Газета День Литературы - Газета День Литературы # 60 (2001 9) Страница 23

В Кремле воссел главный Бес беспалый и где русские воины святовитязи православные с мечом кладенцом?

А где же воительный верозащитный Меч о котором говорил Спаситель Вседержитель нам?

Кто отомстит за убитых моих — мать и отца ушедших в глиняных волнах?

А Святое Православие — это не смиренная религия кротких монахов в дальних кельях заметенных заточенных!

А Православие — героическая воительная огненная религия! да! Воистину!

А Крест — это Верозащитный Меч вонзенный в землю а надо восставить вернуть Его! надо выдернуть вынуть Его из глухой покорной согбенной Голгофы и обрушить на бесов!

А я думала — почему бесы большевики убивали утерзали усекали несметно безвинных беззащитных монахов? И разве безвестные молитвы великих старцев уединенников пустынников не могли спасти Русь погибающую?

Нет! Не могли!

И в чем была их вина? За что понесли мучительную незаслуженную кару?..

Потому что в жизни в бытии всякого народа бывают дни искушений, дни смешений, дни спасений, дни крови, когда и монахи должны брать Меч Верозащитный и идти на бесов с оружием!

Так шли с Мечом на врагов монахи воители Пересвет и Ослябя и тысячи иных!

А если ты монах дряхл и ветх и рука твоя не может нести Меч Христа — то должен ты идти к воинам и благословлять их на сечу на героическую православную кончину во имя Христа и народа православного своего! Воистину!

Святое Православие — героическая религия а не смиренная! Спаситель был вселенский Воитель на Кресте Мече! И истинный православный человек — герой отметающий презирающий смерть! А где такие православные герои на Руси? Есть лишь единицы, а их должны быть тьмы! сонмы героев русских!

Ах Тимофей Пенфей! а еще чудится мне что Спасителя Христа и Святой Новый Завет иудеи воздвигли лишь для иудев, ибо они живут между собой по Новому Завету по великим заповедям: "Возлюби Бога твоего и возлюби ближнего твоего как самого себя"! да!..

Гляди — левиты и хасиды — соль иудеев и они только молятся Богу и превыше всего для них Бог их! А бездонно безгранично любят они народ свой и соплеменников своих любят неистово и прощают им грехи любые

Тут поистине Бог — есть любовь! И любят безбрежно и врагов-иудеев своих в народе своем…

И иудей попадая к иудеям попадает в океан материнской безграничной любви! да! А мать в любви не знает ни добра, ни зла!.. да!.. А с другими человеками и народами иудеи говорят на языке Ветхого Завета!.. да!.. А я хочу в океан материнской безграничной любви!.. Да!..

И русские люди упасутся и вознесутся и восстанут когда будут истово молиться Богу и любить прощать друг друга неоглядно как мать любит и прощает дитя любое свое! да!..

И еще: на нынешней лютой смертоносной Руси упасутся выживут только верующие! Только! Увы! увы!

Все остальные бесследно неслышно вымрут… уйдут в землю минуя Царствие Небесное… станут немой землей русской… Вымрут все заблудшие овцы, о которых говорил Спаситель… да!..

Таковы Последние Временя… Времена гибели заблудших безбожных человеков… Вымрут они, как вымерли язычники… да!.. Не будет им живого места на земле средь верующих народов… да!.. Увы! Увы!.. Хотя жаль жаль мне заблудших и сама я доселе средь них…

Ах Тимофей Пенфей! давай наберем золотой сухой брошенной ржи снопов и со снопами пойдем к кремлевской стене и подожжем стену и Кремль и беса Хозяина лютича в нем!..

Пусть брошенная нескошенная рожь пусть русский хлеб забытый сиротский станет Божьим Огнем! Божьим судом!..

Подожжем рожью горящей бесов Кремля и Москву блудницу сатану вселенскую где скопища убийц растлителей и воров вершат свое торжество!..

Пусть сгорят на горящих хлебах русских!

И я хочу сгореть в том спасительном всеогне вместе с золотыми локонами власами своими и я хочу стать тем Божьим огнем что спалит убийц и воров…

Наталья замолкает всхлипывает содрогается в поле а страшно мне становится от слов ее и от ледяной теперь полевой больной наготы напрасной ее

А она отходит от меня и проворно умело гибко собирает выдергивает из суши сыпучей рожь легко надламывая сухие стебли… А я гляжу на нее и скорблю смертно: ужель на Руси не осталось воителей кроме этой одинокой всхлипывающей в поле?.. А я? А ты? А он?..

