Сергей Чуркин - Спецслужбы мира за 500 лет Страница 9

В Китае (Великой Минской империи) португальцы впервые появились в 1516–1517 гг., а еще через три года в Пекине была основана первая португальская миссия. Но император Чжу Хоучжао не принял португальских посланцев, а после его смерти португальцы были отправлены в тюрьму, где и погибли. В 1521 г. военный флот минской династии разбил флот португальцев и отбросил их от Туен Муна (Дуньмэнь).

С середины XVI в. в государственном аппарате Минской империи появились признаки разложения и коррупции. Уже к 1549 г. было организовано прибытие ежегодных португальских торговых миссий на остров Шанчуань у берегов Гуандуна. А в 1557 г. с помощью подкупа местных властей португальцы получили в свое распоряжение остров в непосредственной близости от берега, где основали город и порт Макао (Аомынь). Минская империя медленно, но верно деградировала.

Что касается Московской Руси того времени, расположенной посредине между Востоком и Западом, то в первой трети XVI в. завершилось создание территориального ядра единого Российского государства и централизованного государственного аппарата. Уже в конце правления Ивана III (1462–1505) под власть Москвы перешли князья Новгород-Северский и Черниговский. В 1503 г. великий князь Литовский признал право Ивана III на владения Брянском, Гомелем, Путивлем, Черниговом и большей частью витебских и смоленских земель.

Во время правления Василия III (1505–1533) к Москве были окончательно присоединены Пермские земли, Псков, Волоцкий удел, Рязанское и Новгород-Северское княжества, а в 1514 г. Смоленск. Также были заложены основы самодержавного правления. В 1510 г., после присоединения Пскова к Москве, монах псковского Елеазарова монастыря Филофей[15] направил великому князю послание, в котором впервые была сформулирована церковно-политическая доктрина «Москва – третий Рим». Скорее всего, именно она послужила основой для изменения титула великого князя Московского, который стал именоваться государем всея Руси.

Одновременно с процессом консолидации власти происходило и укрепление княжеских секретных служб: разведки, контрразведки, государевой охраны, которые позволяли великому князю и государю всея Руси использовать скрытые от посторонних глаз средства и методы борьбы как с внутренними, так и с внешними врагами.

Внешними стимулами развития государевой службы безопасности стали русско-польская война 1507–1522 гг. из-за Смоленска, проникновение на Русь купцов Союза свободных городов Северной Европы (Ганзы), получивших в 1514 г. разрешение торговать в Новгороде и Пскове и право на проезд в Холмогоры, а также усиление надзора за дипломатами, число которых заметно возросло.

Внутренним фактором явилась разгоревшаяся в 1509 г. борьба между сторонником сильной великокняжеской власти игуменом Волоцкого монастыря Иосифом и новгородским архиепископом Серапионом, настаивавшем на приоритете верховенства Церкви над властью светской. В итоге церковный собор заточил Серапиона в Андрониковом монастыре, поставив таким образом окончательную точку в определении приоритетов светской и церковной власти на Руси.

В этот период различные виды секретной деятельности максимально засекречиваются и становятся династическими. Можно утверждать, что в первой четверти XVI в. на Руси происходило определенное разделение княжеской секретной службы на две наиболее выделяющиеся из всего множества направлений линии: политический розыск и контрразведка.

Василий III продолжил начинания предков, направленные на укрепление резервной базы московских князей на севере. Он неоднократно приезжал в Вологду на богомолье и даже выражал желание принять постриг в Кирилло-Белозерском монастыре.

«Нам важно отметить два обстоятельства, – писал П. А. Колесников, – которые были понятны современникам, но потом забылись. Во-первых, вероятно, уже в конце XV в. наиболее надежным местом хранения великокняжеской казны были Белоозеро и Вологда, особенно когда последняя стала уездным центром. Из нее можно было при необходимости перенести казну в другое безопасное место. В 1480 г., когда на Угре решался вековой вопрос об окончательной ликвидации монголо-татарского ига, Иван III отправляет свою жену Софью вместе с казной на Белоозеро. В завещании Ивана III говорится о великокняжеской казне на Белоозере и в Вологде. Во-вторых, огромный район Европейского Севера, вошедший к концу XV в. в состав Российского государства, особенно Вологодский и Белозерский уезды, были значительным резервом пополнения государевой казны. Не случайно в своем завещании Иван III передает сыну, кроме коренных великокняжеских земель, ряд важных городов и земель на севере (Вологда, Белоозеро, Двина и Вятка). Особенным вниманием великих князей, начиная с Василия II, пользовались северные монастыри: Спасо-Прилуцкий, Кирилло-Белозерский, Ферапонтовский и др.».[16]

