Журнал Русская жизнь - Сокровенный человек (апрель 2007) Страница 22

У нового процветания был явственный феодальный привкус. Все, кто обладали влиянием, могли организовать свой быт и бизнес, не оглядываясь на генпланы, нормы застройки, да и вообще на интересы людей, населяющих взятые ими в пользование куски города.

Вторжение этой стихии в регулярный, исторически устоявшийся, гордый своим обликом мегаполис как раз и создало тот неповторимый сегодняшний Петербург, который такими разными лицами обращен к своим обитателям.

Хлопоты богатых, утехи средних и упования бедных

Богатые петербуржцы живут либо в новых домах, "точечным" порядком вбитых в застройку исторического центра, либо в северных пригородах. Те, у кого нет пары миллионов у. е. на отдельно стоящую виллу, селятся в поселках у Финского залива, похожих на феодальные городки. Там, за охраняемыми стенами, обведенными рвом, теснятся особняки, даря обитателям загородную тишину и уединение. Что же до типичного "элитного" дома в петербургском центре, то это нечто, выпирающее вширь и ввысь из старой застройки и своею тяжеловесностью, скругленностью и полупрозрачностью наводящее на мысли о плодах сожительства чугунной гири с мыльным пузырем.

Свободные площадки в центре уже съедены, и ради этих домов ломают рядовые постройки прошлых веков. Немного терпения, и количество перейдет в качество - на месте исторических кварталов появятся новые, в стиле "нувориш". Петербуржцы среднезажиточные вкушают плоды потребительского бума в стремительно растущих торговых сетях. Всем им, в отличие от советских времен, доступны автомашины, но не всем - новое жилье. Те, кто нашел деньги, переселяются в сумрачные, тесно прижатые друг к другу двадцатиэтажные дома-муравейники, целыми ущельями возникающие на окраинах.

Для большинства "средних" горожан петербургская старина - вопрос отвлеченный. После жилищной проблемы, главная их забота - транспортный ступор. Воображение городских властей захватывают лишь гигантские проекты - на сотни миллиардов рублей и долгие годы реализации. Разрешение сегодняшних трудностей - вещь коммерчески невыгодная,которой поэтому занимаются в последнюю очередь.

Но если для "средних" баланс плюсов и минусов все же положительный, то петербуржцы бедные (каковых едва не половина) несут всю тяжесть новых издержек, а от нового процветания получают лишь крохи.

Правда, сегодняшние бедные все же богаче, чем бедные конца 90-х. Но именно они - жители коммунальных квартир городского центра, теснимые нуворишами, или обитатели прогнивших хрущевок в запущенных спальных районах.

Они - первые, кто пострадал от разгрома мелкорозничной торговли, произведенного администрацией города из эстетических соображений.

Они же - пользователи общественного транспорта, все никак не могущего восстановиться хотя бы до советских стандартов.

Как ни странно, бедные чаще прочих вздыхают об исторических петербургских красотах. Но вряд ли готовы взяться за их защиту.

Единственное, в чем новейший Петербург разительно сходен со старейшим - то, что и тот, и этот - "город контрастов".

Но это как раз временно. В ХХI веке такое кричащее неравенство прав и состояний долго держаться не может. А вот лишиться исторического своего лица город рискует навсегда.

Татьяна Москвина

Однажды в Петербурге

Армия "Контра Омнес" (против всех) жива и шипит

Нет! Этого не может быть…Неужели то была я? Я, мирный обыватель культуры, участвовала в организации протестного голосования? Я подписывала Нет! Этого не может быть… Неужели то была я? Я, мирный обыватель культуры, участвовала в организации протестного голосования? Я подписывала письма и сочиняла листовки? Ужасный сон! И снился он мне так недавно…

Впрочем, давайте-ка по порядку.

Всего лишь четыре года тому назад, в год своего трехсотлетия, город СанктПетербург представлял собой просто какой-то Брокен вольнодумства и либеральный шабаш. Дело в том, что в Питере царило неформальное и всем известное двоевластие: на Петровской набережной надзирал за Невскими берегами Полномочный представитель президента Виктор Черкесов, в Смольном же не менее полномочно заседал губернатор Владимир Яковлев. Оба государевых человека, мужчины видные, волевые, имели какие-то таинственные расхождения между собой, а потому сильно жаловали средства массовой информации, причем в употреблении был не кнут, но исключительно пряник - стало быть, вы можете себе представить, какая пошла для журналистов малина. Впрочем, лично меня ось напряжения "Смольный - Петровская набережная" не касалась. Я сидела тематически почти исключительно на "культур-мультур", вела передачу на канале "РТР-Петербург" и писала в загадочные журналы типа "Сеанс", которые и в библиотеках не часто встретишь. Единственное исключение представляли собой мои ежемесячные колонки в газете "Пульс" - они, да, носили вредный и ехидный публицистический характер.

