Евгений Стригин - Человек, похожий на генерального прокурора, или Любви все возрасты покорны Страница 2

19 ноября 2001 года Народный Хурал Республики Бурятия избрал Юрия Скуратова своим представителем в Совете Федерации ФС РФ. Это решение было немедленно опротестовано прокурором РБ и отменено на внеочередной сессии Народного Хурала 28 ноября 2001 года.

Глава 1. Первые самостоятельные российские прокуроры

1.1. Начало большого разгула

Обычно начинать следует с предыстории. Не отступим от этого правила и сейчас. Чтобы понять, почему банальная история мужчины, воспользовавшегося услугами проституток, стала элементом политической борьбы в некогда великой державе, нанося ещё один удар по её былому величию, следует понять какая это была страна.

В самом конце 1991 года урезанная Россия (Российская Федерация), потеряв значительную часть своей исторической территории, оказавшись практически без союзников, оставив за своим бортом миллионы соотечественников, пустилась в самостоятельные плавание во главе с бестолковыми капитанами.

Совсем ещё недавно тогдашние российские руководители ругали коммунистическое руководство большой России (Советский Союз) за нарушение законности, коррупции и бездарность. Теперь они сами была у кормила верховной власти. Можно было бы, и показать пример законопослушания и бескорыстия. Куда там!

Они и показали. Но совсем другое. В стране началась (точнее продолжилась начатая при попустительстве Горбачёва ) криминальная революция. Моментально ни из чего умельцы делали колоссальные состояния. Нет нужды говорить, что почти все они были созданы путём сомнительным, и чаще всего незаконным.

В первой половине 1994 года было опубликовано второе издание небольшой книги Станислава Говорухина «Великая криминальная революция». Книга была замечена, термин прижился.

Автор той книги написал: «В стране происходит криминальная революция. Вернее, она завершается. Победой революции может считаться окончательное построение уголовно-мафиозного государства».[3]

Термином «(великая) криминальная революция» стали называть ситуацию в стране примерно с 1991 по 1995 года. Это было время, когда сформировалась система российской государственности, «независимой» от Советского Союза, когда были поделены основные куски государственной собственности, сформировался класс богачей и шла основная борьба за политическую и экономическую власть.

Тогда обиженные властью (например, Валентин Зорькин ) констатировали тогда: «Что касается борьбы с преступностью, то рассуждать на эту тему сегодня, после всего того, что уже было сказано, даже как-то неловко. Проблема же заключается в том, что нынешний криминализированный режим, не смотря на всю свою трескучую риторику, никогда не будет по-настоящему бороться с организованной преступностью и коррупцией среди высшего чиновничества (нельзя же „своих“ обидеть!). Глядя на больших начальников, „берущих“ направо и налево, страждет неправедной наживы и вся вертикаль власти до самого низа. В результате конкретный исполнитель, вместо того, чтобы героически, но безвозмездно (исключая зарплату) бороться с преступностью, предпочитает договориться „по душам“, не забыв, естественно, оговорить дотацию „детишкам на молочишко“. Выход один: кардинальное ужесточение уголовного законодательства и решительная массовая „чистка“ коммерческих, государственных структур от криминальных элементов. Реально осуществлять это, однако, сможет лишь новая власть».[4]

Кое в чем это действительно так. Но нет нужды понимать, что часто критики действующей власти, подспудно предлагают себя в качестве спасителя от всего плохого. Реально же получалось не у всех. Пример этого показала напрасная надежда на того же Ельцина, которого первоначально выбирали как надежду на лучшую и справедливую жизнь. Хотели как лучше…

Герой же нашей книги позже, вспоминая времена повальной приватизации, напишет: «Массовая приватизация» «по-чубайсовски», обернувшаяся глобальным воровством государственных ценностей, сплела такой густой клубок, в котором слились воры, взяточники, хозяева «грязных» капиталов, спекулянты…».[5]

Между тем, те, кто думает, что всенародная любовь к Ельцину возникла в результате его намерения устроить демократию и капитализм в России, глубоко ошибаются. Если, разумеется, сознательно не лгут. Подавляющее большинство фанатично верующих в очередного народного кумира верили потому, что надеялись на установление в стране царства справедливости и наказание коррупционеров (понимая под этим, прежде всего, коммунистических партаппаратчиков). Плевать им было на гласность и частное предпринимательство. Хлеба и зрелищ хотелось всегда и во все времена. А что такое суд над зарвавшимся чиновником? Зрелище, да ещё какое!

