Газета Завтра Газета - Газета Завтра 906 (13 2011) Страница 21

Прекрасно знали крестьянские дети и прикладную биологию. Ягоды, грибы, травы, деревья, дикие и домашние звери, птицы и растения были глубоко ими изучены. То есть традиционное детство русского человека — это различные формы творчества и познания. Проект же стандарта образования для старшеклассников от 16 февраля 2011 года их безусловно отвергает.

Нет в проекте и слова "музыка" ни в каком виде. А ведь хорошо известно, что только музыка развивает оба полушария мозга, делает sapiens из бессмысленного homo. Поэтому в Японии и Западной Европе школьные оркестры и хоры — обязательнейшие предметы. Эту традицию подхватывает и Китай, где только на фортепиано учатся профессионально играть 60 миллионов детей. Россия же идёт на интеллектуальное самоубийство.

Мало того, что скандально известное министерство прошлось асфальтовым катком по общеобразовательной школе, так оно покусилось и на национальную гордость, давшую России сотни талантов и немало гениев, — систему детского профессионального образования. Основываются реформаторы на новомодной ювенальной юстиции, пришедшей из США вслед за ЕГЭ и "политкорректностью", по которой нельзя попирать права ребёнка (так, за наказующий шлепок по попе ребёнка нужно отбирать у родителей). Даже макаки шлёпают в целях воспитания своих детёнышей, беспрестанно понуждают их заниматься полезными для стада делами. Американцы же, подарившие миру ювенальную юстицию, ушли гораздо ниже низших приматов.

Наши чиновники, "задрав штаны", бегут за ювеналом. Они предложили начинать профессиональное музыкальное, балетное и т.д. обучение с 15 лет, чтобы не травмировать бедных деток тягостными, преступными уроками.

Мои дети ходили в музыкальную школу, посещали кружки, секции. Дело не в том, что мы хотели обязательно сделать их музыкантами. Мы старались занять их свободное время, отвлечь от подворотен. И сейчас оба — уважаемые крепкие специалисты. Но могут сыграть на фортепиано, спеть, любят музыку.

Наверное, разложение, гибель молодого поколения и является истинной целью реформаторов образования. Понятно ведь, что у подростка вслед за свободным болтанием по улицам приходит беда. Всё это происходит под лозунгом "защитить детство".

Я недавно побывал в США, в Сиэтле, и узнал, что тамошние родители бегают по частным преподавателям музыки, поскольку систематическое музыкальное образование в Америке отсутствует, всеми правдами и неправдами стараются отправить детей учиться в Европу, где сумасшествие ещё не стало нормой.

В области музыки благодаря "правам ребёнка" Америка деградировала. У неё были великие композитор Айвз, пианист Клиберн и другие, а сейчас, по-моему, ни один молодой музыкант не способен привлечь к себе внимание. Глубокая интеллектуальная яма, полная могила.

Идея о том, что "детей надо беречь, профессиональное образование начинать с 15 лет", опровергается одной историей. Известно, что у Маугли были реальные прообразы — две девочки, найденные в волчьем логове. Одна сразу погибла, а другая, дожив до 17 лет, осталась на уровне развития младенца. Произошло то, что психологи называют "невосполнимой утратой возможностей". Если с детства не прививать навыки: художественные, научные, языковые, ремесленные, этические, наконец, — человек превращается в айтматовского манкурта, которым можно легко манипулировать, но которого нельзя сделать полноценным членом общества, патриотом родной земли.

Музыке (как и всякому другому сложному и благотворному делу) надо учиться с самого раннего детства. Это понимали не только родители Моцарта и Бетховена, но и близкие нам люди советской поры. Я учился в одном классе музыкальной школы с Володей Ашкенази, мы были с ним друзьями. Его первая учительница по фортепиано впоследствии говорила: "Ко мне привели пятилетнего мальчика. Я ему показала простые упражнения, он, помногу занимаясь, освоил. Я дала этюды сложнее. Выучил. И после одного года обучения он сыграл с оркестром концерт Гайдна". Сейчас Ашкенази — один из крупнейших пианистов и дирижёров мира. Но, чтобы стать таким, он в раннем детстве занимался по шесть часов в день только игрой на рояле.

