Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #7 Страница 11

- Встретил, понимаешь, совершенно случайно одного бандюгана. Он у меня еще в разработке был. Не узнать парнишку - словно с обложки "Плейбоя" сошел. Вместе с часами и запонками упакован тысяч так на пятьдесят - баксов, естественно. Увидел меня, обрадовался. "Сколько зим, говорит, сколько лет, господин полковник!" Пообедать пригласил. Посидели мы с ним пару часов в японском ресторане. Кстати скажу, палочками не так уж и сложно орудовать, я сходу научился. Так вот, много интересного он о себе рассказал. Добропорядочный теперь, мол, гражданин, бизнес вполне легален. Большими делами ворочает, во власть вхож. Пригласил к себе начальником службы безопасности. Кто, говорит, старое вспомнит - тому глаз вон. Как думаешь, стоит игра свеч?

- Сам решай, здесь я тебе не советчик.

- Не стоит, пожалуй. Хотя, сам понимаешь, годы идут, о семье, о детях кто позаботится?

В его голосе слышался прямой укор: ни хрена, дескать, в вашей долба-ной газете не заработаешь!

- Нет, не стоит! - добавил он решительно, а сам подал через три недели заявление на расчет.

После этого я не раз пытался мысленно представить его, как знакомых ребят, с автоматом в руках где-нибудь в Чечне и не мог, не получалось. А тех ребят мог, так и стоят в глазах среди развалин Грозного, покрытые гарью и пылью, отбивая атаки обезумевших боевиков.

…Их я встретил в московском поезде лет шесть назад. В тамбуре, когда я возвращался из ресторана, меня окликнул крепко поддатый мужик в спортивном костюме.

- Не узнаете? - потушив окурок, он протянул мне руку. Что-то в красивом, хотя и несколько потрепанном, лице его показалось

мне знакомым. Точно, встречались в одной компании. Его тогда еще представили мне юристом одной из местных фирм. Он много и удачно шутил, пил, не отставая, вместе со всеми, но при этом глаза его оставались трезвыми и даже, как мне показалось, настороженными.

- Кажется, Андрей?

- Он самый. Вы один. Тогда присоединяйтесь к нам, у нас купе в этом же вагоне.

- Если это удобно.

- Какой разговор? Землякам всегда рады.

Прихватив бутылочку коньяка, припасенную на всякий пожарный, я отправился к ним. Четверо стриженых и крутоплечих мужиков крепко, судя

по "закуси" и бутылкам на столике, гуляли. "Уж не к "браткам" ли попал?" - мелькнула мысль.

Пожали друг другу руки. Андрей представил меня. Они буркнули под нос

свои имена, которые я так и не разобрал. Тот, что в безрукавой тельняшке и накачанный, как Сталлоне, пытался мне что-то сказать, показывая на стол, но не смог, получилось сплошное, не закончившееся ничем заикание.

- Он говорит: угощайтесь, чем Бог послал, - перевел Андрей. Заика радостно закивал. Мы выпили, закусили.

- Что с ним? - спросил я.

- Контузия. Я удивился:

- Где это так угораздило?

- В Чечне, - сказал Андрей и поднял стакан. - Давайте, парни, выпьем за то, чтоб они сдохли!

Мы выпили. Я спросил запоздало:

- Ты о ком, Андрюша? Кто должен сдохнуть?

- Красивые девушки, - засмеялся тот. - Была одна старая книжка, автора не помню, там, на южном море, у довоенных еще мальчишек был такой тост: "За красивых девушек, чтоб они сдохли".

- Красивыми женщинами вымощена дорога в ад, - сказал черноусый верзила, показывая на заику. - У него слишком красивая была - не дождалась, собака, пока он по госпиталям валялся.

Заика что-то добавил на непонятном своем языке. Лысый рыжий очкарик вдруг промычал:

- Сволочи!

- Так их, Коля, баб продажных.

- Да нет. Начальнички наши свиньи, вот кто! Напьюсь, блин, и пошли они все на хер! Наливай, майор.

Андрей потянул меня покурить, мы вышли в тамбур. Не простыть бы разгоряченным: хотя еще начало ноября, а морозит уже крепко к ночи.

- Вы кто? - спросил я Андрея, прикуривая. - Омоновцы?

- Берите выше, - усмехнулся он. - Ладно, от вас ничего не скроешь - все равно, если приспичит, от общих знакомых узнаете. Из конторы мы.

- Какой такой конторы?

- Глубокого бурения.

- А, понял, - догадался наконец я. - А сейчас куда?

- В санаторий. На реабилитацию. После Грозного.

- Крепко досталось?

- Не то слово. Мы сутки отстреливались в Доме правительства до последнего патрона, а подмоги все не было. Ладно, хватит об этом. Николаю сейчас хуже всех.

- Почему?

- С нами в том бою его не было. Он выполнял какое-то особое задание - шел в одиночку через всю Чечню. Попал в переделку. Вырвался. Выпрыгнул в окно из горящего дома, но без энной суммы казенных денег. Сгорел в пожаре бумажник вместе с бушлатом. Вот и клянет теперь генерала.

