Газета День Литературы - Газета День Литературы # 103 (2005 3) Страница 12

ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ? А ДАЛЬШЕ ВСЁ ТЕ ЖЕ "наивные", или "проклятые" (как кому угодно) вопросы, которыми невольно задаёшься, размышляя не только о современном театре, но и о любой другой области искусства, будь то литература, музыка или кинематограф. Почему, скажем к примеру, "трагические листы" Вен. Ерофеева или вроде бы незамысловато-простодушные, светлые и прозрачные, как лесной ручей, рассказы Ю.Казакова будоражат, ранят и переворачивают душу, а так называемая (язык можно сломать) "постмодернистская" проза хоть Вик. Ерофеева, хоть Вл. Сорокина вызывает лишь стойкий рвотный рефлекс? Отчего стихи совсем ещё мальчишки, так нелепо и так безвременно погибшего екатеринбургского поэта Б.Рыжего впервые за последние годы нежданно-негаданно изумляют свежестью, лиризмом, потаённой нежностью и чистотой чувств, а от "концептуального" стихоложества кедровых-рубинштейнов (и иже с ними) безысходно и за версту несёт мертвечиной, затхлой словесной плесенью? Ну что такого необычайного, в конце концов, есть, по большому счёту, в катушках обыкновенной целлулоидной плёнки под названием "Дорога" или "Ночи Кабирии", "Мои ночи прекраснее ваших дней", "Ромео и Джульетта" (Дзеффирелли), "Рассекая волны", "Сталкер", "Баллада о солдате", "Живёт такой парень", да хоть бы и в "Весне на Заречной улице" или в "Трёх тополях на Плющихе", что, сколько их ни смотри, всё так же, по-прежнему щемит душа, подступают слёзы, веселится и болит сердце? Ведь в одном только взгляде "таксиста" О.Ефремова из "Трёх тополей", когда он ждёт свою случайную пассажирку рядом со старенькой "Волгой" столько "простой" человеческой судьбы и боли, смирения и отчаяния, столько нежности и горя, и тоски по несбывшемуся, сколько не ощутить и не увидать в тысячах и тысячах голливудских, да и наших современных "сериальных" кинодешёвках. Только что по центральному телеканалу с шумом и помпой прошла "Московская сага". Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из нормальных, не оболваненных рекламой зрителей досмотрел до середины хотя бы одну только серию. Ходульные, маловразумительные, взятые с потолка характеры и сюжеты, вымученные диалоги, какая-то патологическая ненависть к недавнему историческому прошлому собственного отечества. Эдакий запоздалый и жёлчный плевок в советскую власть из окна своей арбатской, или теперь уже, кажется, нью-йоркской квартиры. О честном, вдумчивом и объективном отношении к самим историческим личностям, событиям и фактам нет и речи. Всё — сплошь наглое, злобное, бесстыдное враньё, мутная мешанина из досужих домыслов, сплетен и бородатых "политических" анекдотов. Корпеть в библиотеках, изучать архивы и свидетельства современников, их мемуары или пожелтевшие от времени письма? Много чести для нашего обывателя, не говоря уже о не шибко исторически грамотной молодёжи. Пусть себе постигают "сталинский культ" по бездоказательным и лживым измышлениям Аксёнова или пресловутым "Детям Арбата", а историю Отечественной войны по бездарнейшим и пошлейшим "Приключениям Чонкина". Иваны не помнящие родства — тут с войновичами приходится согласиться — конечно, и не заслуживают иной участи. И вот ведь что удивительно — откроешь, чтобы перечитать, хотя бы "Колымские рассказы" В.Шаламова, отсидевшего (в отличие от вполне благополучного Аксёнова) двадцать лет в ГУЛАГе, но ведь даже здесь, в этой кровоточащей, честной и горестной прозе нету почему-то ни патологической "диссидентской" злобы, никакой ненависти или мстительности за безвинно погубленную жизнь. Почему? Да просто иная природа писательского дара, иная, человеческая, а не насквозь продажная совесть, светлая и неозлобимая душа, а не мелкая и злопамятная душонка. Там, где нету ни кротости, ни скорби, ни любви, ни веры, ни мерцающей тайны, ни просветляющего смирения, ни сострадания — там нет и художественности, нет правды, нет никакого искусства.

