Газета День Литературы - Газета День Литературы # 125 (2007 1) Страница 12

В золочёном кубке моём.

И святые мудрецы в его поэзии пьют без конца, с даосской мудростью не спеша в небеса, ибо "мы здесь напьёмся – всё равно". За вином пишет стихи Тао Юань-мин, беспрерывно пьёт вино Се Тяо в эпоху Шести династий, пьют все великие поэты эпохи Тан. Поёт на берегу за кубком вина поэт одиннадцатого века Лу Ю, впрочем и в пьяном застолье он не забывает прославлять мощь Поднебесной:

Я пьян, гляжу на волны…

Пусть все призыв мой

Пламенный читают:

О, восстановим

Прежние границы, –

Сметём врага

За рубежи Китая!

Известный поэт Ли Бэй где-то в седьмом веке так и утонул, пожелав в полном опьянении обнять в реке отражение луны. Мистическая роль вина как бы и не отрицается, но эти десятиграммовые рюмочки тоже известные с тех же древних пор наводят меня на мысль о "десятиграммовом пьянстве". Помню, в детстве, зачитываясь Ремарком и Хемингуэем, мы поражались, как лихо их герои пьют "двойной виски". Позже узнали, что это всего лишь два булька из навинченного колпачка, те же десять или двадцать граммов. Уверен, того же рода и так называемое китайское пьянство. Может, для трезвого человека десяти граммов "Маотая" вполне хватит для хмельного озарения? Да и культуры вина, как и молочной культуры, у Китая не было и нет, ещё вопрос, что подразумевали поэты под понятием вино.

Зато чайная культура на самом высшем уровне, и японцы всего лишь продолжили традиции чайной церемонии (как, впрочем, и все другие свои религиозные и культурные традиции, заимствованные у Китая). Наверное в совершенстве я культурой чайной церемонии уже никогда не овладею, хотя учили меня в Китае большие мастера, и чайных наборов дома хватает, и привезены сорта самого лучшего зелёного, красного, белого и чёрного чая. Знаю и в Москве приличные китайские чайные домики. Наверное, так же, как обобщённо пишут китайские поэты о вине, и мы способны писать о чае. Хотя Саша, бывший москвич, осевший на Хайнане и занявшийся торговлей чаем, считает, что лучший чай на острове можно выпить лишь у него. И нет ничего в мире лучше южных сортов китайского чая.

С чая и начинают китайцы свои застолья, чай у них – всему голова. Вот и доживают до чайного (98) долголетия. Чай и даёт всей нации неспешные силы для сотворения китайского чуда. Вот уж воистину – чайное чудо. Чайна-мир. Чайные нации сегодня и определяют экономику мира.

ВАН Цзунху ГЛАС ВОПИЮЩЕГО ИЗ ПУСТЫНИ. О новом романе Сутуна "Бину"

В последнее время самым знаменательным событием в нашей литературной жизни по праву считается новое произведение известного писателя Сутуна "Бину". Сразу после презентации этой книги на 13-ой пекинской международной книжной ярмарке в стране поднялась очередная волна чтения Сутуна, который долго молчал в последние годы. Рождение нового произведения было связано с тем, что Сутун в прошлом году был приглашён в качестве представителя китайских писателей на всемирный издательский проект "Пересказа мифов", и через год вышла в свет эта четвертая книга из серии "Пересказ мифов" (остальные три книги были написаны писателями из других стран).

Сутуна в Китае называют писателем сюрпризов. Почти каждое его новое произведение приносит что-то неожиданное читателям и критикам.

Новое произведение Сутуна основано на древней и крылатой китайской легенде:

В эпоху первого китайского императора много мужчин было мобилизовано на строительство Великой китайской стены. В одной семье муж ушел на строительство, и долго от него не было вести. Скоро наступит зима, и жена решила мужа искать и принести ему теплую одежду. Когда она, пройдя тернистый путь, добралась до Стены, ей сказали, что муж ее уже умер и его тело стало частью Стены. Узнав об этом, она зарыдала. И она так рыдала, что от ее плача рухнул участок стены. Эта легенда говорит о том, что верная любовь к одному человеку может сотворить чудо. Но Сутун не намерен развивать свой пересказ в направлении трогательной истории о любви. Его интересует сам мифологический мотив легенды: человек слезами разрушил стену – это великая и чудесная сила. Писатель сделал акцент на этом мотиве и дал волю своему воображению. Нарочно упустив из виду реальную сторону данной легенды, Сутун воображением своим создал совершенно иной мифологический мир.

