Газета Завтра Газета - Газета Завтра 955 (9 2012) Страница 13

Причём главной проблемой для меня с самого начала было даже не бедственное социально-экономическое положение области, а полное, тотальное недоверие и отчуждение псковичей от власти как таковой. От губернатора и его администрации люди в подавляющем большинстве своём не только ничего хорошего не ждали, но и не верили ни единому слову, ни единому действию — ничему. Как будто закупорили сами себя в консервной банке — и ни туда, и ни сюда.

Вот эту консервную банку надо было вскрыть, это мировоззрение безысходности и пессимизма сломать. А как? Оно ведь не на пустом месте появилось и разрослось. Это даже не последние двадцать лет, а добрые полвека, с начала 60-х годов, когда всё русское Нечерноземье по каким-то причинам было объявлено «неперспективным». И деньги шли куда угодно: в братские и дружественные страны, в союзные республики, в национальные автономии — только не сюда.

А.П. Но за время «рыночных реформ» ситуация только усугубилась?

А. Т. Есть объективные цифры переписи населения. Конечно, надо еще иметь в виду, что несколько раз Псковскую область делили: то Великие Луки добавляли, то убирали, то части её территории отдавали Ленинградской и Тверской областям, то возвращали. Но динамика очень показательная. До войны здесь жило более полутора миллионов человек. После освобождения осталось всего 480 тысяч, то есть, более чем в три раза меньше, область потеряла две трети своих жителей. В 1959 году было 952, 8 тысяч, в 1970-м — 878 тысяч, в 1979-м — 850, 9 тысяч, в 1989-м — 845, 3 тысяч, в 2002-м — 760, 8 тысяч, по итогам Всероссийской переписи населения 2010 года — 688, 6 тысяч. Причём, к 1989 году сельское население снизилось по сравнению с 1959-м более чем вдвое, с 699, 2 тысяч до 314, 8 тысяч, а городское выросло тоже более чем вдвое: с 253, 6 до 530, 5 тысяч. Теперь у нас 468 тысяч горожан, из них почти 203 тысячи живут в областном центре, а на селе осталось всего 220, 5 тысяч человек. Эти цифры говорят сами за себя. И если бы так дело шло и дальше, через пятьдесят лет Псковская область превратилась бы в почти безлюдную пустыню.

А. П. И ваш приход на пост губернатора был во многом связан именно с этим обстоятельством?

А. Т. Наверное, и с этим тоже. Ситуацию здесь нужно было кардинальным образом менять, выстраивать совсем другую систему отношений между регионом и федеральным Центром. Полагаю, за три года сделать это удалось. Можно сказать, что перелом уже произошёл, но он произошёл вовсе не сразу с моим появлением. Примерно два года потребовалось. Ведь до того Псковская область не участвовала ни в каких федеральных проектах. Важно было сломать неверие псковичей в то, что они нужны федеральной власти, и неверие федеральной власти в то, что выделенные для Псковской области средства будут эффективно использованы и, образно говоря, не уйдут в песок, как это сплошь и рядом было раньше. Сейчас, когда мы вовремя, в нужном месте и с высоким качеством реализовали целый ряд проектов, от Ледового Дворца до кардиоцентра и онкоцентра, к нам в Москве относятся уже по-другому. Я себя как губернатора и всю администрацию области воспринимаю прежде всего именно как мостик или как пуповину, через которую идет связь между областью и федеральным Центром. Например, мы получили больше миллиарда рублей на реконструкцию здания областного драматического театра имени Пушкина, которое почти семьдесят лет не видело капитального ремонта. А такой поддержки по линии Минздрава у области не было вообще никогда. Три с половиной миллиарда рублей мы получили по федеральной программе модернизации здравоохранения. Новгородская область получила меньше, Ленинградская область, численность населения которой почти в три раза больше, чем у нас, получила меньше. 

А эффект огромный. Например, кардиоцентр. Только за первый год его работы смертность от сердечно-сосудистых заболеваний по области снизилась почти на 10%. Здесь была катастрофа. Умирает трудоспособное население, прежде всего мужчины в возрасте 40–45 лет. И первое место — инсульты, инфаркты. Сейчас, слава Богу, появился региональный центр, два первичных: в Острове и Великих Луках, сразу же кривая начала выправляться. И это ведь не только сотни спасённых жизней псковичей. Вы представьте состояние их родственников и знакомых — ведь людей не оставили в беде, спасли, вытащили, можно сказать, с того света. А если «скорая помощь» приезжает к человеку с инсультом или инфарктом только через несколько часов после вызова и везти его некуда, на специализированную помощь рассчитывать не приходится… А теперь совсем другое настроение у людей, депрессии поменьше.

