Литературная Газета - Литературная Газета 6579 ( № 49 2016) Страница 2

Народ своими налогами вынужден оплачивать потуги нынешней „культурной элиты“

Ничто не предвещало скандала до выступления руководителя театра «Сатирикон» Константина Райкина на съезде Союза театральных деятелей России, обрушившегося с резкой критикой на цензуру в культуре и действия общественных активистов.

Вступить в полемику с Райкиным желающих на высоком собрании не нашлось. И это удивительно! Ведь всем хорошо известно, что цензура, как таковая, в России запрещена законом.

Райкин рассуждал «о цеховой солидарности», предлагал не делать вид, что «власть – это единственный носитель нравственности и морали». Трудно сказать, о какой именно нравственности и морали говорил режиссёр, ведь в его спектаклях нравственность представлена в крайне причудливой форме модных нынче перверсий.

И всё же странно, где наша культурная элита, почему она безмолвствует до сих пор? Хотя, с другой стороны, а существует ли таковая? Кто-то и Людмилу Улицкую к элите относит, но мне трудно согласиться с такими представлениями. А чего нового и умного можно ожидать от считающегося элитарным режиссёра Андрея Звягинцева, глядящего на Россию сквозь призму своего «Левиафана»? Или Марка Розовского, жалующегося на «близорукость государственной политики»? Поддержал руководителя «Сатирикона» и Олег Табаков, у которого своих скандалов больше, чем на Тушинском рынке… А остальные где, с альтернативным мнением? Помалкивают в ожидании, когда придёт известный барин из-за бугра и рассудит?

К счастью, появился, но не барин, а представитель той самой общественности – Александр Залдостанов, который ответил руководителю «Сатирикона», саркастически назвавшему активистов общественных организаций «группкой оскорблённых». «Дьявол всегда соблазняет свободой! – заявил Залдостанов. – А под видом свободы эти райкины хотят превратить страну в сточную канаву, по которой текли бы нечистоты». Пожалуй, лучше и не скажешь! И я не понимаю, за что ему нужно извиняться. Вот Журавский, замминистра культуры, бросился на амбразуру с оправданиями и извинениями. Но за что оправдываться? За то, что господа элитарные режиссёры не способны собрать зрителей на свои спектакли и создать своим творчеством хоть что-нибудь ценное, а только тянут из государства деньги? Но ведь сфера культуры не для них одних существует, но ещё и для народа. А у нас народ вынужден своими налогами оплачивать культурные потуги разных «великих деятелей»…

При этом наш элитарный просветитель получил в 90-е от власть имущих жирный кусок земли, где было построено нечто питейно-развлекательное. Всякий побывавший там непременно задаётся вопросом: а где же здесь культура? А её, родимой, как не было, так и нет…

Владимир Сергеев, Московская область

Фотоглас № 49

Фотоглас № 49

Фотоглас / События и мнения

Фото: Федор ЕВГЕНЬЕВ

К 250-летию Н.М. Карамзина приурочена выставка «История Государства российского в лицах» в музее-центре «Преображение» им. Н.А. Островского. Место проведения выбрано неслучайно. В этом доме, салоне Зинаиды Волконской, Карамзин читал свои произведения. Здесь бывали Пушкин, Одоевский, Мицкевич, Тургенев... Наш снимок сделан в залах выставки во время репетиции Государственного академического русского народного ансамбля «Россия» имени Л.Г. Зыкиной. Руководитель художественного проекта «Портрет российской словесности» – художник Маргарита Сюрина.

Карамзин. Актуализация классика

Карамзин. Актуализация классика

Политика / Настоящее прошлое / Юбилей

Раиса Арефьева. Портрет Николая Карамзина. 2016 год

Теги: Николай Карамзин

250-летие выдающегося историка – повод поговорить о дне сегодняшнем

Юбилейные чествования, как правило, явление пафосное. Тосты, цветы к памятнику, выпуск академического издания. Всё это, безусловно, необходимо, однако может отпугнуть публику от фигуры юбиляра. В случае с 250-летием Карамзина такая опасность тоже есть. Между тем труды и судьба Николая Михайловича до сих пор вызывают жаркие споры, о чём и свидетельствует предлагаемая подборка суждений. А значит, речь идёт о человеке выдающемся, а может, и гениальном.

