Василий Немирович-Данченко - В Маньчжурии Страница 2

Тут можно читать бесплатно Василий Немирович-Данченко - В Маньчжурии. Жанр: Документальные книги / Публицистика, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Василий Немирович-Данченко - В Маньчжурии читать онлайн бесплатно

Василий Немирович-Данченко - В Маньчжурии - читать книгу онлайн бесплатно, автор Василий Немирович-Данченко

Трое суток мы ехали по этому страшному краю. Выходя на остановках, мы падали под ветром. Точно чьи-то громадные холодные ладони упирались нам в грудь и опрокидывали навзничь. И всё кругом стонало, выло, плакало, грозило.

Гоби или Шамо незаметно переходит в Северную Маньчжурию, такую же безотрадную… Среди сплошной пустыни затерялась и станция «Маньчжурия».

На пороге к Китаю

Что за страна пошла! Среди глади, — точно поднятые руками человеческими, — горы пирамидами. Сразу вспухнет такая, — ни холмов, ни отрогов. В одиночку, а дальше другая, третья. От Гоби не осталось ничего, — тут уже кое-где видны перелески. Стаи чибисов подымаются от шума нашего поезда…

Всё-таки сурова и неприглядна Северная Маньчжурия. Говорят, она страшно богата металлами всякого рода; но сурово смотрит она на пришельца, ничем не радуя его взгляда. Весною слетится сюда видимо-невидимо фазанов, и к каждому поезду китайцы выносят их сотни уже изжаренными. Цена этой птицы от гривенника до двадцати копеек.

Солнце утопало в нежном море розового тумана. Чистое, голубое небо бледнело на востоке. Робко-робко проступали звёзды… Когда на западе осталась только одна огнистая полоса, — мир точно раздвинулся в ширь и даль…

Теперь уж недалеко от нас лежал громадный Китай, эта многотысячелетняя загадка человечества, молчаливый, вечно думающий свою огромную стихийную думу, непонятную для нас, при всей слабости — неуязвимый, при всей силе — ограбленный, оскорблённый, избитый и забитый, — и всё-таки грозный своей тайной… Сердце и мысль стремились узнать эту раз навсегда замкнувшуюся семью из нескольких сот миллионов людей, как замкнулись в нём меньшие ячейки — отдельные семьи… Глаза старались что-то рассмотреть на юге, откуда передо мною подымался страшный мираж народа, который, — проснись он, — мог бы уничтожить и поглотить добрую половину человечества…

Кругом кипят страсти, войны потрясают землю, подымаются вожди, рождаются гении, создаются гигантские предприятия, тысячи железных громад бороздят бурные воды, другие тысячи ищут новых земель, новых пространств для грабежа, для наживы; наука посылает туда своих солдат и мучеников, — а он, этот старец-народ, лежит весь в своей неясной грёзе, и в объятиях гигантского жёлтого дракона спит фантазия-красавица, посланная земле святым и чистым небом, чтобы люди на ней не замечали её грязи, ужаса, своей страшной действительности, позора в прошлом, страдания в настоящем и могилы в будущем… Спит народ-философ… Да полно, спит ли!..

Кумирня

Маленькая кумирня…

Перед нею несколько деревьев. Они плохо принимаются на этой неблагодарной почве Северной Маньчжурии. Четверо ворот. На воротах неизбежные каменные собаки оскаливают громадные пасти, а большие круглые глаза точно хотят выскочить вам навстречу. Во всю стену громадный, хорошо сохранившийся дракон извивается упругими кольцами и растопыривает грозные лапы.

Ворота отворены, но позади двор изнутри загородила ещё стенка и тоже с драконом. Китайцы строятся так, чтобы живой дракон никак не мог попасть к ним. Влетит в ворота и ударится о стену…

Эта кумирня хранит трогательные воспоминания. Её ламы подобрали русских раненых, сами перенесли их сюда и тщательно ухаживали за ними. Двое умерло, — их могила в углу. Один выжил, и теперь мне рассказал эту трогательную быль.

— Мать так не может заботиться! Умирать буду, — не забыть мне этих монахов. Выходили; лошадь дали, чтобы я к своим мог добраться. Тихие люди, Бога знают и любят Его… По заповедям живут. Я в их кумирне как-то молюсь, а потом и спрашиваю: не обидно ли им, потому что я чужой веры. Ну, они мне на это: веры разные, а Господин неба один. Всё равно, что языки, — одно и то же они называют разно, каждый по-своему, а роза всё-таки остаётся розой.

После этого рассказа громадный дракон и адские собаки показались мне вовсе не такими страшными. И внутренней стеной огородившись от чудовища, монахи не загородили сердце от людской беды и чужого горя.

На платформе пляска

Главнейший город Северной Маньчжурии Цицикар, в двадцати пяти верстах от линии железной дороги. Поезд стоит здесь три часа. От Танхоя на Байкале до Цицикара, по моему исчислению, мы на стоянки потеряли двое суток.

