Владимир Гаков - Виток истории (Зарубежная научная фантастика 60-70-х годов) Страница 12

Хайнлайна метко называют «самым американским из американских фантастов». Он энергичен, оптимистичен и в ладах с наукой и техникой. Он скептически относится к гуманитарным «благородным идеям» и с сомнением относится к «либералам». И все-таки следует заметить, что примеры, подобные вышеприведенным, — редкость в его творчестве, а откровенно милитаристский роман «Воины звездного корабля» (1959) — пожалуй, самый показательный пример хайнлайновской философии…

Казалось, нельзя было ожидать, чтобы этот писатель — певец будущей расы пуритан и вояк, огнем и мечом утверждающих в космосе «твердый порядок», стал популярным у нового поколения американской молодежи. Поэтому беспрецедентный успех в университетских кампусах романа «Чужой в чужой земле» (1961) оказался сродни взрыву бомбы и свидетельствовал о редкой писательской интуиции Хайнлайна.

Он одним из первых среди американских фантастов уловил слабые дуновения будущего урагана, пронесшегося по миру западной молодежи в середине 60-х. Все казалось неожиданным в этом романе поклонникам Хайнлайна: россыпь будоражащих и парадоксальных идей, сочно выписанные образы героев, острая социальная сатира, перенесение упора не на действие, а на диалог (в отличие от большинства произведений Хайнлайна в романе «Чужой в Чужой земле» герои не столько стреляют, сколько размышляют, спорят, проповедуют), и прочее и прочее…

В «Новой библии хиппи», как окрестила «Чужого» американская критика, юноша-землянин Майкл Валентин Смит с младенческих лет воспитан древней марсианской цивилизацией. После возвращения на Землю, в Америку недалекого будущего, он основывает религиозно-этический культ, в котором перемешано всего: понемножку: и развитие различных «сверхчувственных» способностей, и сексуальное самоусовершенствование, и отголоски восточных философий и религий, и теория «гнезд» — коммун, члены которых живут единой семьей, и нечастый в этой литературе гуманизм. Конец мессии закономерен в обществе, где он попытался организовать «царствие человека на земле»: возбужденная врагами Смита толпа врывается в его резиденцию и забивает камнями новоявленного Учителя. Изо рта его вместе со струйкой крови вырываются последние слова, срезонировавшие с настроениями «хиппийствующей» молодежи: «Я люблю вас всех»…,

Несмотря на заметный привкус моды, в романе увидели примечательный поворот. Резкое изменение творческого почерка одного из канонизированных при жизни авторитетов было удивительным для этой литературы (по-своему «догматичной») и сулило оптимистические перспективы на будущее.

Однако эволюция Хайнлайна в последующее десятилетие свидетельствовала об обратном. Заигрывание с новыми идеями оказалось лишь легким флиртом, новая же научная и техническая терминология соседствовала с реакционным философским мировоззрением, оставшимся неизменным. Романь. этого периода — «Луна — суровая хозяйка» (1966), «Не убоюсь я Зла» (1970) — продемонстрировали поражение Хайнлайна-художника в споре с Хайнлайном — социальным теоретиком и идеологом.

Вот, например, первый роман. Автором нарисован интересный социально-психологический групповой портрет, где в качестве «малой группы» выступает восставшая лунная колония недалекого будущего (туда ссылают преступников с Земли). Хайнлайну не откажешь в логике и выдумке: мир «селенитов» неожидан, ярок, интересен с социологической точки зрения. Оригинальна и увлекательна интрига, детально выписан природный и общественный «фон» романа — словом, налицо все предпосылки для удачи! Но вот на сцену выступает Хайнлайн-философ, и начинается… В мире, изображенном Хайнлайном, большинство из принятых ныне норм поведения вышвырнуты на свалку. Изгоями, париями становятся добряки и альтруисты. Почитается абсолютная свобода, право каждого делать все, что ему заблагорассудится, а посему — долой слабых и бедных! И никакие ссылки на исключительность природного окружения не в состоянии оправдать подобный человеконенавистнический социал-дарвинизм.

Во втором произведении оригинальный сюжетный поворот (мозг стареющего миллиардера пересаживают в тело его юной красавицы-секретарши, и в результате две личности в одном теле открывают друг другу «прелести жизни») на поверку оказывается пикантным «анекдотцем», не более… Последний роман писателя, «Достаточно времени для любви» (1973), поставил окончательную точку в этой инволюции. Здесь идейная убогость и антигуманизм предстают в полный рост вместе с многочисленными клише массовой культуры: бондианой, сексом, проповедью «нового руссоизма» и тому подобным.

