Михаил Шишкин - Русская Швейцария Страница 87

В.Ф. Нижинский

Нижинский то принимает участие в саночных соревнованиях, мчится вниз, рискуя разбиться, по крутым виражам ледяного желоба, то с дочкиным крестом скитается по округе, призывая всех встречных идти в церковь, то принимается танцевать на горных кручах безумные импровизации.

В январе 1919 года он устраивает представление в отеле «Сувретта-Хаус» (“Suvretta-Haus”) – собирается танцем выразить страдания молодых людей, погибших на войне. Перед выходом на сцену он говорит с трепетом жене: «Сегодня день моего соединения с Богом». Танец Нижинского публика не воспринимает. Многие в зале встают и уходят. Это его последнее выступление. Из Сен-Морица жена увозит его в Цюрих, в психиатрическую лечебницу.

Рукопись В. Нижинского

Иногда позволяют себе отдохнуть в горах Граубюндена послереволюционные эмигранты. Так, летом 1929 года в Давосе после долгого перерыва встречаются Вячеслав Иванов с Эмилием Метнером. Иванов с дочерью Лидией приезжает из Италии, Метнер, ставший в эмиграции из символиста учеником и переводчиком Юнга, – из Цюриха. В кафе, где происходит встреча, играет музыка. Метнер в Москве был известен тем, что от музыки у него начинались боли и припадки. Считалось, что причиной заболевания была семейная трагедия – любимая женщина Эмилия стала женой его брата-композитора. Однако теперь Эмилий не обращает даже внимания на шумные аккорды. На недоумение старого друга он отвечает: «Результат лечения Юнга». Лидия Иванова вспоминает: «На меня лично образ Метнера произвел крайне угнетающее впечатление: он мне представился как бы человеком, отчасти уже мертвым, который еще ходит и действует нормально. В результате лечения что-то в его душе (музыка?) было убито. Что-то очень существенное. Душа уже не вполне живая, искалечена, ампутирована. Этого добился Юнг своим психоанализом? Но какая же плата!»

Через несколько лет, получив Нобелевскую премию, в Сен-Мориц приезжает отдыхать с женой Бунин.

Совсем редким исключением является в те годы посещение курортов Граубюндена гостями из Советской России. Такой редкий случай представляет приезд в Давос Константина Федина, который лечился от туберкулеза в санатории «Гелиос» (“Helios”) с 7 сентября 1931-го по 2 июля 1933 года. Здесь писателем написаны «Похищение Европы» и «Санаторий “Арктур”» – своеобразный советский ответ на «Волшебную гору» Томаса Манна.

В Граубюнден часто приезжает летом в швейцарский период своей жизни Набоков. Так, например, в Сен-Морице писатель проводит с женой июль 1965 года. В «Гранд-Отеле» (“Grand Hotel”) курорта Бад-Тарашп (Bad Tarasp) отдыхает Набоков летом 1966 года. В Ленцерхайде (Lenzerheide) летом 1972-го проводит он месяц непрекращающихся дождей. Летом 1975 года приезжает писатель отдыхать в Давос, вернувшись из Франции, где была презентация французского перевода «Ады».

В Давосе на следующий год случается с Набоковым во время его ежедневной охоты на бабочек роковое падение. Июльским днем 76-летний писатель взбирается за порхающей добычей на скалы и, поскользнувшись на крутом склоне, падает. Выпавший из рук сачок цепляется за ветку. Набоков пытается достать его и снова падает, но подняться уже не в состоянии. На его счастье, недалеко проходит линия канатного подъемника. Едущие в кабине видят старика, который, как им кажется, прилег отдохнуть на солнышке, улыбается и машет рукой. Только уже на обратном пути, увидев Набокова, лежащего всё в том же положении, служащий подвесной дороги понимает, что нужна помощь. За Набоковым посылают людей с носилками. Обходится без переломов, но после этого случая его организм начинают одолевать болезни, от которых писатель уже не оправится. По возвращении в Монтрё он должен будет лечь в больницу, и с этой поры пребывания на больничной койке станут учащаться. Набоков будет шутить, что его сачок, оставшийся в горах, висит на ветке, «как лира Овидия».

XI. Пушкинский профиль Маттерхорна. Валлис

«Аня, милая, я хуже чем скот! Вчера к 10 часам вечера был в чистом выигрыше 1300 фр. Сегодня – ни копейки. Всё! Все проиграл! И все оттого, что подлец лакей в Hotel des Bains не разбудил, как я приказывал, чтоб ехать в 11 часов в Женеву. Я проспал до половины двенадцатого. Нечего было делать, надо было отправляться в 5 часов, я пошел в 2 часа на рулетку и – всё, всё проиграл».

Ф.М. Достоевский. Из письма А.Г. Достоевской, 6 октября 1867 г.

Переход через Альпы, даже еще к середине XIX века, представлял непростую задачу и был сопряжен с многочисленными опасностями. Чтобы представить себе, как это происходило, начнем главу о горном швейцарском кантоне Валлис (Wallis) с того, что пройдем Симплонской дорогой к знаменитому перевалу вместе с Николаем Станкевичем, московским литератором и философом, совершившим свой переход через Альпы осенью 1839 года.