Сегодня казаки весело празднуют второй день Пасхи. У офицеров в круговую ходить серебряная чаша.

На платформе пляска.

Китайцы окружили казаков громадною толпою. Весело звучит гармоника, и бородатые, дюжие, солидные станичники отплясывают в этом круге особый свой сибирский трепак.

Рябой казак, кинувшись на землю, лицом к ней, на носках ног и локтях изображает в такт музыки рыбку: юлит вправо, влево, и вскакивает под восторженный гул зрителей.

Другой, сосредоточенно сдвинув брови и не отрывая глаз от своих ног, выкидывает что-то неописуемое. То они у него делают какие-то рисунки, на пятках, плашмя, боком, на носках, заплетаются и расплетаются ходуном, описывают кривые линии, углы, а рыжая громадная борода его треплется во все стороны, и заломленная на затылок папаха ездит с бекреня на бекрень…

Сменил казака бурят. Этот внёс в пляску что-то медлительное, тяжёлое. Заговорил я с ним, — не понимает по-русски. Другой бурят стремительно на пятках прошёлся по кругу и ахнул так, что толпа вздрогнула, и остановился вкопанный.

А гармоника заливалась всё задорнее, так что и китаец-манза не выдержал, ворвался в круг и давай что-то отрабатывать носками и руками. Казаки смотрели на него и одобряли.

— Ишь как, молодец!.. Ну-ка ещё, ходя! [1]

Одобренный манза заприседал к пущему восторгу своих чёрно-жёлтых соотечественников.

— Откуда он?

— Из Чифу! Рабочий…

Жизнерадостный и добродушный народ. Добродушный, разумеется, до поры до времени. Когда его страсти возбуждены, он делается совсем иным. Сам не ценит своей жизни, да и чужую ни во что не ставит.

Сестра милосердия

Святые подвижницы! В какой нравственной красоте, назло годам и расстоянию, вы вспоминаетесь мне теперь, когда я смотрю на новое поколение таких же, какими были вы, девушек и женщин, идущих скромно на кровавую ниву близкого будущего… В той боевой страде, которую пережили мы двадцать семь лет назад, сколько вас ушло в далёкие могилы, в братские могилы, давным-давно позабытые и поросшие бурьяном чужбины. Ни ваших имён, ни ваших лиц не сохранилось ни у кого в памяти. Пришли на подвиг, свершили его и легли рядом с солдатом, таким же забытым, безымянным…

По пути на войну я свалился в Иркутске больной… Лежал один в вертепе, потому что там все гостиницы обратились в такие. Жар подымался до 39… Вечером как-то подошёл к 40. Я был в бреду, а рядом слышалось дикое оранье пьяных… Кажется, готов бежать на край света. И вдруг в самую тяжёлую минуту, когда голова у меня горела, и Бог знает что мерещилось кругом, — у меня в комнате оказался призрак… Высокая, тонкая женщина со строгими глазами и доброю, мягкою улыбкой.

— Вы здесь один… больной… Мне сказали… Я пришла посидеть с вами.

Я различил у неё на руке красный крест…

Умело она положила мне что-то освежающее, влажное на больную голову, напоила чем-то…

Мне было так отрадно слышать ласковый, нежный голос… Она заговорила со мною о близких и дорогих людях, которых я покинул далеко-далеко… Я чувствовал: какие-то тихие, кроткие волны подхватывали меня и уносили в сказочный край пережитых былей. Я невольно улыбался им, — этим воскресшим мертвецам, — и мне было страшно одного, чтобы добрая волшебница, вызвавшая их из дорогих могил, не ушла, не оставила меня.

Я заснул, чувствуя у себя на руке её руку, — руку сестры, и с этой ночи началось моё выздоровление.

— Теперь вам лучше?.. Да? Я уже не нужна буду вам больше… До свидания. Встретимся там, в Порт-Артуре.

И когда она ушла, мне казалось, светлый след остался около меня. Такой, какой должен оставить ангел, посланный небом.

Настоящая сестра!

Она идёт непрошеная и незваная туда, где людям тяжело и жутко. Её мир — мир страданий и смерти!

Да будет благословен её путь в пустыне жизни.

До свидания, сестра! Если эти строки попадутся тебе, прими издали мой братский привет!..

Сколько раз я писал о наших сёстрах милосердия, а всё мало, чтобы дать понятие о самоотверженных, великодушных женщинах, обрёкших себя на великое мученическое служение родине.

С радостью убедился, что за время, протёкшее с турецкой войны, они поднялись ещё выше, их духовная мощь достигла невиданной красоты. Откуда они берут страшную силу воли, выносливость, отвагу, которым могли бы позавидовать солдаты?

Недавно осматривал санитарный поезд Великой Княжны Татьяны Николаевны, где девушки лучших семей, не успев отдохнуть от невероятной устали, сами мыли вагоны для раненых и больных.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.