Роджер Киран - Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР Страница 20

Таким образом, как подчеркивает и Асслунд, путь Горбачева все более напоминал тот, который уже был проделан в Грузии одним из его ближайщих сподвижников Эдуардом Шеварнадзе. При его руководстве эта советская республика обернулась «самым утвердившимся царством второй экономики» в пределах СССР, где вся основная, официально существующая система хозяйства оказалась «переключенной» на «вторую», теневую экономику. В дальнейшем, как показал весь последующий ход событий, сей «передовой опыт» предстояло распространить и на всю обширную территорию Советского Союза. Это, очевидно, и стало миссией Горбачева…

Говоря о гипотезе существования тайного плана полного разгрома советского социализма и обращения страны в сторону капитализма, надо признать, что пока не обнаружено никаких серьезных доказательств в ее пользу. Поэтому авторы данной книги склонны придерживаться мнения, что, скорее, можно говорить о наличии в биографии Горбачева ряда факторов и обстоятельств, подтолкнувших его в определенный момент в сторону взглядов и позиций, столь явно проявившихся в более поздний период его правления.

Таким поворотным моментом, на наш взгляд, было время после окончания первого этапа реформ, предпринятых непосредственно после его избрания на пост генерального секретаря КПСС весной 1985 года. Их начальные результаты, а также перспектива дальнейших прогрессивных изменений общества в стиле Андропова, очевидно, привели в замешательство имеющиеся в стране силы антисоциалистической направленности. Это вызвало их сильную отрицательную реакцию, и Горбачев, по всей видимости, не смог устоять под их натиском. Очевидно, этому способствовало довольно пагубное сочетание слабостей и недостатков его характера вместе с нехваткой необходимой подготовки в области теории и отсутствием в нужной степени политического опыта. Вдобавок ко всему, у тогдашнего генерального секретаря определенно не хватало общего представления о ходе и характере объявленных реформ. В результате, в области внутренней политики наметился отход Горбачева от курса реформ в стиле Андропова, а на международной арене был заложен курс многочисленных односторонних уступок в пользу США.

Наверно, в начале данного процесса его действия можно было понять или, по крайней мере, хотя бы объяснить наличием каких-то соображений тактического характера, — с тем, чтобы выиграть время, собраться с силами, накопить нужные ресурсы для последующих действий и расширить, таким образом, круг своих сторонников и единомышленников. Но в конце концов все, что сделал Горбачев, вылилось в крутой поворот «направо» и, по сути дела, в его переход на сторону сил, в принципе недовольных социализмом и социалистической общественно-экономической системой. Ведущую роль при этом во все возрастающей степени играли непрерывно наращивающий свою мощь класс «новых капиталистов» и связанная с ним коррумпированная часть партийного и государственного аппарата.

Наконец, еще одна гипотеза, объясняющая происшедшие в СССР в конце 80-х годов события, заключается в том, что имеющиеся проблемы советской экономики вызваны самой «сутью» общественного строя социализма. Из этого следует, что решения таких проблем вовсе не следует искать и никак нельзя найти в условиях социалистической системы, общенародной социалистической собственности и единого хозяйственного планирования.

Такой способ мышления, по всей видимости, был больше всего по душе сторонникам Горбачева. Именно они прежде всего и особо агрессивно отстаивают его, воспринимая Горбачева некой почти трагической фигурой, чуть ли не силой «задвинутой» противниками перемен в экономике, партии и государстве в сторону последующих драматических событий, обернувшихся в конечном итоге прямым разрушением страны и способа цивилизованной жизни миллионов живущих в ней людей.

Вполне резонно в этой связи поставить вопрос: в какой степени у Горбачева появилась бы склонность к действиям подобного характера, если бы результаты предпринятых им весной и летом 1985 года начальных реформ увенчались более обнадеживающими успехами? В какой мере попытки этих реформ натолкнулись на «неизлечимые пороки системы», вызванные отсутствием нужной степени интеллекта или прямым сопротивлением со стороны определенных кругов в партии?