Но в апреле 2003 года равновесная ситуация накренилась - и только в одну сторону. В Петербург прибывает Валентина Ивановна Матвиенко. И не одна, а в сопровождении вереницы слухов о том, что именно ей поручено баллотироваться в губернаторы города.

Не успела Валентина Ивановна поправить шарфик, сходя с трапа самолета, как социологи уже сообщили, что 60% населения города хотели бы видеть на посту губернатора женщину. В общем, пошел русский народный праздник "холуин". На эту тему я и написала две колонки в "Пульсе" - "Святая Валентина" и "Кто хочет женщину".

Ничего оскорбительного в моих заметках не было, поскольку я не испытываю решительно никакой личной неприязни к Валентине Ивановне. Я выражала, однако, глубокое сомнение в пользе какого-то мифического "женского" правления, с одной стороны, и в перспективах губернаторства В. И. Матвиенко - с другой. Вообще, вольнодумные мысли стали в эту пору высказывать многие питерские журналисты, поскольку очень уж резко стал меняться в отечестве температурный режим. И давление подскочило!

После выхода моих статей и статей моего напарника по передаче "Спешите видеть" на "РТР-Петербург" журналиста Дмитрия Циликина нам стало известно о закрытии нашей передачи. Мы обнаружили политическую неблагонадежность - а отныне даже в сфере культуры должны были существовать исключительно благонадежные лица. Не забудьте: на свете 2003 год. Губернаторов, страшно сказать, выбирают. Графа "Против всех" сияет, как луч солнца на штыке. Увертюра между тем закончена: сразу после празднования трехсотлетия Петербурга Владимир Яковлев - переведен на другую работу. Сама же Матвиенко очень уж резкого отторжения не вызывала. Напрягали клубившиеся вокруг нее лица, страдавшие, как правило, распространенным недугом - умственной недостаточностью.

Второй трагической ошибкой штаба Валентины Ивановны стало выдавливание с "Пятого канала" (он считался губернаторским) журналистов Даниила Коцюбинского и Петра Годлевского. Историк и публицист Коцюбинский, кудрявый молодой человек, автор книги о Распутине, злостного темперамента личность, собрал в редакции журнала "Город" всех недовольных и несогласных отщепенцев-журналистов второй столицы. Несогласные высказались о будущих выборах грубо и мрачно. В сокращенном виде тексты недовольных были напечатаны в журнале "Город" и прозвучали в телепрограмме Коцюбинского - в его последней программе, разумеется.

Но сверкнула и для нас молния славы - наш любимый кандидат, парагвайская певица Контра Омнес (так звучит по латыни - "против всех") вскоре заняла на губернаторских выборах почетное третье место! Четырнадцать процентов срубила - рекорд. Не было такого и уже не будет никогда… Как же это случилось?

А так, ничего, понемножку.

Сначала сочинилось письмецо от общественности. Дескать, тревожат нас методы, которые применяются на выборах в Петербурге. Может быть, Валентина Ивановна и замечательный кандидат, может, нет. Мы не знаем. Мы видим, что ее усиленно навязывают, что из СМИ выдавливаются все несогласные и неблагонадежные, и нам это не нравится. Хорошее письмо, я сама сочиняла, потом редактировали скопом. Сочинилось письмецо - осталось найти общественность, а она взяла и нашлась! Сокуров кинорежиссер подписал, Десятников композитор подписал, Борис Стругацкий подписал, Крусанов писатель подписал, Роман Смирнов режиссер подписал, Шолохов тележурналист подписал - в общем, шестнадцать человек, и все орлы, орлы!

И бабахает письмецо от "Известий" до "Новой газеты". Тут же дружественное НТВ-Петербург (где и до сих пор есть что-то вроде новостей) подкатило с расспросами - как, мол, и что.

Дальше - больше: назвались "Петербургская линия", зарегистрировались даже официально - на имя Самуила Ароновича Лурье, он из нас самый почтенный литератор, еще с Бродским и Довлатовым дружил, пенсионер. Нашлись люди, деньги на газету - и мы издали целых пять номеров.