В наш сумрак роковой

Карамзина в нынешний его юбилей, похоже, больше чествуют не как историка, а как политического мыслителя, основоположника русского консерватизма, автора «Записки о Древней и Новой России». И это неудивительно, в данном качестве его фигура почти идеально соответствует канонам официальной пропаганды последних лет.

Антиреформистский пафос позднего Карамзина («Требуем более мудрости хранительной, нежели творческой») – весьма респектабельное прикрытие для кричащего отсутствия хоть какой-нибудь внятной стратегии развития РФ. Однако, при всём уважении к Карамзину-идеологу (упомянутая «Записка» – несомненный шедевр отечественной политической прозы), нельзя не заметить, что практическая реализация его рецептов (а Николай Михайлович в том числе выступал против отмены крепостного права и ограничения самодержавия) привела только к накоплению и обострению нерешённых насущных проблем русской жизни, к потере исторического времени для их наименее болезненного решения. Ставка русского консерватизма на преображение общественной жизни не через структурные социально-политические реформы, а через нравственное перевоспитание людей (и впервые эту идеологему сформулировал именно наш юбиляр: «не формы, а люди важны») оказалась утопией, которую, казалось бы, навеки похоронил бесславный конец романовской монархии. Ныне её усердно воскрешают, но, думаю, что лишь для очень скорых новых похорон.

Мне же кажется куда более важным и актуальным другой Карамзин, автор девятого тома «Истории государства Российского» – сочинения эталонного для любого историка с точки зрения интеллектуальной честности и нравственной чистоплотности. Несмотря на свои монархические убеждения, Николай Михайлович, следуя исторической правде, не мог не заклеймить Ивана Грозного, антигероя этого тома, как тирана, «ненасытного в убийствах и любострастии», «изверга вне правил и вероятностей рассудка»: «Зрелище удивительное, навеки достопамятное для самого отдалённейшего потомства, для всех народов и властителей земли; разительное доказательство, сколь тиранство унижает душу, ослепляет ум привидениями страха, мертвит силы и в государе, и в государстве! Не изменились россияне, но царь изменил им!»

Эти слова как нельзя кстати сегодня, когда этому самому тирану и извергу «россияне», пребывая в состоянии позорнейшего нравственного «помрачения» (М.Н. Любомудров), торжественно устанавливают памятники, когда другой оте­чественный тиран и изверг, уже из XХ столетия, но преданный поклонник первого, воспевается на все лады как величайший деятель нашей истории. И хочется повторить строки из тютчевского стихотворения памяти Карамзина: «Свети в наш сумрак роковой, / Дух целомудренно-свободный».

Сергей Сергеев, научный редактор журнала «Вопросы национализма»

Сентиментальный ремейк

Попытки примирить записную русскую историю с реальной русской историей – вечный аттракцион. Карамзин в этом смысле, пожалуй, самая трагическая фигура.

Вот решился ты на сей великий труд. Обложился летописями, фолиантами и прочей атрибутикой, вознёс глаза к небу в поисках пролетающей над портиком собственного особнячка вдохновенной Клио – и… Что писать?! Правду? Лишишься всего, что имеешь, – положения, славы, денег, особнячка и прочих присущих положению радостей. Вон оно чё, Михалыч… Поразмыслишь – да ну его, к бесу. И пошёл из-под пера сентименталиста очередной ремейк «норманнской теории».

И ну её, в самом деле, эту Радзивилловскую летопись, с перепутанной нумерацией страниц и топорными вклейками, утверждающими Рюриковичей отцами нации! И ну его, этого мужицкого Ломоносова, нашедшего кучу нестыковок в русской истории, посмевшего возвысить голос против немецкой школы, Миллера, Шлёцера и прочих. И ну его, этого четырёхлетнего мальчика, наследника русского престола, повешенного «захарьиными-шуйскими-романовыми» на Спасских воротах ради прихода к власти. И ну его, это тёмное русское прошлое, о котором писать правду – всё равно, что в пасть дракону голову класти…

Создал 12 томов – на загляденье. Пушкин в молодости зачитывался. А как стал писать свою историю пугачёвского бунта – призадумался. Уж очень всё странно. Не стыкуется. Не логично. Да не успел разобраться – убили.