Владимир Борейко - «Царские охоты» - от Владимира Мономаха до Владимира Щербицкого Страница 2

Зубров становилось все меньше. 3 февраля 1892 года Александр III утверждает «Правила об охоте», строго запрещающие добычу исполинов Беловежья. Однако через пять лет его наследник Николай II устраивает в Пуще очередную кровавую забаву, стоившую жизни 36 зубрам. А начало XX столетия он ознаменовал еще одной бойней, лишив жизни 45 зубров, 38 лосей, 55 оленей, 138 кабанов, всего 690 (!) животных. Не отставала от самодержавца и ее императорское высочество великая княгиня Мария Павловна. В сентябре 1902 года она со свитой выбила полторы сотни зубров, лосей и кабанов.

Чем меньше в стране остается дичи, тем больше появляется закрытых царских охот. Так, в 1888 году великий князь Сергей Михайлович арендует у Кубанского казачьего войска великолепные угодья на Кавказе. Здесь приказывает проложить шоссе и построить павильон из 50-ти комнат. В 1913 году еще одни спецугодья открываются в Крыму. Из Дагестана туда завозятся туры, с Северного Кавказа — олени, из Беловежья — зубры. Из Ялты в Алушту проводится знаменитая Романовская дорога.

Таким образом, к началу 20-го века российские цари создали для своей утехи несколько высокоразвитых охотничьих хозяйств закрытого типа: Беловежскую Пущу, Гатчину, Измайлово, Кунцево, Спалу, Скерневицы, Крымскую и Кубанскую охоты. Заведовало ими специальное Управление по императорским охотам.

На всем поставила крест Февральская революция. «Симферополь, 6 апреля. Ввиду слухов о том, что во многих местах крестьяне хищнически истребляют животных на бывших царских землях, исполнительный Совет рабочих и солдатских депутатов обратился к населению сел и деревень с призывом принять меры к охране лесов, вод, дичи и животных, памятуя, что все это теперь достояние народное».[4]

Отдадим должное крымскому правительству Соломона Крыма и губернскому комиссару Н. Н. Богданову — они национализируют императорскую охоту в Гатчине и дабы спасти редких животных, срочно утверждают в Крыму национальный заповедник, командируя туда комиссаром молодого и деятельного зоолога Владимира Мартино.

Кстати, и Временное правительство, и немцы, и лидеры крымской буржуазно-демократической республики, и большевики, и деникинские власти оказались едины в одном — заповеднику в Крыму быть. По этому поводу принимались соответствующие распоряжения.

«Граждане! Нельзя остаться равнодушными, видя гибель лучших представителей животного мира крымских горных лесов — оленей, коз, зубров и др. — этой красы и ценности всего края. Встаньте же по городам, селениям и обществам на защиту заповедного леса и его обитателей, строго осудите истребителей благородной дичи — браконьеров и браконьерствующих любителей охоты, устанавливайте, пока не поздно, карающие самовольную охоту правила, помогите в деле охраны чинам лесной администрации, лесной страже, егерям, явите себя достойными гражданами, противоборствующими создающейся анархии в этом деле»[5].

Российская Академия наук подготовила материал о заповедании бывшей Кубанской охоты, но Октябрьский переворот отодвинул его рассмотрение до 1920 года, когда все зубры были там уже практически выбиты.

Беловежской Пуще повезло больше — хозяйственные немцы взяли ее под строгую охрану, командировав для этого своего специалиста, лесного советника Эшериха. Сюда приезжает и известный во всем мире немецкий деятель охраны природы Гуго Конвенц. Его цель — открытие в Пуще Парка Культуры. Идею подхватывают поляки. В декабре 1921 года правительство Пилсудского учреждает в Пуще резерват. С 1939 года и в советской части векового леса создается еще один заповедник — Беловежская Пуща. Казалось, с охотничьими вотчинами покончено навсегда.

Царские охоты генсеков и министров

В любви пошляк, мясник в охоте,

В науке подлинный профан,

Так почему на партработе

Терпим столь редкостный болван?

Замысел возродить на территории бывшего Советского Союза легендарные «царские охоты» принадлежал Герингу. В 1942 году он нарочно прибыл в Беловежскую Пущу для того, чтобы выбрать место под будущий охотничий дворец. Специальную комиссию отправил и в Крым.

Неосуществленные честолюбивые замыслы Геринга с успехом претворили в жизнь руководители КПСС и советской державы.

