политические издержки на потенциальных агрессоров. Соответственно, защита фирмы может сделать пиар самой угрозы или ее последствий более затратными, а значит, менее выгодными для агрессора. Например, иностранные инвесторы в качестве союзников преследуемого предприятия могут вынуждать чиновников нести издержки путем отзыва выгодных для них инвестиционных проектов. Политические издержки, в свою очередь, уменьшают влияние агрессора ‹…›; этот процесс может включать в себя предвыборное давление, общественные протесты или закулисное лоббирование со стороны союзников фирмы»[372]. Кроме того, зарубежные связи компании исторически играли важную роль в ее способности отражать даже полномасштабные атаки, например, когда венгерское хищническое государство потерпело неудачу в охоте на телеканал RTL Klub (благодаря его связям с Германией)[373].

Еще одна особая разновидность деформации, проистекающая из того, что приемная политическая семья является доминирующим координирующим актором в экономике [♦ 5.6.1.1], – это образование различных пузырей. В экономической литературе под «пузырем», как правило, понимают нестабильную ситуацию, которая возникает из-за чрезмерных инвестиций в актив и/или его быстрого расширения, выходящего за рамки возможностей бизнеса[374]. Пузыри можно дифференцировать по различным критериям и располагать их на шкалах следующего вида:

• от общего – это значит, что пузырь присутствует на каждом рынке, а его сокращение влияет на всю экономику (глобальный экономический кризис), до частного, то есть последующий кризис затрагивает только одного инвестора, актив или сектор;

• от возникновения в результате безличных рыночных сил, таких как инфляция или несогласованные действия отдельных инвесторов с завышенными ожиданиями (кризис перепроизводства)[375], до возникновения в результате личного осознанного решения вместе с ожиданием субсидий;

• от государственной корректировки – после сжатия пузыря государство использует различные средства экономической политики для сглаживания последствий кризиса, до отсутствия государственной корректировки – в таком случае последствия кризиса не смягчаются каким бы то ни было государственным вмешательством.

В условиях рыночной экономики государство подчиняется принципу общественных интересов [♦ 2.3] и может соответствующим образом корректировать пузыри, если они терпят провал[376]. Решая проблемы, связанные с пузырями конкурентного рынка, государство может использовать нормативное вмешательство, например контрциклическую фискальную политику, или дискреционное вмешательство, например предоставление финансовой помощи конкретной компании. Но, как правило, в таких случаях даже «фаворитизм»[377] имеет под собой основания не допустить критическую ситуацию в экономике, которая может возникнуть, если позволить компании, такой как банк или крупный работодатель, разориться[378]. Конечно, в большинстве случаев государство позволяет рыночной экономике функционировать по принципу прибылей и убытков и может освободить человека от последствий принятия индивидуальных рискованных решений только в случае серьезных внешних эффектов банкротства. Кроме того, вопрос об участии правящей политической элиты в капитале таких компаний не может даже возникнуть, поскольку сферы социального действия отделены друг от друга [♦ 3.2]. Лоббистские группы могут обращаться к лицам, отвечающим за принятие решений, а некоторые из их политических решений могут быть поставлены под сомнение, но политики не оказывают финансовую поддержку сами себе, своим экономическим подставным лицам или членам своей патрональной сети.

Напротив, государство в условиях реляционной экономики патрональных