Россия и европейский империализм - Владимир Владимирович Василик Страница 20

5. В богослужебных текстах отражается целый ряд событий – сам бой, бегство Карла и капитуляция шведов.

Из «службы полтавской баталии» можно видеть, как на самом деле относились благочестивые малороссияне ΧVIII в. к «европейскому выбору» и что они думали о некоторых европейских «цивилизаторах» типа Карла ΧΙΙ c его разнузданной и свирепой солдатней, а равно о прислужниках европейского выбора – «вторых Иудах» типа Мазепы.

Победа русского оружия в день целителя Пантелеимона

К трехсотлетию Гангутской битвы

Двадцать седьмого июля по старому стилю – память великомученика и целителя Пантелеимона, кроткого и милосердного врача. Однако, не все помнят, что это также и день тяжкого и кровавого Гангутского боя, день рождения Российского военно-морского флота и его первой победы. В этом году исполняется триста лет со дня той достопамятной битвы. Возникает вопрос: как она протекала и что она значит для нас – русских людей и православных христиан?

Шел четырнадцатый год изнурительной Северной войны. После Полтавского сражения чаша весов очевидно оказалась на русской стороны. Русские войска неоднократно вторгались в Финляндию, заняли ряд ее городов и значительно обескровили шведов. Однако, пока шведы владели Балтийским морем. конца войне не предвиделось. Необходимо было завоевать господство на море. Но как это было сделать, когда шведский флот обладал неоспоримым превосходством над молодым и неопытным русским флотом? Казалось, ситуация безвыходная. Подобное положение сложилось за две тысячи за Гангутской битвы во время Первой Пунической войны между Римом и Карфагеном, когда Рим обладал неоспоримым господством на суше, а Карфаген – на море. Бой слона с китом. Но римский слон смог вытащить карфагенского кита на сушу: благодаря изобретенному римским полководцем Гаем Дуилием «ворону» – абордажному мостику, римляне смогли воевать на море так же как и на земле и брать на абордаж вражеские корабли. По стопам римлян пошел и император Петр, употребив тактику абордажа и воспользовавшись высокими боевыми качествами русской пехоты уже на море.

Во многом Гангутская битва оказалась навязанной русскому флоту, который в начале июня 1714 года был в основном гребным и составлял 99 галер. Командовал флотом строитель русского флота и бывалый полководец Федор Матвеевич Апраксин, создавший в свое время русский флот на Азовском море, успешно оборонявший Санкт-Петербург от шведов в 1708 г. и неоднократно их побеждавший. При флоте находился сам царь Петр Первый, скрывавшийся под именем Петр Михайлов в чине шаутбенахта (соответствовал контр-адмиралу или. Петр Великий добросовестно прошел все флотские чины, начиная от юнги и его звание отражало его реальные воинские заслуги.

Однако, на пути русских галер встал мощный шведский флот, состоявший из 15 линейных кораблей, 3 фрегатов, двух бомбардирских корабля и 9 галер. Командовал им опытный флотоводец Густав Ватранг. О лобовой атаке шведского флота нечего было и думать, слишком сильна была его огневая мощь.

Тогда царь Петр решил пойти на хитрость, которую он уже применил в 1703 г. при переброске русских кораблей в Неву перед Ниеншанцем. Он приказал построить переволоку (деревянный настил), чтобы перебросить часть своих галер в район севернее Гангута через перешеек этого полуострова длиной 2,5 километра. Ватранг своевременно узнал об этом от своих шпионов и к ожидаемому месту переброски русских галер он направил отряд кораблей (1 фрегат, 6 галер, 3 шхербота). Командовал им контр-адмирал Эреншельд, опытный флотоводец, прославившийся тем, что в 1708 году смог спасти всю команду с разбитого корабля Норрчепинг после двух дней пребывания на егоразбитом остове. Эреншельд должен был расстрелять русские галеры в момент их спуска на воду. Другой отряд (8 линейных кораблей и 2 бомбардирских корабля) под началом вице-адмирала Лиллье предназначался для нанесения удара по главным силам русского флота.

Но Петр не был бы Великим, если бы не предвидел подобного развития событий. Узнав об уходе отряда Эреншельда, он решился на прорыв. Воистину, «смелым судьба помогает»: утром 26 июля (6 августа по новому стилю) воцарился полный штиль, паруса на шведских кораблях бессильно обвисли. И в это время гребные маневренные русские галеры пошли на прорыв, держась на почтительном расстоянии от линейных кораблей Лиллье. Напрасно гремели шведские пушки: их ядра не доставали до русского авангарда, который возглавлял командор Матвей Христофорович Змаевич, черногорец на русской службе – смелый человек, прекрасный флотоводец и великолепный инженер, прошедший выучку в Венеции. За авангардом прорвалось еще 15 кораблей. Переволока оказалась более не нужна, но роль свою она сыграла – отвлекла шведов. Змаевич обнаружил отряд Эреншельда у острова Лакиссер и заблокировал его. Сам охотник оказался в капкане.

Следующий ход Густава Ватранга в этой шахматной партии оказался еще более неудачным. Думая, что русские будут прорываться прежним путем, он решил его перекрыть и отозвал свою основную ударную силу – отряд Лиллье, чтобы заблокировать возможность нового прорыва. Но тем самым он расчистил прибрежный фарватер, через который адмирал Апраксин прорвался к своему авангарду. Но еще до его прибытия авангард под предводительством Змаевича и генерала Вейде атаковал отряд Эреншельда после того, как шведский контр-адмирал отверг предложение о сдаче.

Относительно самого боя существует две точки зрения. Традиционная состоит в том, что на шведский отряд было направлено три атаки, две из которых шведы отбили огнем корабельной артиллерии. И только третья атака, направленная на фланги противника оказалась успешной. Однако, мой коллега, доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского Университета Павел Александрович Кротов в своей фундаментальной монографии «Гангутское сражение» доказал, что атака была одна, но в ней умело применялись как фланговый, так и фронтальный удар. Основная ставка была сделана не на артиллерийский огонь, а на абордаж – захват шведских кораблей русской пехотой, хотя и русская артиллерия далеко не бездействовала. Хотя шведы и приукрашивали силу своего сопротивления (откуда и возник миф о 3 атаках), но сражение действительно было весьма жарким. В походном журнале Петра отмечено: «Воистину нельзя описать мужество наших, как начальных, так и рядовых, понеже абордированье так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны». И, однако, перед русским штыком шведы не устояли. Сам Петр Первый лично участвовал в абордажной атаке, преподав всем пример мужества и героизма. После упорного боя сдался шведский флагман – фрегат «Элефант». Были захвачены все 10 кораблей отряда Эреншельда и сам он израненный был взят в плен. Позднее при освобождении Петр Ι подарил ему