Сергей Чуркин - Спецслужбы мира за 500 лет Страница 8

В 1572 г. непосредственное руководство английской разведкой перешло к Френсису Уолсингему. В 1580 г. Рим объявил, что всякий, убивший Елизавету «с благочестивым намерением свершить Божье дело, не повинен в грехе и, напротив, заслуживает одобрения». Но убить королеву не удалось, Уолсингем неотступно преследовал иезуитов, проникавших под различными масками в Англию, внедрял своих агентов в ряды Общества Иисуса, вел жесткое наблюдение за всеми возможными контактами агентов папского престола и главное – не раз выявлял и хитроумно предупреждал покушения на жизнь своей королевы.

В задачу британских секретных служб входило также наблюдение за подготовкой к высадке в Англии испанской армии и сбор информации, обеспечивавшей успешные действия английских корсаров в войне на морях. Уолсингем, сеть которого состояла из особо доверенных лиц, получал нужные сведения из двенадцати резидентур во Франции, из девяти – в Священной Римской империи, из четырех – в Испании и Италии и из трех – в Нидерландах. Правление Елизаветы I иногда называют «золотым веком Англии», в том числе благодаря деятельности королевской секретной службы, сотрудники которой добывали и вовремя доставляли крайне важную для деятельности английского государства информацию.

На другом конце света, Дальнем Востоке, происходили невидимые для Европы, но очень важные для развития секретных служб события, недаром XVI в. в Японии впоследствии будет назван периодом воюющих царств (Сэнгоку дзидай). В результате множества междоусобных войн многие старые феодальные дома были низвергнуты, а их место заняли другие, более мелкие, находившиеся от них в феодальной зависимости. И этому во многом способствовала тайная война.

«Люди охотились и воевали во всем мире, – писал историк-японист А. М. Горбылев, – но именно в Японии искусство шпионажа и военной разведки в период Средневековья достигло наивысшего развития. <…> Думается, свою роль здесь сыграла целая совокупность разнообразных факторов: географических, исторических, психологических.

Говоря о географических факторах, нужно в первую очередь отметить близость великой цивилизации Китая. Почти каждый скачок в культурном развитии Японии был связан с усилением китайского влияния. Сказалось это влияние и в искусстве шпионажа. Правда, проявилось оно не столько в сфере конкретных приемов, сколько в области теории и психологии.

Сложный горный рельеф, обилие речушек и зарослей способствовали развитию методов малой войны – неожиданных нападений, засад, диверсий; условия, в которых велась война, предопределили исключительную важность личного мастерства воина, возникновение малочисленных, но чрезвычайно боеспособных отрядов, способных эффективно действовать в самых сложных условиях.

К историческим факторам следует отнести существование в Японии особого военного сословия – самураев – и сильную раздробленность страны в период Средневековья. Господство самурайского сословия способствовало росту престижа военного дела и стимулировало развитие военного искусства во всех его формах. Раздробленность вела к постоянным конфликтам, войнам, которые опять-таки подстегивали изучение военного дела. К тому же начиная с первой половины XIII в. в Японии начала складываться особая социальная прослойка наемников, живших за счет войны. Именно из нее со временем и выделились нинкэ – семьи, сделавшие своим бизнесом шпионаж».[11]

В национальном характере японцев следует отметить две черты: бережное отношение к наследию предков, способность к активному усвоению и быстрой адаптации достижений других народов. Умение адекватной компиляции и мгновенного японизирования всего нового стало одной из визитных карточек японской культуры. В VII в. в Японию попадает «Трактат о военном искусстве» великого китайского стратега Сунь-цзы. В нем автор особое внимание уделял вопросам военной хитрости: «Война – это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него всего полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если его силы дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает».[12] Наставления великого стратега в области тайной войны не потеряли значения в настоящее время, так же как не потеряют они своей актуальности и в обозримом будущем.

Искусство японских разведчиков – синоби, которых в XX в. стали именовать ниндзя, – интенсивно развивалось и совершенствовалось, расцвет его приходится именно на XVI в. Синоби являлись разносторонними специалистами: лазутчиками, диверсантами, охранниками, советниками военачальников.

Многовековая система «японской пятидворки», построенная еще при первых сёгунах,[13] настолько проникла во все слои японского общества, что появление незнакомца в кратчайшие сроки становилось известным местному дайме[14] или соответствующему чиновнику центрального правительства, а в особо важных случаях о чужаке незамедлительно докладывалось и самому военному правителю (сёгуну). Суть системы заключалась в том, что любое территориальное образование разделялось на пятерки, которые обязаны были быстро переправить информацию старшему; пятерка старших передавала информацию своему куратору и т. д. От того, кто и насколько быстро принесет ценную информацию, зависело применение системы «маленьких пряников» или «очень большой дубинки». Продвинуться по службе, получить под начало подразделение, вовремя поменять политическую позицию и многое другое, связанное с получением благ или просто с сохранением жизни, зависело от скорости и точности доставки информации и умения быстро сориентироваться в сложной политической конъюнктуре.

Упаси вас бог подумать о предательстве в среде высокородных самураев: для многих из них такого понятия не существовало в принципе, они просто вовремя меняли позицию и оказывались в стане победителей. Кодекс чести оставался уделом менее знатных представителей самурайского сословия, обязанных совершать традиционное сеппуку в случае поражения или казни своего господина. Лишь немногим представителям военного сословия удавалось стать ронинами – свободными воинами без хозяина. Даже самые сильные и защищенные многочисленной охраной и свитой фигуры японского общества постоянно жили в ожидании удара в спину, который мог настигнуть их с любой стороны, в том числе и со стороны ближайших и вполне доверенных лиц. Для укрепления своего положения и предупреждения возможных потрясений они пользовались огромным количеством как внутренних, так и внешних шпионов из самых разных слоев общества.

Вот в такое «шпионское» общество после кораблекрушения и попали в 1542 г. первые португальцы. А со следующего года они начали развивать монопольную торговлю с Японией. Информация о далекой стране дошла до иезуита Франциска Ксаверия, и в 1549 г. он сам высадился в Стране восходящего солнца. Португальцы, а с 1580 г. и испанцы привозили из Европы в Японию огнестрельное оружие, а вывозили оттуда золото и серебро.

Приняв у себя иезуитов, феодалы острова Кюсю не только дали им разрешение на свободную проповедь, открытие школ и церквей – многие из них сами приняли католичество в надежде привлечь в свои порты больше торговых кораблей и тем самым увеличить запасы огнестрельного оружия, столь необходимого для борьбы с другими феодалами. Как и в Европе, развитие и применение огнестрельного оружия привело к изменениям в военной тактике. Пехота, вооруженная ружьями, стала играть более весомую роль в массовых стычках, а роль самурайской конницы постепенно снижалась, что, в свою очередь, потребовало модернизации тактики ее применения на поле боя.

Непрерывные феодальные распри разоряли Японию, тормозили ее развитие, поэтому с середины XVI в. крупные дайме стали предпринимать попытки объединения страны. При этом к 1580 г. в Японии насчитывалось уже около 150 тысяч христиан, в католичество были обращены знатные дома Арима, Мори, Омура, Отомо, Хосакава и др., а в 1582 г. иезуиты организовали посольство христианских правителей Кюсю в Португалию, Испанию и Италию. Послы были приняты испанским королем Филиппом II и папой Григорием XIII. Но уже в 1587 г. канцлер Хидэеси издал указ о запрещении в Японии христианства и об изгнании иезуитов из страны. Однако фактически этот указ не был выполнен, а иезуиты укрылись во владениях верных им дайме.