Андрей Дикий - Евреи в России и в СССР Страница 13

Марк Слоним, русский еврей, которого многие считают знатоком русской литературы и который много пишет и читает лекции о русской литературе, в своем очерке «Писатели-евреи в русской литературе», напечатанном в сборнике «Еврейский Мир» (Издание «Союза Русских Евреев» в Нью-Йорке, 1944 год), пишет следующие строки: «Никакой особой „русско-еврейской“ литературы в Советском Союзе нет и быть не может. Для историка и исследователя искусства может возникнуть только один вопрос: какое влияние оказали писатели-евреи на русскую литературу? В какой мере они принесли в нее свой собственный дух и оригинальные темы?»…

В зависимости от этой степени влияния и внесения в русскую литературу своей еврейской тематики и «духа», Марк Слоним делит евреев, писавших на русском языке, на три категории:

I. В первую категорию Слоним зачисляет еврейских писателей и поэтов, писавших свои произведения на русском языке, настолько ассимилировавшихся, что М. Слоним не замечает в их произведениях «еврейского духа» и в своем очерке приводит слова критика Львова-Рогачевского, назвавшего эту категорию «евреями лишь по паспорту», соглашаясь с этим определением. «Ничего специфически еврейского – ни по духу ни по теме своего творчества», по мнению М. Слонима, в произведениях этих писателей нет.

Некоторые писатели из этой категории «скрыли свое настоящее имя под псевдонимом и даже в автобиографиях своих не указывают, что они – евреи», – говорит М. Слоним.

К этой категории Слоним причисляет Пастернака, Мандельштама, Веру Инбер, Ефрема Зозулю, Никулина, Лидина, Кирсанова, Лифшица, Маршака и множество других.

II. Вторую категорию составляют авторы, у которых, как говорит М. Слоним, «несмотря на их совершенно очевидное растворение в русской стихии, прорываются иногда еврейские темы и мотивы».

Эта категория своего еврейского происхождения не скрывает, а иногда его даже выпячивает и подчеркивает. Эренбург, например, свою автобиографию начинает словами: «Родился в 1891 году. Иудей».

Елизавета Полонская в одном из своих стихотворений говорит: «то кровь моя в жилах твоих поет, чужим языком говорит»… (при встрече поэтессы с еврейкой-нищей, узнавшей в ней еврейку),

Во вторую категорию, кроме Эренбурга и Полонской, Слоним зачисляет также Андрея Соболя, Лунца.

III. К третьей категории М. Слоним причисляет тех евреев-писателей, которые почти исключительно пишут на еврейские темы.

Во главе этой категории стоит Исаак Бабель, о котором Слоним пишет, что он, Бабель, «один из так часто встречающихся в действительности тип еврея-коммуниста, фанатически верившего в учение Ленина и странным образом сочетавшего заветы Библии или Талмуда с требованиями и доктриной коммунистической церкви».

Кроме Бабеля, в эту категорию можно включить Козакова, Бройде, Бергельсона, Хаита и много других евреев-писателей, из которых многие писали не только на русском, но и на еврейском языке.

По этому же вопросу – вопросу о существовании «русско-еврейской» литературы, высказывается и Ю. Марголин, журналист, статьи которого часто появляются на страницах периодической печати, выходящей на русском языке в эмиграции. В газете «Новое Русское Слово» от II января 1962 г. Марголин написал следующее: «Бабель – еврейский писатель эпохи крушения. К русской литературе он относится, как перстень с дорогим камнем на пальце. Перстенек можно снять, отложить на 20 лет и снова одеть – он не составляет части тела. В еврейскую литературу своего времени он входит органически – всем смыслом, всей патетикой и тематикой своего писательства.

Еврейская литература вообще многоязычна: греческий язык Иосифа Флавия и Деяний Апостольских, арабский язык Маймонида, латынь Спинозы и немецкий язык Гейне – все это ответвления от одного ствола».

О еврейской литературе, к каковой, как изложено выше, сами евреи относят все написанное лицами еврейской расы на самых различных языках в разные времена и эпохи, известный историк этой литературы С. Л. Цинберг пишет: «в еврейской литературе отдельная личность была всегда подчинена коллективу и растворена в нем: все духовные богатства, создающиеся и собираемые в народе, принадлежат всему народу. Они носят только его имя, они знают только одного творца – это весь еврейский народ». («Еврейский Мир», сборн. II, 1944 год, Нью-Йорк).

