Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр Страница 64

характер и действуют по принципу интересов элит, но им не достает монополии на власть. Соответственно, аннексионные механизмы в целом и экономическая патронализация и патримониализация в частности осуществляются лишь частично, а режим может достичь только уровня плененного государства. Конкурирующие патрональные сети захватывают определенные рынки и превращают их в реляционные (и в таких случаях правящая патрональная сеть всегда наиболее успешна), но экономика в целом не приобретает реляционный характер. Скорее, ее можно описать как «смешанную» рыночную экономику с (более или менее значительным) большинством конкурентных рынков и (более или менее значительным) меньшинством реляционных.

Что касается диктатур с использованием рынка, то они чуть более сложны в этом отношении. Хотя формально их экономика является капиталистической, а также рыночной, то есть большинство их рынков функционирует в соответствии с регулируемой рыночной координацией, это суждение – просто статистический факт, который не объясняет ее сути. Экономика диктатуры с использованием рынка, классическим примером которой в посткоммунистическом регионе является Китай, демонстрирует динамический баланс трех экономических механизмов, взглянув на который почти невозможно определить, какой тип рынка доминирует, то есть «руководит» другими (подчиненными) типами.

В следующих частях мы более подробно остановимся на этой политической системе. Теоретически диктатура с использованием рынка могла бы развиться из экономик и режимов нескольких типов[453], но в посткоммунистическом регионе она всегда вырастала из коммунистических диктатур, с одной стороны, сохраняя партию-государство и пресекая политическую оппозицию, а с другой – допуская отчасти свободное функционирование экономической сферы. Далее речь пойдет об этом варианте диктатуры с использованием рынка.

5.6.2.2. Бюрократическое перераспределение ресурсов и регулируемая рыночная координация: сеть партии-государства меняет модель, но не меняет режим

Для анализа режимов, возглавляемых партией-государством, Мария Чанади предложила сравнительную модель[454]. Она пишет, что ее интерактивные модели партии-государства (Interactive Party-State (IPS) model) «являются теорией, которая построена по принципу снизу вверх и содержит сходства и различия партий-государств с точки зрения того, как реализуются структурные характеристики распределения власти, интерпретируемые как сети. Люди, которые отвечают за принятие решений в партии, государстве и экономике, находятся в тесной взаимосвязи, либо подчиняясь, либо продвигая свои интересы. В результате этого возникает специфический процесс принятия решений ‹…›. Основными элементами, свойственными сети партии-государства, являются: 1. партийная иерархия, которая монополизирует политическую сферу. 2. Государственная иерархия, которая монополизирует экономическую сферу, а следовательно, извлечение и распределение ресурсов. 3. Связанные между собой цепочки подчинения, которые берут начало в партийной иерархии и являются ее инструментами власти, и проникают в структуры должностей, деятельность и организации, которые не входят в партийную иерархию. 4. Структурная обратная связь, как внутри партии и государственных иерархий, так и между государственными и партийными иерархиями»[455].

Эта модель отвечает целям нашего исследования, потому что позволяет определять и сравнивать то, как сферы политического и экономического действия взаимосвязаны в коммунистических диктатурах и диктатурах с использованием рынка. Чанади выделяет три модели сети партии-государства идеального типа, которые различаются на основе того, как переговорные возможности, определяемые как способность извлекать, привлекать и распределять (экономические) ресурсы, а также противостоять государственному вмешательству, распределяется между акторами (Таблица 5.26)[456]. Та модель, которую она называет «самоэксплуатацией», соответствует коммунистической диктатуре идеального типа. В ней вся власть сконцентрирована в руках номенклатуры высшего уровня. Центральные планировщики координируют бюрократический процесс перераспределения ресурсов, не получая обратной реакции, так как находящиеся в их подчинении индивиды имеют ограниченные возможности для противодействия или торга. К этому можно добавить, что плановая экономика является закрытой тоталитарной производственной структурой в том смысле, что (1) конкретному производителю разрешается производить только то, на что у него есть разрешение (целевые показатели можно перевыполнять, но открыть новое частное предприятие невозможно), и (2) официальных рынков, на которых товары, произведенные сверх плана, можно было бы продавать и покупать по рыночным ценам, не существует. Отсюда следует, что эта модель описывает коммунистические диктатуры и плановую экономику идеального типа, которые были характерны для Советского Союза при Сталине, для Восточной Европы и Китая 1950-х годов, для Румынии до революции 1991 года и Северной Кореи в настоящее время[457]. На этом этапе нет необходимости подробно останавливаться на модели саморазрушения, поскольку она не соответствует ни одному из наших идеальных типов режимов как таковому (скорее, коммунистические диктатуры по мере приближения к типу диктатуры с использованием рынка могут в нее трансформироваться)[458]. Разновидность, на которой следует остановиться подробнее, это самоустранение, которое Чанади рассматривает как один из способов функционирования коммунистической диктатуры, но мы понимаем ее как идеальный тип диктатуры с использованием рынка. Как было заявлено в названии этой части, эволюция коммунистических диктатур в диктатуры с использованием рынка предполагает смену модели без смены режима, что означает, что система остается диктатурой, и в политической сфере партия-государство сохраняет свою гегемонию [♦ 7.3.1]. Однако, хотя в модели самоэксплуатации основными чертами сети партии-государства являются (1) централизация власти и (2) закрытая тоталитарная производственная структура, процесс трансформации означает, что партия-государство утрачивает именно эти две характеристики. В условиях диктатуры с использованием рынка власть, которую мы понимаем как бюрократическое планирование перераспределения ресурсов, децентрализуется, а производственная структура в рамках системы партии-государства становится более открытой.

Таблица 5.26: Разновидности распределения власти идеального типа в интерактивных моделях партии-государства (IPS). Источник: Csanádi M. Interpreting Communist Systems and Their Differences in Operation and Transformation as Networks. Budapest: Centre for Economic and Regional Studies, 2014. P. 21

В Китае этот процесс проходил через серию постепенных реформ[459]:

• больше полномочий по принятию решений (о производстве, маркетинге, инвестициях, персонале и т. д.) было делегировано акторам субнационального уровня и государственным предприятиям, что привело к распространению горизонтальных связей внутри системы;

• были распущены сельскохозяйственные кооперативы и введена система ответственности домашних хозяйств, в результате чего взаимосвязанные цепочки сети, входившие ранее в состав кооперативов, оказались в подвешенном состоянии;

• были сокращены объем и количество обязательной продукции, установлены более высокие цены на госзакупки;

• была введена система двойных цен, позволяющая продавать сверхплановую продукцию по рыночным ценам (сначала в сельском хозяйстве в 1970-х годах, а затем в промышленности с начала – середины 1980-х годов);

• рынок стал «открытым», поскольку предпринимательство было разрешено за пределами сети как в форме прямых иностранных инвестиций, так и в форме новых частных предприятий внутри страны (включая инвестиции с нуля).

Все это объясняет, как бюрократическое перераспределение ресурсов и регулируемая рыночная координация сочетаются друг с другом и образуют динамический баланс. Частная рыночная экономика возникает параллельно с уже существующей плановой, поскольку партия-государство, которая контролировала производство и