- За что?

- Разорался генерал, когда вернулись. Разгильдяем обозвал, на счет велел поставить. А какая у нас зарплата? У него трое по лавкам, жена больная. Генерала бы самого туда! Сволочь!

Мы пили всю ночь. Пели. Играли в карты. Черноусый великан плакал.

- Я напишу про вас, ребята, - обещал я. - Вернетесь, встретимся еще и напишу.

- Напиши, Михалыч, - обнимал меня Гришаня-майор. Заика радостно кивал.

Через полтора месяца я позвонил Андрею домой.

- Никаких писаний, - сказал он. - И, пожалуйста, забудьте, о чем мы тогда говорили.

"Интересно, - думал я теперь, пытаясь уснуть, - как бы они себя вели, если бы поручили им с нами работать? А может, их никого в "конторе" уже и нет? Хотя какая тебе разница: бывших чекистов не бывает - они или есть, или их нет".

3 марта.

Позвонил дознавателю, майору Петровичу.

- Мы не нашли оснований, - сказал он, - для возбуждения уголовного дела. Но последнее слово за прокуратурой.

Хороший день. Вот и маму сегодня выписывают - она освоила костыли, чему по-детски радуется. А солнце, какое сегодня огромное солнце! Совсем уже весеннее солнышко.

6 марта.

Давно я не видел Рому Осетрова таким возбужденным:

- Убили Тунгуса. Расстреляли из автомата, когда он выходил из казино.

- Версии есть?

- Основная - передел криминального рынка, будто бы заказали казанские. Но знакомые сыщики настроены на этот счет скептически - убийство, считают они, так и останется нераскрытым.

- Собери все, что есть, и в номер на первую полосу, - распорядился я.

Когда Рома вышел, я посмотрел на стул, на котором еще недавно сидел Тунгус. Закрыл глаза и увидел его: белая рубашка без галстука, дорогой шевиотовый костюм, широкое монгольское лицо, скрытая сила в каждом движении.

10 марта.

Позвонил Петрович, дознаватель:

- Прокуратура вернула дело. Я должен снова вас допросить.

- С чего это вдруг?

- Откуда мне знать? Приезжайте в десять. Приехали вместе с адвокатом. Майор был мрачен и зол:

- Совсем они там охренели! Что, мне делать больше нечего?

- Петрович, успокойся, - сказал Семен Абрамович, - твое дело служивое: сказать "есть" и выполнять.

- Тогда так. Требуют копию приказа или распоряжения о порядке приема и хранения подарков. Нужна также справка из бухгалтерии о том, уплачены или нет налоги…

Пришла очередь возмущаться мне:

- Какие налоги? Пришли пьяненькие омоновцы, сунули в подарок финку, что мне, их вон надо было гнать?

- К тому же, - добавил адвокат, - следует иметь в виду, что это не государственное учреждение.

- Понимаю, - буркнул майор, - дело выеденного яйца не стоит.

В общем, побеседовали. Когда вышли на улицу, Семен Абрамович тронул меня за рукав:

- Не спешите, покурим на свежем воздухе.

Какой к черту свежий воздух? И не курю я вовсе - давно бросил. Но послушался адвоката, остановился, уловив в его голосе нечто такое, что не терпит посторонних ушей.

- Кому-то вы крепко дорогу перешли, - сказал Семен Абрамович, закурив. - Не припомню, чтобы по таким дурацким поводам дела возвращали.

- Думаете, на прокуроров давят?

- Не вопрос, ежу понятно.

- Кто? "Контора"?

- Пардон, это уже не моя тема. Хотя и за "конторой" может кто-то стоять. Вспомните, какие встречи, беседы, публикации предшествовали известным событиям. Проанализируйте в деталях, найдите связь. Но это уже без меня - я и так вам лишку сказал.

- Я подумаю, Семен Абрамович.

- Все, - адвокат втоптал в снег окурок, - до встречи.

Он умчался, лихо развернувшись, на красной "десятке". "Спасибо, Семен Абрамович, - пробормотал я себе под нос. - Задал мне задачку - еще одна бессонная ночь обеспечена".

* * *

Впрочем, дожидаться ночи я не стал. Приехав в редакцию, достал подшивки газет за последние полгода. Итак. С обыском пришли в январе… Что кроме заметки про наркодилера могло вызвать неприязнь, раздражение властей, буржуинов, "силовиков"? По поводу каких публикаций были скандалы, разборки? Так-так. В октябре была статья об утилизации твердотопливных ракет на одном из оборонных предприятий. Мы тогда высказали озабоченность тем, что скрывается от жителей города информация о возобновлении этой работы. Напомнили читателям, что, когда губернатор шел на выборы, то был против сжигания ракет в нашем городе. Почему, недоумевал журналист, он изменил свои взгляды?

Говорят, губернатор был взбешен: кто они такие, эти газетчики, чего суют нос, куда не просят?! Высказал он неудовольствие и мне лично при встрече: