Эксперт Эксперт - Эксперт № 02 (2013) Страница 23

Правящий класс, как мы уже поняли, считает, что получается со всем (по крайней мере, со всем, что для него важно).

Неопы, естественно, считают, что не получается ни с чем — ни с демократией, ни с экономикой, ни с инновациями, ни с... Продолжать можно бесконечно.

Креалы в этом с ними (если отбросить нюансы) совпадают.

Народ, как я полагаю, и на сей раз очень близко сходится с активным меньшинством: не получается ни с чем.

Наконец, Россия в целом. Она на сей счет ничего не думает — просто терпит.

Что должно получиться?

А вот этот подвопрос гораздо важнее и, строго говоря, конкретнее предыдущего. Ибо он предполагает некую, как нынче принято выражаться, позитивную повестку дня, по содержанию и конкретным пунктам которой единогласия и единомыслия ни теоретически, ни практически не наблюдается.

Ибо и так всем ясно, что все перечисленные и поименованные мною субъекты общественной жизни России находятся друг с другом в контрах, то есть в лучшем случае в противоречиях, а в худшем (что ближе к реальности) — в антагонистических противоречиях.

Повестка дня каждого субъекта, кроме креалов и в значительной части власти (как всякой власти), — в максимальной реализации его интересов и в максимальном (по возможности) игнорировании интересов всех остальных.

Власть хочет оставаться властью.

Правящий класс — правящим классом.

Неопы — неопами (по образу и стилю жизни), но стать властью. И еще они хотят, чтобы Россия сделалась такой же, как «цивилизованные страны Запада», а народ России — «цивилизованным народом».

Чего хотят креалы (в одном из вариантов), я опишу во второй части данной статьи.

Народ не то что хочет оставаться народом (он понимает, что ничем иным ему стать не удастся, ибо такого в истории человечества никогда не случалось), но он хочет как можно лучше жить и как можно меньше зависеть и от власти, и от этого правящего класса, и от этого активного меньшинства, постоянно над ним, народом, экспериментирующего. Между прочим, именно здесь народ выбирает сегодняшнюю власть, а не сегодняшнее активное меньшинство. И это понятно: между медсестрой-сиделкой и сумасшедшим врачом-экспериментатором подопытный всегда выберет медсестру.

Россия хочет выжить, оставаясь Россией. Тут ее интересы полностью совпадают только с народными (и интересами креалов, разумеется), однако это совпадение не имеет нужного механизма взаимодействия, ибо народ как масса никакого представительства в политических институтах страны не имеет. (Кроме, и это нужно признать, даже если не нравится, двух таких институтов — лично Путина и отчасти, ибо не весь народ разделяет ее идеологию, КПРФ.)

В этом же повестка дня России в целом отчасти (но лишь отчасти) совпадает с интересами власти. Власть по определению не желает потерять страну — объект своего управления. Кроме того, власть, пусть и на собственном (будем считать его даже негативным) опыте, понимает, что, изменись вдруг Россия резко, власть в ней будет какая-то другая. Неважно какая (то ли лучше, то ли хуже), но другая. Не мы.

Ну и, разумеется, позитивная повестка дня России императивно требует сохранения ее народа (полное совпадение интересов с самим народом) и такой власти, такого правящего класса и такого активного меньшинства, которые по крайней мере не губили бы Россию и не слишком обирали бы ее народ, а желательно — куда более эффективных и неэгоистических власти, правящего класса и этого активного меньшинства.

Что мы, собственно, делаем?

А здесь, думаю, ответы у наших субъектов будут совсем разные.

Власть: развиваемся и совершенствуем экономику, политическую систему, демократию, здравоохранение, образование... Словом, все.

Правящий класс: реформы. Очень удобный ответ, как будет видно ниже.

Неопы: ничего не делаем, а то, что делаем, возвращает нас в тоталитарное прошлое и еще дальше уводит от сообщества цивилизованных стран . При этом еще неопы добавляют: воруем (имея в виду не себя, а всех остальных, но прежде всего власть и правящий класс).

Креалы: делаем все не так, а главное — бессмысленно и безответственно.

Народ: мы не понимаем, что мы, то есть вы, делаете. С «воруем» согласны — реформы для этого и проводятся.

