А. Чернавский - Заря над бухтой Страница 18

Бурный рост технического прогресса вносит существенную поправку и в организацию социалистического соревнования. Работа человека сейчас оценивается комплексно. Прежде всего надо трудиться быстро. Выпускать много продукции и непременно отличного качества. Да к тому же тратить как можно меньше сырья, материалов. Вот сколько разделов в «табеле» истинного новатора, работающего на современном уровне. Больше! Лучше! Экономнее! В этих словах сконцентрировано главное требование сегодняшнего дня — целостно, во взаимосвязи решать вопросы производства, измеряя их действенность, прежде всего, экономической эффективностью.

Вспомним тяжелый и грозный 1919-й. Горстка московских большевиков и им сочувствующих решила тогда: «…Пришпорить себя и вырвать из своего отдыха еще час работы, то есть увеличить свой рабочий день на час, суммировать его и в субботу сразу отработать 6 часов физическим трудом, дабы произвести немедленную реальную ценность». Постановили так 7 мая, а три дня спустя, в субботу, десятого «немедленно произвели реальную ценность: отремонтировали 4 паровоза, 16 вагонов, погрузили и разгрузили 9300 пудов», и тем самым дали жизнь почину, который В. И. Ленин назвал великим.

А спустя полвека, в апрельскую субботу слесарь Зинарь с Петропавловской судоверфи скажет на заводском митинге: «Мы — наследники этого почина. Значит, производительность сегодня должна быть наивысшей!». Сегодня — это 12 апреля 1969 года, когда на украшенной транспарантами, лозунгами и плакатами судоверфи проходил юбилейный коммунистический субботник. Заводская летопись свидетельствует: «Ровно в восемь утра к работе приступили 2300 человек. Явка коммунистов и комсомольцев стопроцентная. Валовой продукции выпущено на сумму 49 тысяч рублей. Производительность труда на одного работающего составила 125 процентов. Особенно отличилась бригада Пономарева из слесарно-монтажного цеха и Кулешова — из корпусного. Эти коллективы сумели довести дневную выработку до 165 процентов!»

Два факта, два события, разделенные полувеком. Но сколько общего в них. Как точно подметил тогда Ильич: «Если в голодной Москве летом 1919 года голодные рабочие, пережившие тяжелых четыре года империалистической войны, затем полтора года еще более тяжелой, гражданской, войны, смогли начать это великое дело, то каково будет развитие дальше, когда мы победим в гражданской войне и завоюем мир?»

История социалистического соревнования, родоначальником которого, собственно, и стал великий почин, ярко, вдохновенно отразила и историю коллектива судоверфи[2].

Он высок, строен. Под кепкой темно-русые волосы. Глаза с голубоватым отливом глядят то с серьезной задумчивостью, то вдруг засветятся улыбкой.

Евгений Кабзистов — судосборщик-корпусник, 36 лет. Награжден орденом Трудового Красного Знамени. Признан лучшим наставником молодежи в области. На его счету 100 рацпредложений. Но не лучше ли предоставить слово самому герою?

…Между прочим, разок-то я с Камчатки «эмигрировал». Правда, давненько это было. Свадьбу с Людой сыграли, а жилья нет. Туда-сюда, вскипел по молодости. А тут как раз письмо от дружка: валяй, дескать, сюда, поближе к Усть-Каменогорску, квартира будет и работа. Вот и махнул. А Камчатка тянула. Ночью и то, бывало, снится. Бухта, заря камчатская, вулканы. Маялся. А Люда и говорит: «Ехать, Женя, надо». Я сразу письмо. Мол, так и так, судите, ребята, а без вас не могу. Примите. Вот с тех пор и прирос здесь, корни глубокие пустил. И Люда тоже, и дети наши. Двое их у меня. Однажды спрашивает у меня новичок: «Дядя Женя, какое главное условие успеха в нашей профессии?» Я ему так ответил: «Оседлость, дружок. Летуну трудно постичь премудрости нашего ремесла. Впрочем, не только нашего».

Не знаю, кто как, а лично я в свою специальность влюбился еще юнцом. Было это в профтехучилище, тут же, при судоверфи. Увлекся незаметно, в кружках занимался, мастерить пытался. Особенно корпел на практических занятиях. Сновал по участкам, то возле одного постоишь сбоку, то возле другого, присмотришься, сам попробуешь. Словом, учебу я с успехом закончил, по старой квалификационной сетке пятый разряд присвоили. А вот когда в цех пришел, заробел. Одно ведь дело — ученик, практикант, другое — самостоятельно работать. Не клеилось поначалу. Так, наверное, с каждым бывает, когда первый самостоятельный шаг делаешь. Ну, а потом укорял себя: дескать, что я раскис. Терзания мои сразу подметил Юрий Харитонович Девликанов, плазовщик, с полгода на плазе у него проработал. Потом взялись за меня бригадир Семен Устинович Кузнецов и мастер Юрий Александрович Жидков. Собственно, они-то и утвердили во мне веру, помогли покрепче на ноги стать. На дорогу напутствовали: «Корпусник ты, Женька, по призванию. Не робей и делу своему не изменяй».