Подлинный ход истории, однако, далеко не всегда следует дорогой так называемого «здравого смысла». Нередко понимание исторической истины прямо вступает в противоречие с тем, на что, казалось бы, указывают человеческий разум и интуиция. Вот почему в ходе нашей работы мы придерживаемся взгляда, что лишь неуклонное следование по пути реально сложившегося процесса исторических событий может предоставить надежную базу для углубленного научного объяснения его подлинного содержания, а также всевозможных вопросов и загадок, имеющихся в нем.

По нашему мнению, возможность ответа на главный вопрос: «Когда и почему на самом деле сложилось решение Горбачева свернуть на путь капитализма?» — связана с предварительным ответом на следующие вопросы.

1. Каковы на самом деле были результаты первых попыток проведения экономических перемен в рамках существующей системы социализма, объявленных Горбачевым в начальный период его правления?

На самом ли деле, как утверждают некоторые, они кончились провалом, и это послужило «веским доказательством» «невозможности» осуществления каких бы то ни было положительных изменений советского типа экономики?

2. Каково в действительности было отношение партии к объявленным реформам экономики? Считала ли в принципе она проведение таких реформ чем-то необходимым и обязательным? Имеется ли хоть кусочек правды в утверждениях, что партия или определенные части ее, по сути дела, саботировали замыслы и предложения Горбачева?

3. В какой степени оправданы мнения о том, что экономика являлась первой областью проявления поворота направо всего политического курса Горбачева?

Гипотезу, что система социализма в принципе не подлежит никакому улучшению, можно считать оправданной лишь при условии что:

— объявленные реформы в «стиле Андропова» на самом деле кончились провалом;

— партия подавляющим большинством своих членов действительно противостояла реформам;

— Горбачев и вправду сделал в области экономики свои первые шаги на политической арене в сторону капитализма.

Однако ход реальных событий говорит о чем-то, в корне расходящемся с утверждениями пропаганды на этот счет.

Во-первых, и по сей день никто и нигде не приводит каких-либо доказательств, подтверждающих якобы сложившийся неблагоприятный исход начатых в 1985 году реформ. Конечно, за столь короткий период их проведения ожидать каких-либо крупных изменений в такой большой и разнородной по своей структуре экономике, как советская, не приходится. Тем не менее, бесспорно был обнаружен ряд положительных сдвигов как на предприятиях и в отраслях, непосредственно охваченных реформой, так и в системе народного хозяйства в целом.

Так, например, по данным исследования Дэвида Котца и Фреда Виэра (изданным в 1997 году под заголовком «Революция сверху и разрушение советской системы»), за период 1985–1986 годов в СССР возрос общий объем производства и потребления.

За время начального (и столь короткого) этапа реформ в стиле Андропова наметился темп роста экономики на 1–2 %. Производительность труда возросла на 4,5 % по сравнению с 2,5 % за предшествующий период. Объем капиталовложений за 1986 год лишь в отраслях промышленности машиностроения возрос на 30 % по сравнению со всем объемом капиталовложений за всю предыдущую пятилетку. За тот же 1986 год объем продукции сельского хозяйства повысился на 5 %.

Такие данные приводятся в книге «Экономический вызов перестройки» академика Абела Аганбегяна, главного экономического советника Горбачева.

По свидетельствам того же источника, за период 1985— 86 годов на 10 % возрос и объем услуг и товаров потребления, что было в полтора раза больше по сравнению с предшествующим периодом.

Тогда же впервые за последние 20 лет было отмечено значительное улучшение в сфере здравоохранения, а также в ряде других областей жизни. Заметно понизилась смертность среди детей.

Вместе с тем примечательно, что в тот же период Горбачева как политика постиг и ряд значительных неудач. Одна из них была связана с предпринятой им антиалкогольной кампанией. Он, казалось, на самом деле полагал, что резкое уменьшение производства и продажи спиртных напитков приведет также и к снижению уровня их потребления. Вместо того в стране буквально расцвела контрабанда спиртного. К тому же нелегальное производство водки стало поглощать практически все имеющиеся в государственных магазинах запасы сахара. Кроме того, государство теряло миллиарды рублей из-за того, что большая часть продажи спиртных напитков просто направилась в сторону «второй экономики» и ее системы нелегальной торговли алкоголем. Все это привело к тому, что всего лишь через год с лишним после объявления антиалкогольной кампании Горбачеву пришлось отказаться от нее.