Посол Священной Римской империи Сигизмунд Герберштейн, прибывший в Москву с дипломатической миссией в 1526 г., оставил такие заметки о Вологде:

«Так как крепость ее укреплена самим характером местности, то говорят, что государь обычно хранит там часть своей казны».[17]

Во время регентства вдовы Василия III Елены Глинской (1533–1538) в Москве под руководством выходца из Италии архитектора Петрока Малого строится Китай-город, название которого происходит от древнерусского слова «кета» («кита») – корзина, плетень. Позднее подобные укрепления появились в Смоленске, Себеже, Пронске и Вологде. Строительство плетеных укреплений объясняется их простой и в то же время эффективной антипушечной конструкцией. Неприятельские ядра, проходя сквозь плетень, вязли в насыпной сердцевине, не разрушая преграды. Преимуществами таких сооружений, кроме высокой оборонительной эффективности, были скорость постройки и быстрая восстанавливаемость.

Как показали раскопки 1994 г., китай-крепость в Вологде имела следующие параметры: «Глубина рва от дневной поверхности XV в. достигала 2,5 метра при ширине до 23 метров. <…> По результатам дендрохронологического анализа дата рубки дерева, примененного при строительстве укреплений, определена около 1548 г. Четыре ряда плетней, проходивших внутри вала, состояли из вертикально вбитых в грунт жердей, оплетенных ветками. Расстояние между крайними рядами колебалось в пределах 5–5,2 метра – очевидно, ширина деревоземляного вала в основании была не менее шести метров».[18]

Мы осознанно уделяем такое большое внимание Вологде, поскольку в царствование Ивана Грозного город приобрел особое стратегическое значение.

Правление Елены Глинской, опирающейся на помощь конюшего и воеводы Василия III И. Ф. Телепнева-Оболенского и М. Ю. Захарьина-Юрьева, началось в борьбе с родовитым боярством. Одним из первых в тюрьму был заточен брат покойного государя удельный князь Дмитровский Юрий Иванович, пытавшийся заявить свои права на престол. Подверглись аресту бояре И. Ф. Бельский, И. М. Воротынский и Б. Трубецкой. В 1534 г. дядя Глинской Михаил вступил в переговоры с польским королем Сигизмундом I и попытался перебежать в Речь Посполитую,[19] но был пойман, привезен в Москву и приговорен к смерти. В 1537 г. второй брат Василия III, удельный князь Андрей Иванович Старицкий, попытался организовать заговор против регентши, опираясь на новгородское дворянство. Но реализовать свои планы заговорщики не сумели, Старицкий был вызван на переговоры в Москву, где подвергся аресту и умер в тюрьме.

После смерти Глинской в 1538 г. (в Москве ходили слухи о ее отравлении) начался период боярского правления при малолетнем Иване IV, протекавший в обстановке ожесточенной борьбы за власть между кланами Бельских и Шуйских.

Как показывают исторические источники, на формирование личности царя наложили отпечаток детские годы, когда он бессильно взирал на дела, творимые князьями и боярами из своего ближайшего окружения. Вместо того чтобы вразумлять и учить ребенка, те помыкали им и его братом Григорием, приказаний Ивана не исполняли, над личными просьбами насмехались, дурные наклонности не подавляли и лет с двенадцати угождали в низменных наслаждениях.

При этом шло уничтожение одних боярских кланов другими, находившимися в данный момент ближе к трону. В 1538 г. князь И. Ф. Телепнев-Оболенский был помещен в тюрьму, где через год скончался, а содержавшиеся в заключении И. Ф. Бельский и А. М. Шуйский были выпущены и заняли место в Думе. Первоначально Бельские взяли верх над Шуйскими, но уже в 1542 г. И. В. Шуйский захватил власть и отправил И. Ф. Бельского в заточение на Белоозеро, где тот вскоре был убит.

Юный государь все видел, слышал и запоминал. Под влиянием оскорблений и лести сформировались такие черты его характера, как презрение и ненависть к боярству. Бояре, посеявшие ветер интриг, в итоге пожали бурю возмездия: корыстолюбие, чванство и угодничество бумерангом поразили тех, кто забыл о своем предназначении – служить Отечеству и государю.