Основной недостаток, губительная червоточина не только однодневных, "одноразовых" голливудских или мосфильмовских пустышек (вроде "Всемирной истории отравлений", "Дома дураков", "Цареубийцы", "Зависти богов", "Ключей от спальни" или "Ночного дозора"), но и всего современного обездушенного и обескровленного, кошерного "искусства" в его бесстыдной, циничной тяге к коммерческому гешефту, к профанации творчества, к жульнической имитации художнических потрясений, к всеядной жанровой стилизации подо что угодно, лишь бы половчее одурачить публику "спецэффектами", фокусничеством и шарлатанством да побыстрее "сшибить деньгу". Критерии подлинного и фальшивого изжиты начисто. На скорую руку сфабрикованная халтура, не без услужливой подмоги телевидения и СМИ, сплошь и рядом выдаётся за "крик души", "слёзы сердца" и "правду жизни". Дешёвый низкопробный кабак заполонил масскультуру повсеместно и напрочь, как колорадский жук картофельное поле. Бог бы с ними со всеми этими "катями лель", розенбаумами, газмановыми, "виаграми" и прочими "лесоповалами", но когда нестареющий мальчик-мажор, выдавая себя за рок-музыканта из "плеяды Цоя", проникновенным фальцетом местечкового синагогального кантора, с какими-то бабьими, пёсьими модуляциями обречённо гнусит с подмостков Красной площади "не надо прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас", — такую махровую пошлятину, извините, давно уже не гундосят даже во второразрядных одесских или бердичевских кабаках.

Биндюжники, и те приучены "отвечать за базар" и знают цену слова. Чуть ли не каждый год, судя по телерепортажам и "прямым трансляциям", вся страна широко празднует очередной юбилей вокально-инструментального ансамбля "Аквариум". Царство, как говорится, ему небесное, только отчего вдруг столько шума, такие ритуальные торжества и пляски да ещё с такой громокипящей помпой? Гуляя как-то по книжной ярмарке в "Олимпийском", ради любопытства не пожалел две сотни рублей и купил (цитирую по авантитулу) "единственное полное собрание всех текстов песен Б.Гребенщикова, исправленное и дополненное автором". Открываю наугад и читаю: "Я один не теряю спокойства, / Я один не пру против рожна; / Мне не нужно ни пушек, ни войска, / И родная страна не нужна". Ну, — думаю, — ладно. "Родная страна не нужна", — тут, как говорится, Кришна ему судья и Будда законоучитель. Решил для себя человек "не терять спокойства" — это всё же его частное дело, его личное обывательское кредо, пусть даже высказанное по-графомански коряво и убого. Мне, с самых ранних юношеских лет романтического увлечения поэзией, куда ближе и роднее стихи, где "вечный бой" и "покой только снится". Но ведь, помимо вялотекущих псевдобуддистских сентенций, есть ещё и "просто" лирика, не в меру страстные или в меру философичные стихи о краткости земной жизни, о душевной боли, о неизбывном человеческом страдании и долготерпении, об окружающей нас "равнодушной природе", наконец. Именно по ним, как по лакмусовой бумажке хитроумные химики определяют истинный состав вещества, мы распознаём споконвеку поэтическую состоятельность любого стихотворца, его подлинный темперамент и глубину чувств, "кровяное давление" его жизни и творчества. Снова-таки, листая наугад "единственное собрание", читаю: "Вчера я шёл домой — кругом была весна. / Его я встретил на углу и в нём не понял ни хрена./ Спросил он: "Быть или не быть?" / И я сказал: "Иди ты на..!" Это что, и есть "русский рок", бессмысленный и беспощадный? Так ведь в сравнении с этим безобидная графомания Ларисы Рубальской или Саши Шаганова — и то уже хоть какое-то подобие поэзии, хотя бы какое-то "колдовство в хрустальном мраке бокала", хотя бы тупая констатация факта, что в России по-прежнему "хорошо так берёзы шумят, хорошо, что ещё хоть гармошка играет…" Словом, хоть что-то человеческое и членораздельное. Так почему же тогда и с какой стати нам, в отечестве Блока, Есенина, Гумилёва, Цветаевой, Рубцова предлагают воспринимать как "шедевры" весь этот, гребенщиковский и макаревический, жалкий попсовый мусор, всю эту, на ихнем же местечковом жаргоне выражаясь, "туфту"? Поймём и простим, как говорится, всё — и бабье самолюбование на эстраде, и шутовской бубенчик в куцой старческой бородёнке, и многолетнее воровство чужого бардовского добра (песни "Над небом голубым…"), но для чего же нас так по-дешёвому, так нагло дурить, выдавая жалкие потуги графомана за мистические озарения пророка? Уж на что, казалось бы, Г.Сукачёв и С.Шнуров "отморозки", наплевавшие на "всё святое" заради скорых концертно-гастрольных "бабок", но ведь и у них есть своего рода совесть. Уж такое-то давно изъеденное молью графоманское барахло они петь не станут, это видно не только по их обречённому, блошиному прыганью на сцене, но и по их вечно неопохмелённым, честным, как реклама "Клинского" пива, завсегда опухшим физиономиям эстрадных скоморохов. Посмотрите, что вообще слушают наши со всех сторон оболваниваемые "тинейджеры", попробуйте только немного вникнуть в тексты всех этих "фабрик", "сердючек", "виагр", "ангин", "зверей" и "глюкоз". После их убогой словесной тухлятины, конечно, уже и "страсти по Гибсону" представляются шедевром мировой кинематографии. Кто не видал ничего краше печного горшка, тому и бронзовые уродцы Церетели покажутся Венерой Милосской.