Дневниковые записи. Том 1 - Владимир Александрович Быков Страница 15

В поведенческом плане Павлов был непревзойденным руководителем. Всегда безупречно одет: в наглаженном костюме, свежайшей сорочке и блестящих черных штиблетах. Предупредителен, вежлив чуть не в любой момент и чуть не всем (по крайней мере, так всем представлялось) доступен для встречи и разговора.

Он не работал, а красиво руководил отделом, и потому работа остальных как будто делалась сама собой без видимого вмешательства Главного. От него требовалось только одно – его при ней артистически-художническое представительство. Исполнял он последнее (включая сюда, на столь же высочайшем уровне сделанные, все свои публичные выступления) играючи легко и просто. Любили его все, но особенно женщины, до которых он был охоч в неменьшей степени и сам. Похоже, секретарь имела даже приказ пропускать к нему в кабинет просителей дамского пола в любой на то подходящий момент. Слово «занят» было редким исключением. Так всеми и воспринималось.

Превосходно выглядел Павлов на ноябрьских демонстрациях, когда порой было уже весьма морозно. Он во главе отдельской (позднее ниитяжмашевской) колонны. Легкий пружинистый шаг, элегантное полудемисезонное пальто, шапка с поднятыми ушами, розовощек, как будто только из бани. Остряки пошучивали: «Да, у него против тебя, с синим носом, в два раза быстрее течет кровь, а под костюмом две пары белья из тончайшей 100-процентной шерсти. Вот и весь секрет».

А теперь скажите, как после подобной чуткости и внимательности можно было относиться к этому человеку, моему первому Главному конструктору, с которым мне довелось общаться не только на работе, но и вне служебной обстановки, – совместно на условиях самстроя возводить в конце 50-х годов гараж для своих личных автомобилей, бывать в общих командировках и даже не раз участвовать в ресторанных пирушках.

В те далекие годы решение массы вопросов замыкалось в московских правительственных организациях, потому командировочные встречи уралмашевцев в Москве были почти постоянным явлением и, когда собиралось пять-шесть человек, не пойти на ужин в какое-нибудь заведение было просто грешным делом.

Тут Павлов был не заменим. Конкурировать с ним мог разве только еще Краузе. И потому я, для полноты впечатлений от подобных встреч, опишу одну из них в ресторане гостиницы «Москва».

Начинал такое застолье всегда Борис Гаврилович, ему же предоставлялось право сделать общий заказ, что исполнял он безупречным образом, как бы и никого не спрашивая о вкусах и желаниях и в то же время полностью их удовлетворяя.

Прежде всего, им представлялась официанту (естественно, в подобных случаях мгновенно появляющемуся у стола, а то еще и до) наша компания. В зависимости от состава – либо как собрание выдающихся (на худой конец, просто ведущих) конструкторов, либо таких

же инженеров, а иногда объявлялся и подходящий на то повод посещения их. В тот вечер таким поводом послужило недавнее присуждение звания лауреата Ленинской премии Леониду Александровичу Ефимову, который был представлен обществу со всеми возможными эпитетами в его и наш, ближайших коллег, адрес.

Далее следовал заправского завсегдатая заказ.

– Нам для начала бутылочку столичной, закусочки на Ваше усмотрение, водички, а далее по обстановке. Одна просьба: проверьте, пожалуйста, есть ли на вашей кухне сегодня свежий судачок?.. И еще, – все на должном уровне и с учетом наших скромных инженерных возможностей.

– Борис Гаврилович, как можно? – вмешивается Краузе. – На такую компанию и по такому событию? Давайте, – уже к официанту, – сразу хотя бы три.

Павлов реагирует на эту не очень вежливую для него реплику мгновенно.

– Разумнейшее предложение. Запишите в заказ, как просит наш уважаемый Геннадий Николаевич, но начнем с одной: не будем торопить события, нам есть о чем поговорить.

Почти немедленно на столе появляется водка и бутылки с водой, сервируется стол, а через пять минут приносится закуска в ожидаемом, лично мною, ассортименте и оформлении и, похоже, в полном соответствии с павловским при заказе условием насчет кармана.

Первый тост за Павловым. К его обычному: «За случайную приятную встречу, за здоровье присутствующих, за наш родной завод, предоставляющий нам возможность проведения подобных «мероприятий», добавляются еще и теплые слова в адрес главного виновника торжества, отмечается его творческий потенциал, огромный вклад в современное прессостроение и все остальное в том же эпохальном духе.

Начинается застольный разговор, сначала спокойно-взвешенный, затем все ускоряющийся и все более эмоциональный и почти уже без пауз, а даже чуть ли не в очередь, о всяких интересных случаях, производственных и житейских, о людях, пересыпаемый анекдотами и рассказами о смешных и каверзных историях, которых, казалось, у каждого было на памяти бесчисленное множество.

Вспомнили и кое-что о самом Павлове. Краузе поведал нам, как Павлов, будучи ответственным представителем завода на монтаже первого отечественного рельсобалочного стана на Нижнетагильском меткомбинате, нашел выход из одного затруднительного положения.

– Для доставки рельсовых проб, – рассказывал Краузе, – был предусмотрен 10-метровый так называемый гравитационный (установленный с небольшим уклоном) рольганг, по которому эта длиной 1300 мм проба должна была катиться сама собой. Положили пробу на рольганг, а она не катится. Начались соответствующие «издевательские» реплики в наш адрес… Борис Гаврилович подходит к пробе, берет ее своей холеной рукой, с выступающим из-под рукава пиджака обшлагом, как всегда белоснежной рубахи и со словами: «А кто Вам сказал, что она должна перемещаться сама?», медленно вышагивая вдоль рольганга, плавно подкатывает пробу к копру. Одобрительный хохот. Рольганг к общему удовольствию принимается в эксплуатацию без каких-либо замечаний.

Смеемся и мы.

Я, в ответ на чью-то брошенную фразу об одном блестящем выступлении Павлова, рассказал аналогичный случай, связанный с его, столь же блестящим, докладом на совещании по рассмотрению планов новой техники институтов и заводов Минтяжмаша, которое состоялось тогда на Новокраматорском заводе.

– Вызывает меня Борис Гаврилович и просит подготовить ему сводный по институту доклад к названному выше выступлению. Добавляет при этом, что необходимые для того материалы по отдельным институтским службам будут мне доставлены. Свел я все полученное в один документ и в назначенный срок понес показать свое творение Борису Гавриловичу. Он мне: «Оставьте его пока у себя. Завтра полетим и в самолете посмотрим».

– В самолете, по моему напоминанию, он вновь уходит и предлагает посмотреть потом, в гостинице. Прилетели, устроились, я опять к нему, и вновь с тем же результатом: «Потом». Я завожусь и решаю больше к нему со своими «заботами» не лезть. На следующий день приходим на пленарное заседание. Первым, объявляется, выступает Целиков, вторым Павлов. Он спокойно слушает доклад Целикова и только где-то в середине его наконец просит меня показать ему мои материалы. Не успев даже кое-как их перелистать, поднимается на трибуну и в абсолютной тишине, в точно оговоренное время и ничего