Одним словом, становление было нелегким и мучительным. С год, пожалуй, «пристреливался». И вот однажды вызывает к себе начальник цеха и говорит: «Решили мы тебя, Кабзистов, бригадиром поставить..» Я даже растерялся. Какой же из меня бригадир, если я только год на заводе. А мне говорят:

— Потянешь.

— А если не потяну?

— Снимем.

Ну, тут уж злость во мне заговорила. Как же так, еще не бригадирствовал, а уже о снятии разговор. Так и стал бригадиром. Ребята, скажу вам, в бригаде подобрались дружные, работящие, потому и дела шли хорошо. И норма, и план — все честь по чести. В газете даже как-то пропечатали. Дескать, вот с кого пример брать следует. И все же какое-то чувство неудовлетворенности жило во мне. Смотрел вокруг и думал: слишком много труда и времени тратим мы на, казалось бы, пустяковые операции. Упростить ведь их можно. И вот, помню, пришел из цеха домой, сел за стол и набросал на бумаге один чертежик. Прикинул, что к чему, рассчитал в цифрах. Голову ломал не зря. Мой способ испытания грузовых стрел признали рациональным. Затрат меньше теперь требовалось, и время экономилось.

Это и было первое рационализаторское предложение. А там за другие взялся. Вот те же, к примеру, льдодробилки. Делали мы их точно по чертежу, без отклонения от технологии. ОТК не придирался. А вот сварят их: куда все девалось. Перекосы, деформации. Снова проверят — никаких технологических нарушений. Ну, тут ясно стало: нужны какие-то конструктивные изменения.

Технологом был тогда в цехе Владимир Прибыльский. К слову сказать, замечательный человек. Приехал он из Ленинграда после техникума. В кармане диплом техника сварочных работ, а пошел простым электросварщиком. Вскоре приглядел в цехе группу ребят, они только что профтехучилище закончили, сколотил из них бригаду. Дело поставил в ней так, что через полгода весь завод заговорил о Прибыльском: нормы перевыполняли и качество хорошее давали. А ведь участок у ребят был наиответственнейший — варили подводную часть корпусов судов. Молоденький технолог, не под стать иным, оказался любознательным и смекалистым парнем. Смотришь, то с рубщиками советуется, то со сверловщиками спор затеет. А то просто подойдет к инженеру и скажет: «Мыслишка одна есть, как вы на это посмотрите?» А смотрел тот, надо сказать, положительно и с желанием. Ибо рацпредложения Прибыльекого были всегда эффективны. Поэтому, когда Володю назначили в цех уполномоченным по рационализации, никто не удивился. К месту он пришелся.

Так вот, собирали мы льдодробилки. Подходит однажды Прибыльский и говорит: «Слушай, Евгений. Что, если вот эти два соединения изменить, а? Деформация ведь может исчезнуть. Как ты думаешь?» Хорошо, покумекаю, говорю. После смены заглянул к нему в кабинет, поделился тем, что за день передумал. А он учебник по сварке открыл и сказал: «Вот если бы не эта ошибочка в твоих рассуждениях…» Что ж, пришлось ночку попыхтеть над чертежами, все примерил, сверил, рассчитал. А утром прихожу и говорю с облегчением: «Вроде докопался, посмотри-ка». Вот так родилось еще одно рацпредложение. А нынче у меня их уже за сотню перевалило.

Я знаю, что у многих моих знакомых самые различные увлечения. Рыбалка, охота, драмкружок. А вот у меня в обычном смысле такого отдыха не получается. Порой отправлюсь по грибы, а сам в мыслях всякие варианты перебираю. И то прикину, и это примерю.

Правда, не всякий понимает нашего брата — рационализатора. Помню, увлекся я одной идеей, все спешу, быстрей хочется ее осуществить. А в упрек: «Чего суетишься? Приварок получить захотел?» Не обидно ли? К примеру, те же резиновые шланги для уплотнения дверей морозильных камер. Я сам их применил в своей работе, проверил, качества отличное получалось. Но с внедрением затянули. Иду к начальству:

— Шланги, говорю, надо использовать.

— Не пори горячку, Кабзистов, успеется.

— А чего ждать? Работают по старинке, а новшество, улучшающее качество, под сукном пылится.

Или взять те же вакуум-сушильные аппараты. В них постоянно забивается зарубашечное пространство. И время варки рыбной муки увеличивается, и коррозируется, ржавеет рубашка. Предложил я установить один дополнительный «поварник» для отвода конденсата пара. А мне и говорят: