Анатолий Уткин - Измена генсека. Бегство из Европы Страница 22

Когда 23 февраля операция «Буря в пустыне» началась, Горбачев поддержал ее. Еще до рассвета вокруг овального стола в кабинете Горбачева собрались члены Совета национальной безопасности: вице-президент Янаев, министр иностранных дел Бессмертных, министр обороны Язов, председатель КГБ Крючков, заведующий Международным отделом ЦК Фалин, советники Примаков, Черняев и пресс-атташе Игнатенко. Язов разложил карту и указал на расположение основных американских сил. Горбачев сообщил, что пытался остановить начало атаки, но не смог…

Глядя на разворачивающуюся в СССР драму, американцы были твердо уверены, что Горбачев в высшей степень нежелательно относится к роспуску — не говоря уже об аресте прибалтийских парламентов и введению собственного прямого правления.

Самый большой интерес к возможностям антироссийского сецессионизма проявила Кондолиза Райс. Она готовилась возвратиться в Стэнфордский университет, но до того написала весьма специфический меморандум президенту Бушу-старшему: «Горбачев становится самой непопулярной фигурой в Советском Союзе». Кондолиза Райс, руководимый ею комитет и стоящие за ней советологи в течение уже нескольких месяцев оказывали давление в пользу «диверсификации американских инвестиций в России», имея в виду более благожелательное отношение к Ельцину и другим сецессионистским лидерам. Райс советовала Скаукрофту обратить внимание на диффузию политического влияния, происходящую в Москве. Министр обороны США Ричард Чейни заявил, что лучше полагаться на Ельцина, чем на Горбачева.[69]

Посол Мэтлок в полной мере ощутил полезность нового фаворита. Этот пойдет на крушение всего. Против Горбачева Мэтлок использовал знакомый аргумент: президент Буш не приедет в Москву, если Горбачев будет удерживать союз силовыми методами. Такой заход неизменно производил на себялюбивого Горбачева страшное по эффективности действие.

На встрече Старого нового 1991 г. у себя в резиденции Спасо-хауз Мэтлок ожидал только Ельцина. Тот прибыл с телохранителем Коржаковым, услужливо сдвинувшим два кресла. Ельцин был в свойственном ему состоянии, «в тот вечер он, — пишет Мэтлок, — использовал меня в политических целях, а я в той же мере использовал его, как и он меня. Он воздействовал на публику тем, что имеет дело с представителем великой державы; моя же выгода заключалась в том, что в этот полдень он предпринял усилия в пользу Литвы».[70] Мэтлок и Ельцин сошлись в неодобрении кандидатуры Валентина Павлова на пост Председателя Совета Министров СССР. Ельцин недобро ухмылялся, когда говорил Мэтлоку, что Горбачев и его окружение находятся в растерянности: «Они не знают, что делать».

Центр общественного мнения Юрия Левады зафиксировал начавшийся путь в пропасть. В декабре 1989 г. 52 процента опрошенных полностью поддерживали деятельность Горбачева. К январю 1990 г. эта цифра упала до 44 процентов, к маю — до 39 процентов, июлю — 28 процентов, а к октябрю — до 21 процента. Опрос в конце 1990 г. назвал человеком года Ельцина (32 процента против горбачевских 19 процентов). А ведь годом ранее Ельцина поддерживали лишь 6 процентов против внушительных 46 процентов Горбачева.

Теперь, по мнению американцев, единственная надежда Горбачева на политическое выживание заключалась в желании и способности объединиться с Ельциным и демократическими противниками социализма. Американцы подсказывали: нужно сокрушить партийный аппарат, выйти из КПСС, создать антикоммунистическую коалицию реформ.

Мэтлок позвонил Бейкеру с предложением дать Ельцину шанс повидаться с президентом Бушем, указав при этом, что Ельцин, выезжая в США, требует определенных гарантий приема американским президентом. И не просто приема, а «достойного приема». При этом следовало избежать неудовольствия Горбачева; пусть Ельцина официально пригласит одна из неправительственных организаций, скажем, Конференция конгресса национальных губернаторов.

Мэтлок провел немалую подготовительную работу. Он теперь часто обедал вместе с Ельциным в Спасо-хаузе. В ответ Ельцин приглашал Мэтлока на многочисленные приемы и концерты российского правительства. Но особенно «полюбило» Ельцина Центральное разведывательное управление. В нем Джордж Колт, заведующий отделом советского анализа, стал уже на очень ранней стадии приверженцем свердловского самодура. На что Скаукрофт сказал директору ЦРУ Уильяму Уэбстеру: «Почему бы Джорджу Колту просто не перейти на работу к Ельцину?» Уэбстер постарался отрицать, что ЦРУ «толкает вперед Ельцина». ЦРУ просто делает свое дело.[71] Фриц Эрмарт (оттуда же, что и Джордж Колт), работая при Белом доме, был прозван «поклонником Ельцина». Он оправдывался: «Я просто наблюдаю за Ельциным. Речь идет о конкурирующих перспективах для Советского Союза. И есть больший смысл помогать Ельцину». Скаукрофту пришлось утихомиривать тех, кого он называл «членами клуба поклонников Ельцина».

Мэтлок настаивал, что Америке гораздо более выгодно культивировать отношения с обоими выделившимися лидерами. Да, они ненавидели друг друга. Но, в определенном смысле, они дополняют друг друга. Мэтлок говорил, что Ельцин необходим для массовой поддержки прозападной линии, а Горбачев нужен для охраны этой линии справа. Пусть никто в Вашингтоне не воспринимает поддержку Ельцина как удар по Горбачеву. Они нужны Америке оба.

В начале февраля 1991 г. в Вашингтоне появился министр иностранных дел Российской Федерации А. Козырев. Немыслимо, но он был лучше даже неподражаемого Э. Шеварднадзе. (К слову, он был рекомендован в МИД РСФСР именно Эдуардом Шеварднадзе.) Владея английским, обходительный дипломат-профессионал нес в себе, увы, худшие черты беспринципного чиновничества.

Во время встречи в Джеймсом Бейкером Козырев предупредил, что «успех консервативных элементов в Советском Союзе приведет к глобальному наступлению консерватизма». Козырев словно забыл, какую страну он представляет. Он убеждал Бейкера, что в американских интересах было бы опереться на Ельцина и Российскую Федерацию против реакционеров, оказывающих давление на Горбачева.

Козырев знал, чем соблазнить администрацию, во многом уже связавшую себя с Горбачевым. Он предложил американцам поддержать блок Горбачев — Ельцин как залог демократического развития страны. Это было своего рода музыкой для Бейкера. Отныне тот видел решение американских проблем в «спаривании Горбачева с Ельциным», в создании левоцентристской коалиции в Советском Союзе. Дэнис Росс наряду с Бейкером стал поклонником этого «младошеварднадзе».[72]

Но отныне Ельцин с трудом поддавался дрессировке. Нарушая планы Бейкера — Козырева, окрепший Ельцин в середине февраля 1991 г. нанес первый из наиболее чувствительных ударов по Горбачеву. Он обвинил его в стремлении к диктатуре и 19 февраля призвал к его свержению. Ельцин призвал Горбачева передать власть Совету Федерации — межреспубликанскому органу, в котором гигантский вес РСФСР был бы ощутимее всего.

Поразительная воинственность Ельцина говорила только об одном — он идет своей дорогой к сепаратной власти; всякое ограничение этой власти воспринимается им в штыки. Управлять таким болидом сложно, если не невозможно. Ельцин безоговорочно обвинил Горбачева в предательстве им же выдвинутых идей перестройки, в принятии «антинародной политики».

Ответный удар Горбачева был неизбежен. Президент СССР обвинил Ельцина в «объявлении войны» руководству Советского Союза. Президент Буш спросил помощников: «Этот парень, Ельцин, действительно дикарь?»

Четырьмя днями позже 40 тысяч демонстрантов под флагом «Демократической России» продефилировали по Москве. Выступая в Белоруссии в этот день, президент Горбачев указал на угрозу гражданской войны. К середине мая в стране бастовали 300 тысяч шахтеров.

Горбачев обижен

Как сказал в середине февраля 1991 г. помощник президента СССР Анатолий Черняев, «Горбачев ощущает себя глубоко оскорбленным критикой из-за границы. Он полагал, что создал прочную базу доверия западных лидеров, но вдруг оказалось, что все это внезапно испарилось. Поскольку он не менял своего отношения, новая враждебность Запада им не заслужена».[73] Посол Мэтлок сразу же назвал тех лиц, кого американская сторона хотела бы видеть в московском руководстве и кто в последнее время покинул окружение Горбачева: Вадим Бакатин, Александр Яковлев, Николай Петраков, Станислав Шаталин, Георгий Арбатов.

Анатолий Черняев ответил немедленно. Бакатин и Яковлев не покинули команды президента Горбачева, они ждут новых назначений. Остальных Черняев не считал большой потерей: «Петраков оказался беспринципным ренегатом, Шаталин умственно несбалансирован, а Арбатов оказался просто амбициозной личностью, он перешел к Ельцину, когда не получил один из высоких постов, на который он рассчитывал. Как может Горбачев основывать свою администрацию на людях, которые его предают?» — спросил Черняев, добавив, что не может понять, почему президент Буш полон решимости наказать Горбачева.