На мой взгляд, "Бину" есть книга о богатстве проявлений Бытия. Передаваемый в ней смысл и показываемая в ней сила уже далеко зашли за пределы любви. Скорее всего, это книга о сопротивлении слабых сильным, индивидуума социуму. Хотя книга нам видится как миф о любви, миф о скорби и миф об искании, но мы в любви, скорби и искании прочитываем для себя призыв к Жизни и Бытию. Дело в том, что в этом произведении любовь героини к мужу уже предопределена. Мы видим, как эта любовь глубока и настойчива, но нам не объясняли, откуда она взялась и как это сложилось. Даже муж героини никогда не появится перед читателем. Он для нас не столько живой литературный персонаж, сколько мифологический символ. В этом смысле любовь героини превратилась в абсолютное одиночество. Единственный способ выражения этой любви – пройти тысячу верст на север и принести мужу теплую одежду. Все считают ее сумасшедшей, ее упрекали, проклинали. Она не получила поддержки ни с одной стороны. Она абсолютно одинока.

Поиск мужа для героини является процессом отчаяния. Хотя она хорошо знает о безнадежности и напрасности своего искания, она все же отправилась в путь, твердо настаивая на своем. Всю дорогу плакать – стало единственным способом выражения ее отчаяния, которое уже превратилось в некую страсть. Плакать для нее – единственный путь сожжения и истощения жизненных сил и страстей, в то же время и единственное оружие защиты себя от чужих нападений. В мире, где запрещается плакать, варьируется сам мотив плача. Источником слез стало все тело человека, и слезы вытекают в любое время и из любого места тела. Это срабатывает смелое воображение писателя в отношении к телу и Бытию. Среди окружающих героиню женщин многие тоже обладают такой причудливой способностью. Но у них не хватило смелости отправиться в путь искания. Только одна Бину (имя героини) пошла. На самом деле, в традиционной китайской литературе главный способ преодоления тоски по любимому человеку – не искать, а ждать. В этом смысле можно сказать, что история искания Бину своего мужа является редким исключением. Поэтому эта история обладает большими мифологическими оттенками, она как бы намекает на то, что "искать" намного вдохновеннее, чем "ждать".

Смысл романа "Бину" напоминает идеи экзистенциальной философии: в отчаянии не терять веру, в отчаянии сохранить жизнерадостность и любовь к жизни. Помнится, Лев Шестов в своей работе "Киргегард и экзистенциальная философия" цитировал мысль датского философа: есть ли у человека вера, узнать можно только одним способом – человек готов выносить мученичество от веры. И степень веры только проявляется в степени вынесенных мучений. Самое мужественное решение нашей героини именно в том, что она готова выносить все мучения на пути любви к своему мужу.

Это и есть вера, хотя объект этой веры не был полностью развернут в романе. В конечном счете, это своего рода легенда об искании, миф о настойчивости, вместе с тем и пересоздание мифа о том, как слабая женщина слезами победила всё. "Мужа не стало, мне уже все равно, жить или не жить", "Я бы умерла, лишь бы передать в руки мужа одежду". В этих словах чувствуется и безыходность и своеобразное упрямство героини, может быть, и отражается ее собственная вера.

Подобная тема встречается и у других писателей. Например, в "Прохожем" Лусиня рассказывается об истории "в пути" – прохожий человек идет по дороге вперед к смутной, но тем не менее, твердой цели, испытывая различные соблазны со стороны.

В романе "Бину" вводится немало элементов фантастики: "люди-олени", "люди-лошади" и иные чудо-люди из животных и растений. Это напоминает другого талантливого писателя Ван Сяобо, который способен изображать реальность с помощью создания фантастического и абсурдного мира. И лично я вижу в таком сходстве очередную демонстрацию обаяния нашей литературы.

В общем, с моей точки зрения, новый роман Сутуна представляет собой не столько дополнение и расширение древней легенды, сколько современную вариацию классического мифа, причем с очень оригинальной спецификой. Хорошо сказано Миланом Кундерой: Шекспир тоже переписывает чужие произведения, но он не просто переписывает. Он использует чужое произведение только для вариации темы, он сам является творцом в высшей его степени.