Россия здесь точно совпадает с народом: не понимаю, что вы все со мной делаете.

Чесотка реформаторщины

Впрочем, с тем, что мы делаем реформы , согласятся все, ибо каждый день у нас что-то меняется: от законов до названий, от бухгалтерского учета до правил дорожного движения, от самолетов (своих уж нет) до слов (переход от русского языка к англо- кавказско- деревенскому — даже не к нижегородскому ). Делаем мы реформы и тогда, когда они очевидно приводят к худшим, чем было до них, результатам.

Ничем иным, кроме как проведением реформ, Россия (с момента решения вопроса о целостности нынешней РФ) и не занимается. Кажется, на нее напало какое-то безумие реформаторства, какая-то чесотка реформаторщины . Реформируем все, что шевелится, как говорят некоторые люди совсем по другому поводу.

И хотя с реформами в основном ничего хорошего не получается, именно реформаторство стало самым прибыльным делом в России. И понятно почему. По трем причинам.

Первая — реформаторство внешне демократично и прогрессивно само по себе. Если ты реформатор, то ты уже вроде бы и демократ, и прогрессист, а ими быть модно. Вообще, и в России особенно. Ибо если ты не реформатор, то ты сталинист- реакционер .

Вторая — реформаторство прекрасно заменяет созидательную деятельность. Нужно, допустим, создать новый аппарат (или препарат), а создать ты его не можешь. Не признаваться же в этом. А валить все на кровавый сталинский режим, на фоне нынешнего безобразия ретроспективно все более симпатичный, не получается. И тогда ты объявляешь реформу, после проведения которой аппараты и препараты посыплются как из рога изобилия. Но на проведение реформы нужно время и...

И тут появляется третья — самая существенная — причина. Реформы не только модны и приличны (прослывешь демократом на Западе). Они не только успешно прикрывают неумение делать что-то созидательное. Они очень прибыльны . Я думаю, что самый прибыльный бизнес сегодня в России не нефтяной и не газовый (там все-таки нужно нефть и газ качать и транспортировать). Даже не строительный, где легче всего своровать (но все-таки и построить что-то нужно), а реформаторский.

Ведь тут производить (кроме слияний-разлияний, все новых топ-менеджерских должностей с соответствующими окладами, переименований, ребрендинга и прочего в том же духе) вообще ничего не нужно. Я не экономист, но думаю, что именно в реформаторском бизнесе норма прибыли подходит к тысячам процентов. При этом еще и собственность постоянно перераспределяется, что является тоже очень доходным, хоть и побочным для реформаторов бизнесом.

Вывод (мой — как одного из креалов) прост и революционен (вариант: контрреволюционен): нужно вообще остановить реформы в России. Ибо не реформы для реформаторов, не Россия для реформ, а реформы для России. Так должно быть. Но так у нас не получается.

Негативное как образец

Тут не могу упреждающе не отпарировать известный демагогический удар, облекаемый в известную же якобы интеллектуальную перчатку: дескать, читали мы уже в великой русской литературе трактаты «О вреде всяческих реформ»!

И вот что я отвечу на это. Не изящно, а точно. И пусть хоть сто Высших школ экономики попытаются меня опровергнуть.

Есть такой бизнес. Называется наркобизнес. Как всем известно, он не реформируется. Думаю, даже новые формы отчетности там не вводятся, а налоги на него (объем взяток тем, кто из легальных структур этот бизнес прикрывает) постоянно растут. И омбудсмена по делам данного бизнеса при президенте России не имеется. Однако бизнес не сворачивается, приносит колоссальную прибыль и не просто стремительно реагирует и на спрос, и на чинимые ему (причем вполне легально) препятствия, включая уголовные репрессии, но и постоянно модернизируется и постоянно же производит инновационные продукты , моментально выводящиеся на рынок. Просто Стратегия 2020 за три года!

Может быть, для того, чтобы уничтожить наркобизнес в нашей стране, нужно во главе его поставить наших реформаторов? И тогда и его инновации (новые наркотики) перестанут появляться, и сам этот бизнес помрет?

Как в цивилизованных странах. Вопросы психологии