Псковскую область часто называли депрессивным регионом. Но депрессия — это не только состояние экономики или демографии. Это состояние социальной, общественной психологии прежде всего.

Или по онкологии. Наша область в пятерке самых экологически чистых территорий России — откуда здесь столько онкологии?

А. П. Я слышал от врачей такое определение: рак — болезнь печали. То есть — всё той же депрессии.

А. Т. Конечно. Стрессы, низкий уровень жизни, — как говорится, весь букет. Онкологический центр должен в таком регионе быть? Должен. Мы его только начали строить, летом сдадим первый корпус, с новым оборудованием, дающим возможность ранней диагностики, что самое важное для лечения данного вида заболеваний. Пока у нас онкологическое отделение расположено в храме XVII века, который после переезда мы отдадим Церкви. Чтобы всё было на своих местах и все занимались своим делом.

Это что касается народосбережения. Но, помимо него, есть еще и народозакрепление, которое зависит прежде всего от работы, от наличия рабочих мест: хорошо оплачиваемых, позволяющих не только достойно жить, но и растить детей. Высокая безработица — антисоциальное явление, поскольку она разрушает общество. Если у человека нет возможности реализовать свои способности, заработать себе на жизнь, он в той или иной степени десоциализируется, начинает паразитировать на обществе, в котором живёт, на близких людях. От него нельзя ждать ни создания и даже сохранения семьи, ни рождения и нормального воспитания детей, а вот алкоголь, наркотики, криминал — это пожалуйста. И все исследования показывают: чем дольше длится состояние безработицы — тем труднее человеку выйти из него, вернуться к нормальной жизни.

А.П. Производство и потребление алкоголя, насколько я знаю, с начала 90-х годов было своеобразной «визитной карточкой» Псковской области. Дело доходило до какой-то невероятной цифры — свыше 20 литров чистого алкоголя на душу населения в год, считая младенцев и пенсионеров. И ходят упорные слухи, что свою долю в этом «бизнесе» имели даже некоторые из бывших руководителей региона.

А. Т. Пьянство, алкоголизм — это, конечно, большая проблема. Хотя приведенным вами запредельным цифрам верить нельзя, поскольку немалая часть этих алкогольных литров контрабандным путём переправлялась в Латвию и Эстонию. Сейчас мы эти каналы во многом пресекли, и формальная цифра потребления алкоголя в Псковской области заметно снизилась. Я не хочу сказать, что мы в этом отношении заметно отличаемся от соседних регионов России, в лучшую или в худшую сторону, но здесь всё это проявляется как-то более выпукло. 

Пример, который я всем постоянно привожу: прекрасное предприятие, новейшие технологии, инвестор датский, 100%-ный капитал, строит свинокомплекс-стотысячник. Начали они не с откорма, а начали с воспроизводства земли, три года занимались землёй, удобряли её, возделывали — и все три года у них проблемы с кадрами. Не могут найти во всей Псковской области нормального тракториста на зарплату 45 тысяч рублей в месяц. Более чем достойные деньги, но человеку надо трезвым вставать, приходить на работу, отпахивать свой квадрат, идти домой и на следующий день возвращаться — людей в таком режиме работы хватает на неделю, максимум на две. 

А.П. То есть, приходится создавать не только новую землю, новую техносферу, но и, условно говоря, новый народ, с новой системой ценностей?

А. Т. Да, без квалифицированных кадров, без адекватных людей просто ничего невозможно сделать ни в экономике, ни в политике — и это самая главная проблема, с которой пришлось столкнуться. Поэтому нам приходится заниматься вопросами трудовой миграции. Конечно, в первую очередь мы стараемся вернуть наших земляков — тех, кто за последние годы уехал в Москву, в Питер и другие, более благополучные регионы России. Такой обратный поток наметился, но его явно не хватает. Поэтому трудовая миграция в область представлена и не псковичами. Но это наши соотечественники, которых судьба разбросала по бывшему Советскому Союзу. Сегодня у нас, например, живут и работают несколько семей, вернувшихся из Казахстана. Причём, они оседают в агрогородках на 10–30 семей, которые мы до этого не могли полностью заселить, потому что некем было, не было желающих жить на земле. Приходилось привозить семьи — при том, что мы делаем и первый взнос по ипотеке, и помогаем с дальнейшими платежами. Нельзя сказать, что там совсем глухие места и нет работы — всегда недалеко от этих агрогородков расположены или свинооткормочный комплекс, или молочная ферма, или еще какое-то производство…