«Принять предложение Министерства сельского хозяйства СССР об организации в 1957 году на территории СССР в районах, расположенных вблизи отдыха трудящихся и туристических маршрутов государственных охотничьих, лесоохотничьих и заповедно-охотничьих хозяйств, согласно приложению».

Председатель Совета Министров Союза СССР Н. Булганин[6]

Так Пуща и другие бывшие царские угодья вновь оказались в неволе.

Основной удар пришелся на Украину. Лучшие украинские заповедники — Крымский и Азово-Сивашский, кроме того, государственный охотничий заказник республиканского значения «Залесье» реорганизовали в заповедно-охотничьи хозяйства. Так несуразно стали именоваться возрожденные охотничьи вотчины.

В Крымском заповедно-охотничьем хозяйстве появился легендарный П. Прокопенко, прославившийся лесным разбоем еще на посту начальника Закарпатского управления лесного хозяйства. Опытный «лесовод», заняв директорское кресло, развил активную деятельность по «преобразованию» дикой природы. С 1957 по 1967 годы из бывшего заповедника вывезли больше леса, чем из всего Крыма. Тут была сооружена механизированная лесопилка, разрешена рубка столетних буков, проложено 40 километров охотничьих дорог, где высокие гости могли предаваться ночной охоте при свете фар вездеходов. Для сбыта мяса срочно открыли мясную лавку в Алуште. В прудах у кордона «Веселый» развели ручьевую и радужную форель, красную рыбу, вплоть до белуги. Все это расходилось по партийным «фазендам», а остаток сбывался спекулянтам на алуштинском рынке. Из 133 работников хозяйства 75 обслуживали «спецохоту».

Для иностранных охотников срочно выпустили крикливую брошюру «Come to USSR for hunting».[7]

«Надо вообще перестрелять всех крымских оленей и заменить их германскими, а то гости недовольны трофеями», — приказал Прокопенко.

Предприимчивый директор приглянулся всесильному правителю Крыма первому секретарю крымского обкома И. Лутаку. Тот поддержал Прокопенко и помог ему добиться закрытия почти всех экскурсионных маршрутов через спецохоту (дабы меньше было свидетелей), а все санатории на территории «барских угодий» были переданы 4-му управлению Минздрава УССР.

Но почему так легко Украина отдала свои старейшие заповедники, почему именно ей пришлось пострадать более других? Причин несколько. Во-первых, министр сельского хозяйства СССР В. Мацкевич, прежде, чем перебраться в Москву, довольно долго был заместителем председателя Совмина УССР. Возможно, он еще тогда замыслил лишить «девственности» эти заповедные уголки. Вторая причина — имперская политика Москвы. Несмотря на то, что Крымский и Азово-Сивашский заповедники находились на украинской земле, на деле они напрямую подчинялись союзному Минсельхозу. А тот как хотел, так и вертел. И руководство Украины, даже если б и решилось встать на защиту заповедников, вряд ли смогло что-либо сделать.

Кроме того, по распоряжению, подписанному Булганиным, еще пять крупных «охотвотчин» для спецконтингента открывались в России, а три — в Казахстане. «Селекционный отстрел» в них осуществляли члены Политбюро, министры и маршалы.

По примеру союзного правительства «райские уголки» создаются и для высших чинов республик. Так, в 1967 году по распоряжению тогдашнего председателя Совета Министров УССР В. Щербицкого открывается Днепровско-Тетеревское заповедно-охотничье хозяйство. В Белоруссии, где за 20 лет не был создан ни один новый заповедник, в 1977 году власти изыскивают средства под Телеханское заповедно-охотничье хозяйство. В Молдавии, по инициативе Первого секретаря ЦК КПМ И. Бодюла, за счет колхоза «Заветы Ильича» в 1957 году в урочище Реденский лес возводится фешенебельный охотничий дворец (ранее здесь находился более чем скромный дом отдыха железнодорожников, который, конечно, был закрыт). В 1976 году Реденский лес объявили заповедно-охотничьим хозяйством. Там красный уголок и музей охотфауны, по официальным документам, использовались «для эстетического воспитания учащихся», а гаражи — как «убойный пункт». Этим аппетиты молдавских лидеров не ограничивались. Свои охотничьи страсти они удовлетворяли в спецсафари Кондрица и на открытой в 1968 году охотбазе «Интурист». Последняя официально именовалась «двухдневным домом отдыха мебельной фабрики Страшенского лесхоза». Ее строительство и обустройство обошлось в 1 млн. 346 тыс. рублей.

В 1982 году в Казахстане начинает функционировать Капчагайское заповедно-охотничье хозяйство, по территории равное всем казахским заповедникам вместе взятым.