Рожь высохшая течет полыми семенами зернами а в них редкое робкое хлебное млеко молочко как в вымени нынешних неурожайных брошенных коров

В Смутное Время несчастен и зеленый кузнечик задумчивый в сухой траве… несчастны и полевая мышь и муравьи и шмели и комары нынче на русской земле несчастны…

Брошенная рожь не дает хлеба а дает солому сено для огня

А брошенная Русь уготована для вселенского Божьего Огня Суда?

Отсюда от брошенных полей ржей пойдет вселенский Огонь на сытые равнодушные иные земные народы языки поля града племена?.. А?..

Но!..

Чу!.. И вот уже огромный лучезарный сноп золотистых шелковистых колосьев колышется колется сыплется сухо у Натальи в руках…

Эй Тимофей Пенфей! поэт певец дев дев и вина и друзей! давай собьем совьем сотворим в поле золотой ржаной лакомый сладостный сеновал и тут уснем в ломком душистом пыльном золоте до утра!

И укроемся от жгучих засушливых комаров да слепней безводных жалящих…

И телами перемешаемся усладимся сладимо блаженно медово увянем устанем

Эй Наталья колосяница! я не люблю жен сокровеную дремную тайную наготу под звездами в полях

Увы! любовь под великим звездами неслышна мала! а под нищей крышей крылата велика!

Святая Книга говорит шепчет: "Наготу своей сестры не открывай!"

Увы! любовь сладка не на вечной земле а в сладком тлене сонных сокровенных темных одеял!

Пойдем в мой дом и там расстелем рожь на полу и почием сладчайше там там

И пусть твои золотые кудри локоны переплетутся перемешаются с золотыми колосьями и бедный чахлый дом мой наполнится осиянным златом колосьев и твоих влас!

Ах и одинокая чахлая жизнь моя пусть переполнится перельется шелковистыми колосьями колосьями колосьями

Ах!.. Маленький хлопчик принес Богу снопчик! Маленький хлопчик принес Богу душу-снопчик…

Тимофей Пенфей давай падем да помолимся в сухих колосьях как встарь Вечному Полноводному Богу Богу Богу чтобы дал Он дождь да влагу засохшему русскому полю…

И тут!.. О!.. О!

Чу!.. О чудо!.. Тучи быстрые набежавшие на поле от темных лесов ворожащих наполненных лесными дымами пожарами от суши бездыханной закрыли луну и ветер сиверко повеял хладом и грибной пыльной лесной волглой плесенью сыростью и нежданно посыпался густо ночной обломный сплошной ливень с огненными сырыми фосфорическими зарницами и пошла обрушилась потекла несметная небесная вода вода вода и вначале она разбивала засохшую землю рождая струйки пыли но потом великие рухлые воды обрушились на поле и тяжкие струи распороли сухую землю и потекли понеслись густые мутные полевые глины глины глины

И тут нагая мокрая алавастровая Наталья прижалась ко мне но не как вожделенная тугая жена а как испуганное ночное восставшее в одеялах беззащитных от страшного дремучего сна дитя дитя…

…Тимофей Пенфей гляди гляди в поле глины глины темные бугристые глиняные волны потекли как на моей родной дальней реке Варзоб-дарье!

Гляди — те глины глины опять текут бегут… настигают нас и тут… Они хотят нас потопить покрыть взять! Бежим! скоро они сюда в русское дальнее поле моих мертвых моих убитых принесут… Ищут они меня… и тебя, поэт…

Бежим в твой дом Тимофей Пенфей…

И она наго мерцающая наго жемчужная в теплом топком ливне со снопом золотых враз вмиг вымокших отяжелевших колосьев бежит в поле и уже в ливне в струях в одежде водяной древней небесной всхлипывающей вновь нагота ее желанна и смутна и вновь две млечные неслыханные луны лампады ягодицы в темном дожде меня неистово влекут будят будоражат

Смуглый ливень! смуглое тело ея! но светят млечные луны ея!..

Она забыла на земле в топком глиняном лепечущем поле поле свое атласное изумрудное таджикское платье и я поднимаю его и так мне хочется прижать его к губам моим и ноздрям и чуять нюхать как зверь хищный ее сокровенный полынный жасминный запах ее утробный животный первородный потаенный женский дух тут в брошенном текучем уже вязком томном горбатом поле где метет пылит сечет древлий ливень языческих козьих коровьих скотьих сгинувших богов Велеса и Перуна который напояет корни и воздымает стебли усохших трав и сосцы тучных коз и коров и сосуды мои и соски ее… О!..