Идейным и художественным антиподом Хайнлайна можно считать К. Саймака, в романах и рассказах которого, написанных в 60-х годах («Пересадочная станция», «Все живое», «Необъятный двор» и др.), нашли свое органическое развитие мягкий и добрый гуманизм, вера в имманентную близость гомо сапиенс всему живому и разумному. Но и в этом случае трудно говорить о прогрессе: все то, что поражало новизною, филигранностью исполнения, пафосом и интеллектуальной мощью в 50-е годы (например, в романе «Город»), десятилетием спустя утратило свою силу и актуальность. Даже простой, лаконичный, «милый» саймаковский язык в настоящее время выглядит анахроничным, особенно на фоне отточенной стилистики его молодых коллег.

Исчерпала себя и основная концепция Саймака: галактический «детский сад», в котором землянам была уготована участь прилежных и исполнительных, но пассивных «приготовишек», слишком уж стал смахивать на утопию. Окружавшая писателя социальная действительность как-то не располагала к таким настроениям. Она требовала от человека показать все, на что он способен, — и сейчас, немедленно! — побуждала активно думать, действовать, а не ожидать помощи заоблачных «богов»…

Другая тема в творчестве Саймака, наметившаяся в романах «Закон оборотня» (1967) и «Заповедник гоблинов» (1968) (последний роман знают и любят советские читатели), продолжена, хотя и менее успешно, в последующих книгах — «Не в своем уме» (1970), «Игрушка судьбы» (1971), «Планета Шекспира» (1976) и других.[8] В этом цикле произведений достигает своего завершения идея гуманистического содружества — теперь уже человека в союзе с героями сказок, легенд, литературы разных народов. Мир, в котором люди живут и трудятся бок о бок с эльфами, драконами, гоблинами (кстати сказать, «прописанными» в реальности на основании естественнонаучных объяснений!) и даже с Шекспиром и Дон-Кихотом! — все это вновь заставляет отдать должное столь редкой в американской фантастике человечности Саймака. Он по-прежнему добр и приветлив, и его традиционные герои никогда не оставят в беде, приютят, накормят. Пусть даже и в ущерб себе, как это случилось в романе «Дети детей наших» (1974), где настоящее захлестнули миллионы беженцев из Будущего, подвергающегося смертельной опасности…

И все-таки позиции одного из лидеров фантастической литературы в 70-е годы были Саймаком утрачены: глубина осмысления проблемы и ее художественное воплощение в его последних работах заметно уступают книгам молодых.

Если Хайнлайн и Саймак и в «смутное время» не прерывали своей творческой деятельности, то такой признанный мастер, как А. Азимов, не выступал с оригинальными произведениями почти 10 лет. Легко понять, почему его возвращение в мир научной фантастики в начале 70-х вызвало бурную реакцию: она была сродни финансовому успеху последних работ Кларка и других корифеев. Однако пока приходится довольствоваться лишь надеждами: и возрождение цикла о роботехнике,[9] предпринятое было ее крестным отцом, и последний роман «Сами боги» (1972), известный нашему читателю, — произведение интересное и удивительно неровное — несомненно проигрывают в сравнении с книгами Азимова 40–50-х годов.

Как мы видим, многим писателям старшего поколения оказалось трудно бороться с «Волной», и вместе с тем уныния в их лагере не наблюдается. Вновь подтвердил свою репутацию блестящего, изобретательного сатирика и виртуозного стилиста А. Бестер. Его роман «Связь через компьютер» (1975) ознаменовал собой возвращение (после почти двадцатилетнего периода молчания) автора в научную фантастику.

Читатель, конечно, помнит искрометный, брызжущий юмором роман-калейдоскоп «Человек без Лица» (в оригинале — «Разрушенный», 1953), — в похожей манере написана и последняя книга. С иронией, становящейся подчас ядовитой, рассказывает писатель о головокружительных приключениях группы людей, наделенных бессмертием (среди них и неандерталец Хик-Хаек-Хок, и Иисус Христос, и многие другие). Чего только не встретишь в сверкании тем и образов — гонки в космосе и путешествия во времени, бессмертие, сверхкомпьютер «Экстро» и сверхчеловеков, «сумасшедшего героя-маньяка» (популярная «маска» ранней американской фантастики) — и так до бесконечности… Все это подано остроумно, ярко, весело, подчас откровенно пародийно.