Это довольно хорошо понимало и окружение Бориса Николаевича образца 1989-1991 годов. Недаром они так старательно привели его к постановке на учёт в местную поликлинику. Смотрите, вот он кумир среди нас, и лечат его не так как других партийных бонз. Все как у людей, в смысле как у вас, рядовых граждан. И ездил Ельцин первоначально на простенькой автомашине. И все было, чтобы думали: этот привилегий не имеет и другим не позволит.[6] Именно такого вождя многие, очень многие наши соотечественники видели, и ещё будут видеть в своих снах. Что же касается демократии и предпринимательства, то народные мечтатели в основном понимали это не как цель, а как средство (а иногда и как побочный результат) главной цели — справедливости и достатка.

Разумеется, были те, кто наивно рассчитывал хорошо зажить, пустившись в это самое предпринимательство. Некоторые и зажили хорошо. Но лишь те, кто цинично делали деньги там, где их можно делать, не обращая внимание на моральные и правовые запреты и вовсю использую своё должностное положение, а также своих родственников или близких друзей. Остальные горе-мечтатели остались у разбитого корыта.

Ждали одно, а получили совсем другое. Хотели как лучше, а получили как всегда. Очень быстро оказалось, что царство справедливости и отсутствие продажности совсем не присуще новой власти. Недостатки коммунистического режима поблекли перед реальностями новой ельцинской России. Некоторые властные фигуры российской демократии пытались (может даже искренне) с этим бороться. Святая простота. С ветряными мельницами методами дон Кихота бороться бессмысленно.

«Две опасности, как известно, угрожают полнокровной власти: её бессилие и её продажность. Причём обе эти опасности, как правило, бывают взаимосвязаны — от бессилия власть пускается в сговор с теневыми силами, коррумпированными организациями, преступным миром. И чем жёстче становятся эти „связи“ — тем бессильнее становится власть». Так мудро, хотя и сложно говорил в марте 1992 года государственный секретарь, первый заместитель председателя правительства РФ Г. Бурбулис.[7] Впрочем, так говорил не только он один. Предсказывали и более худшие криминальные времена.[8]

А что тут ни предсказать. Все и так ясно. Государственная машина шатается, [9] ослабевает контроль, моральные принципы разрушаются, общенациональной идеи нет. А жить то хочется и желательно хорошо жить. Глупо не брать, если все равно кто-то другой возьмёт и положит в свой карман. Кто сумел, тот и съел.

Вот умельцы и делают деньги, где только можно. Сказочные состояния обычно в период смуты и создаются. Милое дело ловить рыбку в мутной воде. И надо успеть, ещё не известно, как долго бардак в государстве может продолжаться. При этом все равно никого не наказывает ни за что. Исключения, конечно, были, иногда наказывали. Но это когда мало давали на лапу, или не тому, или кому-то самому хотелось. Все просто как божий день. Время делать деньги и ковать своё благосостояние. Именно в 1991-1995 годы и были сформированы основные капиталы многих олигархов. Сформированы главным образом на делёжке государственной собственности и финансовых пирамидах, а также на вывозе сырья за рубеж.

Упрекать их не стоит, упрекать следует тех, кто, находясь на высших государственных постах, сознательно или неосознанно позволил сделать это. Впрочем, и они жили по тем же самым правилам и занимались тем же самым, только используя государственные возможности. Н. А. Павлов писал: «Власть на федеральном уровне занята растащиловкой, междоусобной борьбой…».[10]

«Некоторые идеологи воровского капитализма говорят, что насытившиеся бандиты, устав от грабежей, воровства и убийств, превратятся в добропорядочных буржуа. Как бы не так! Эдит Пиаф однажды сказала, что у поэта никогда не может быть лица подонка и подлеца, так и у убийцы никогда не может быть лица поэта: бандиту не дано стать порядочным человеком».[11]