Путь, который занимает теперь лишь пару часов на автомашине, представлял собой в те времена многодневное путешествие. Из Женевы русский путешественник отправился до Веве, откуда начиналась старинная дорога, ведущая в Италию, и, сев там вечером в дилижанс, ночевал уже в долине Роны, в местечке Сен-Морисе (не путать со знаменитым курортом в Энгадине). «Оттуда узкою долиною мы добрались до Сиона, главного города в кантоне Валлис». Здесь снова ночевка. Следующую ночь путешественники должны были провести в Бриге (Brig), на подходе к Симплон, но в местечке Туртман (Turtmann) вынуждены были остановиться из-за дождя: “Вся долина к Бригу была залита водою”. Переждав ночь, двинулись дальше: “Вода спала, так что можно было видеть дорогу, и мы продолжали несколько времени покойно наше странствие, как вдруг, не доезжая Брига, услышали, что нам должно спешиться и идти с час горою, потому что в долине вода. Делать нечего: мы вооружились зонтиками, взвалили чемоданы на швейцаров, пришедших к нам навстречу, и пошли…»

Добравшись до Брига, измученные путешественники узнают, что дальше дороги нет: «Новое известие: мост сломали, чтобы дать воде свободный проход и отвести ее от местечка. <…> На другой день нельзя было думать о пути: дождь лил, и горы дымились в облаках».

После еще одной утомительной ночевки Станкевич снова отправляется в путь. Дорога большей частью идет над пропастью. «Но вот мы очутились над местом, где буря оставила следы: камни лежали на дороге; сосны, вырванные с корнем, спускались к нам, одна лежала даже на самой дороге, – еще дальше, и нам пришлось слезть, потому что на дорогу съехал целый холм с горы, коляску перетащили кое-как, и мы очутились в галерее, прорезанной в скале, которая преграждает дорогу; через нее с шумом несется водопад и падает в пропасть, капли от него проникают свод и угощают путешественников дождевою ванною.

Н.В. Станкевич

Прошедши это и еще другое подземелье, мы поднялись на высшую точку Симплона – бесплодная земля открылась перед нами. Резкий ветер веял в лицо, и мы, за час перед этим не знавшие, что делать от жару, стали кутаться. Камень и крест обозначают вершину; недалеко от них выстроен дом, принимающий в случае нужды путешественников под свою кровлю. Отсюда дорога ведет вниз, и мы скоро спустились в деревеньку Симплон. <…> Оказалось, что от Симплона к Домо д’Оссоле (первый итальянский город) дорога так испорчена, что даже верхом нельзя проехать…»

Уже из Флоренции, подводя итоги этому полному опасностей пути, Станкевич напишет Грановскому: «Тут бури и наводнения поставили дорогу вверх дном; мы провозились Бог знает сколько времени и наконец должны были из деревушки Симплон идти верст 20 пешком… – по большей части на четвереньках».

Пройдем же теперь по этому пути по стопам москвича вверх по течению Роны – от Женевского озера до Симплонского перевала, останавливаясь в тех местах, которые так или иначе связаны с русской историей и культурой.

На восток от Эгля (Aigle) идет живописная долина, полная тихих курортных местечек. Лейзен (Leysin) был известен в России до революции лечением легочных заболеваний. Например, в 1911 году здесь лечится от туберкулеза Борис Кустодиев. На «русском рождественском концерте», организованном самими больными, художник устраивал «живые картины». Связан Лейзен и с именем Стравинского. Здесь живет композитор в феврале-марте 1914 года в «Гранд-Отеле» (“Grand Hôtel”) и заканчивает работу над «Соловьем». Считается, что на сочинение «Свадебки» вдохновила Стравинского свадьба, увиденная им в Лейзене. В тридцатые годы здесь лечился поэт Анатолий Штейгер.

В Ормоне (Les Ormonts), в двадцати километрах от Эгля, в 1895 году устраивают переговоры Плеханов, Потресов и Ленин. Молодые социал-демократы, приехавшие из России, поднялись сюда пешком крутыми тропинками от Женевского озера. Это путешествие – первое знакомство Ленина, будущего любителя Альп, с горами. Потресов вспоминает: «Беседа происходила летом 1895 года в горах в местечке Ормони (неподалеку от долины Роны). В эту горную деревушку Ленин и я (третьим нашим компаньоном был А.В. Воден) пришли пешком из Кларана через довольно высокий горный перевал. Туда же, в Ормон, приехал Плеханов, и мы всей компанией поселились в одном пансионе». Здание небольшой гостинички с громким названием «Гранд-Отель», где определялась судьба империи, сгорело, но отель существует по-прежнему в новом здании под тем же названием. В эти места Ленин приедет еще раз в 1908 году, чтобы провести несколько дней в соседнем селении Вер л’Еглиз (Versl’Eglise).