Еврейская литература на русском языке проявилась только тогда, когда значительное число евреев, использовавши возможности, предоставленные евреям десегрегационной политикой русского правительства, выучили русский язык, получивши образование в русских учебных заведениях. Произошло это только в последней четверти 19 столетия, а к началу нынешнего века число евреев, включившихся в русскую литературу и культурную жизнь, возросло чрезвычайно.

Включение же это было не слияние, растворение, ассимиляция до конца, подобно химическому соединению разнородных элементов, а только механическая смесь или, по меткому определению Ю. Марголина, «перстни с дорогим камнем», надетые на пальцы чужеродного тела.

«Перстней» этих становилось все больше и больше, особенно в областях журналистки, публицистики, критики, в адвокатуре…

Явление это не осталось незамеченным. И с 80-х годов прошлого столетия русское правительство, которое в начале столетия так широко открыло для своих подданных евреев двери всех учебных заведений, стало на путь ограничений, о которых так много и часто пишется теперь, забывая тот, больше чем восьмидесятилетний, период, когда не только не было никаких ограничений (1804–1888 гг.), но русское правительство всячески содействовало приобщению евреев к общерусской культуре путем получения образования в русских учебных заведениях.

Преимущества светского образования и сопряженные с ним открывавшиеся возможности материального преуспевания были настолько очевидны и сильны, что значительная часть евреев, не считаясь с неудовольствием раввинов, устремилась в русские учебные заведения.

Процесс приобщения евреев к числу российских подданных. окончивших средние и высшие учебные заведения России, стремительно и неуклонно рос. И к середине 80-х годов одна треть всех студентов университетов Харьковского и Новороссийского (Одесского), обучавшихся на медицинском и юридическом факультетах, были евреи.

Получивши дипломы средних и высших учебных заведений России, евреи тем самым проникали в среду российской интеллигенции, особенно в свободные профессии: врачи, адвокаты, журналисты, и начали все больше и больше оказывать влияние и на всю культурную жизнь России. Но это не была, как указано выше, та ассимиляция, к которой стремилось русское правительство, содействуя и поощряя обучение евреев в светских учебных заведениях, в надежде приобщить их к русской культуре и «переварить их в общероссийском котле», как это происходит сейчас в США со всеми этническими группами граждан США, где постепенно создается «американская нация» и «американский патриотизм» путем не только образования на государственном английском языке, но и смешанных браков, одного быта, общности интересов материальных и политических.

Ничего этого в России не было. Еврей, несмотря на окончание русского учебного заведения, на замену традиционного «лапсердака» обыкновенной одеждой, на то, что он срезал «пейсы», покинул замкнутый круг еврейской общины-»кагала», перешагнул «черту оседлости» и даже (иногда) переменил религию и получил все без исключения права наравне с остальным населением – он все же оставался прежде всего евреем.

Со своей, еврейской, точки зрения он оценивал все события, прежде всего имея в виду их полезность и выгодность для еврейства. Не только многомиллионного еврейства России, но и всего еврейства диаспоры.

Это не значит, что они не были лояльными гражданами России. Но им было чуждо и непонятно то чувство, которое свойственно и присуще тем, кто корнями своими уходил в далекое прошлое своего народа, а свое будущее видел неразрывно связанным с будущностью своего народа и государства, созданного их предками – России.

У евреев же и прошлое и будущее было связано не с Россией и русским народом, а с еврейством всего мира, его прошлым и его будущим.

Россия для них была только временный этап их тысячелетнего пребывания в изгнании, как когда-то были Римская Империя, Испания, Западная Европа. Как не стали они римлянами, греками, испанцами, немцами – так не стали они и русскими, хотя и изучили русский язык, и сами стремились принимать живейшее участие в общественной и политической жизни России. Стремление это находило всемерную поддержку среди русских культурных людей, особенно, передовой и либеральной интеллигенции.

И евреи приобщались к русской культурной жизни, как равноправные и даже желанные члены всевозможных обществ и профессиональных объединений и культурных начинаний.