В Центральной музыкальной школе, где я учился, выдавали аттестат зрелости, мы изучали физику, математику, химию, литературу на уровне обычной общеобразовательной школы. Успевали и музыке серьёзно учиться, и приличное общее образование получить. Я, между прочим, закончил школу с золотой медалью. И Ашкенази был круглым отличником, при ежедневных напряжённых занятиях на музыкальном инструменте.

Так кто же стал счастливее: Владимир Ашкенази, истово занимавшаяся балерина Екатерина Максимова, моя подруга детства, — или ребёнок с "защищёнными правами детства", "освобождённый от перегрузки и детской эксплуатации", прошлявшийся по улицам в те годы, когда нужно было до изнеможения учиться, и в результате безвестно и бесцельно сгинувший?

Так что то, что сейчас предполагается сделать с профессиональными музыкальными школами и хореографическими училищами, — это жуткая диверсия, которую любыми средствами надо предотвратить.

В нашей стране очевидные глупости, солидарно отвергнутые обществом (такие, как монетизация, ЕГЭ или реформа местного самоуправления) имеют обыкновение в обход разума становиться законами. Многое у нас при реформировании развивается по худшему сценарию. И правая рука не согласует свои действия с левой. Побеждает в споре самый напористый, к тому же имеющий крепкую поддержку "сверху".

По последним "сводкам с фронта", Министерству культуры удалось пока отбить атаку Министерства образования. На совместном заседании коллегий двух министерств было достигнуто соглашение о поправках в готовящийся законопроект "Об образовании в Российской Федерации". "Нам нельзя уподобляться странам, где исчезла театральная и художественная школы", — сказал министр культуры Александр Авдеев. По поводу изучения профессиональных дисциплин только с 15 лет Авдеев заявил: "Не будем обсуждать глупости". Было заверено, что отбор в детские профессиональные школы, якобы противоречащий Конституции РФ, тоже никто не отменит. Решением коллегий детским начальным художественным школам должен быть присвоен статус предпрофессиональных образовательных учреждений.

Впрочем, успокаиваться рано.

Материал подготовил Иван Вишневский

Георгий Судовцев -- Апостроф

Олег Лукошин. Капитализм. Повести и рассказы. — М.: АСТ, Астрель, Полиграфиздат, 2011, 348 с., 5000 экз.

Сказы — жанр немного подзабытый отечественной литературой со времён его создателя Павла Бажова. Но активно возрождаемый Олегом Лукошиным, который в этом отношении, можно сказать, выступает литературным внуком знаменитого уральского писателя, автора "Каменного цветка" и "Хозяйки медной горы". Видимо, не случайно местом первой публикации "Капитализма" и автора, проживавшего тогда в городе Нефтекамск Республики Татарстан, стал "толстый" екатеринбургский журнал "Урал".

С другой стороны, тот же Олег Лукошин выступает и "литературным внуком" Аркадия Гайдара, переписывая в хард-роковой тональности его повесть "Судьба барабанщика". Что получается в итоге? В итоге получается "литературный двойник", даже "альтер эго" небезызвестного Егора Гайдара, тоже внука Аркадия Гайдара и Павла Бажова. Только не времён "рыночных реформ", а чуть пораньше, когда Егор Тимурович работал в журнале ЦК КПСС "Коммунист" и специализировался, кажется, на критике буржуазных фальсификаций экономической теории марксизма.

И если "Капитализм" рассказывает о том, как претерпевшие до конца испытания рынком герои-одиночки стихийно и одновременно "упраздняют" капитализм на территории всех отдельно взятых областей и республик России, то написанные ровно через год уже вкусившим литературного успеха автором "Дороги, которые нас выбирают", представляет собой уже вполне "форматную" — ну, с неизбежной поправкой на сказовый авторский стиль Олега Лукошина и его тягу к "большой философии" — криминальную повесть. И с этой точки зрения фотография автора с красным флагом КНР в руках может считаться таким же "рекламным ходом", как и ставший узнаваемым брэндом силуэт Че Гевары.

Впрочем, в жизни главного героя "Капитализма" Максима тоже был период, когда он торговал в Тобольске компакт-дисками, "отстёгивал" долю местной братве и вообще, казалось бы, полностью включился в товарно-рыночные отношения.

И только встреча с пропавшим отцом, который, оказывается, все эти годы работал в цирке, исполняя по контракту роль дрессированного человека, снова вернула Максима в ряды борцов против "капитализма".