Газета День Литературы - Газета День Литературы # 68 (2002 4) Страница 24

А уже на обратном пути из института на другой стороне бульвара встретил свою бывшую ученицу Дину Торощину. У нее умер отчим, известный писатель Юрий Давыдов. Это произошло 17 января, почувствовал себя плохо, лег в больницу, рак, смерть. Еще совсем недавно он объявлял результаты Букера. Но уже тогда мне показалось, что происходит с писателем что-то тревожное.

Последние дни отпуска 9-10 февраля, суббота, воскресенье. Лобанов. Толик и телевизионная антенна. Завтра надо плотно и всерьез выходить на работу. Отпуск закончился.

Ольга Сапожникова «ПУТЬ ДУШИ – В ТАЙНУ»

Владимир ЦЫБИН. “Крестный путь”. — М.: МГО СП России, 2001. — 162 с.

Я хочу одного,

и храню в своем сердце, как кладь,

чтобы весь замурован в грозу,

замурован в летящие версты,

я себя как морзянку,

мог грядущему дню передать.

Владимир ЦЫБИН

Ничего случайного в жизни не бывает.

Последняя книга В.Д. Цыбина "Крестный путь" появилась, когда Владимир Дмитриевич уже ушёл.

И это правильно — если говорить о назначении книги, её скорее всего можно назвать оракулом. Персональным оракулом, который Цыбин писал о себе, для себя. Вся книга — пророчество, предсказание скорого конца жизненного пути Поэта. Пред-знание, которое людям, находящимся в начале ли, середине Пути, равно недоступно. Пока оно не сбудется.

"Крестный путь" состоит из трёх частей: "Русская Голгофа", "Воды забвения" и "Седьмая чаша". Три символа, разнородных по сути, но выстраивающих связный ряд, последовательность: восхождение на Голгофу и распятие Спасителя как суд людской, как жертва, приносимая во имя Господа; воды забвения — воды Леты, реки, протекающей меж миром живых и миром мёртвых; седьмая же чаша гнева Господня — Страшный Суд.

Здесь три составляющих, Троица, — это позволяет, опираясь именно на символическое начало в поэзии В.Д. Цыбина, отметить, что больше здесь и не должно быть ничего, и отнять здесь ничего нельзя. Это — тоже образ.

И выходит, что "Крестный путь" Цыбина исключает Спасение, — не сказать вообще, а именно в личном плане… Можно сравнить предвидение автором судьбы России и своей судьбы:

Но, как ковчег библейский Ноя,

Взметнётся Русь над бездной вод —

И с неба время неземное

На землю падшую спадёт.

И:

Мне в тягость моё заточенье,

Где стрелки повёрнуты вспять…

И кто-то за мной моё время

Поглубже спешит закопать.

Итак, три части. Страдание, отрешение от суеты и снова страдание. Спасения — нет. Только боль. Это боль души, которой указан путь в Тайну. Это смирение перед лицом Судьбы, отрешение от своего "я", от собственной воли — и надежда на Высшую справедливость.

Постоянно ощутимое стремление к прорыву на какой-то новый качественный уровень — и страх перед этим прорывом. Попытка подняться ввысь — и боязнь неизведанной высоты:

Как же, жизни всей вослед,

Встав ростком над бороздой,

В мире, где спасенья нет,

Мне хотелось быть звездой?..

И всё равно: понимание того, что "осталось к бездне — полшага". Что слабнет ощущение земли под ногами; и твердь колеблющаяся, и трава колышущаяся — "беззвучно стекает весь мир в саркофаг" — всё предвещает Апокалипсис.

В первой части действительно чувствуется: стихи заземлены и привязаны ко времени. Действительно — восхождение на Голгофу, сопровождающееся видениями будущего — Страшного Суда, сердца на весах, картинами из прошлой жизни (потому что это уже другая жизнь, это уже взгляд со стороны) — "отворены сухие вены дней". Здесь если и идёт речь о настоящем, то именно — о знаках приближающейся катастрофы:

Трава дрожит, в её наклоне

Есть тайный знак, что мир распят.

На почерневшем небосклоне

Давно обуглился закат.

Или даже:

Не спасти земли уже,

Не найтись другому Ною.

…И качается в ковше

Бес над бездною земною.

Эти картины — искание Пути, что "лёг невесть куда", среди разора и запустения, бесовских соблазнов, но есть он — наверное, единственно правильный, — и ведёт к жертве, к покаянию за себя и своё поколение:

Вокруг всё горше, всё пустей.

Стоят солдаты без движенья.

И слепь толпы, и дурь вождей, —

Всё жизнь моя и пораженье.

Жертва великая, ибо одно — отвечать за себя, и совсем другое — брать на себя ответственность за поступки других.

И горько знать, что ты — ответчик

За всех, окончивших игру:

То лечит время, то калечит

На роковом своём ветру.

Вторая часть — забвение. Это ещё жизнь, ещё на земле — но уже в коконе, в ожидании перемены.

Лето бабочки забинтовали — кончается белое лето.

Перегружено сердце, исчерпан надежды запас —

И на кончиках стрелок секунды, как капли рассвета,

Безымянные ангелы ещё не оплакали нас.

Здесь другие краски. Здесь другое всё. Здесь время не течёт — оно капает. Это капли, и в них отражается свет. Это душа отрывается от земли. Это сон забвения.

Или мир погибает во мне,

Или я в нём уже погребён.

Мир постепенно теряет свои очертания, он по-прежнему катится в катастрофу, но уже отдельно — у земли катастрофа своя, у человека — своя. Время ещё не пришло.

Тишь задышит — и вдруг захлестнёт

Мою душу и волей, и далью,

Где космический ветер темнот

Стиснул всё окаянной спиралью.

Но "чаша дней моих накренена" , и на волны Леты одно за других опускаются воспоминания, и воды забвения принимают их — одно за другим.

И на обратной мира стороне,

Любимая, пригрезишься ты мне.

В бездонной, переменчивой дали —

Твой образ будет весточкой с земли,

Где ты живёшь у времени на дне

В забытой, летаргической стране.

И третья часть — седьмая чаша. Последняя чаша гнева Господня и порог, за которым — Вечность.

И кажется — мгновенье

И, пламенем обвит,

Погибель и спасенье

Архангел протрубит.

Здесь остаётся не просто "полшага" до бездны, здесь уже открыта настежь дверь, и никто не может затворить её.

Ангела-хранителя крыло

Путь мне сквозь вселенную прожгло.

Уже нет препятствий, нет ничего, что бы помешало подниматься дальше.

Слились даль и дорога,

Как бы со слогом слог;

Где вечность слышит Бога,

И слышит вечность Бог.

Дальше всё становится легко:

И приснилось мне, как наяву:

Каплей дождевою по стеклу

Я куда-то в ветер и траву

Из земного времени теку.

Душа, очищенная прежде покаянием, отрешённая от суетного мира, становится светом:

Бессмертную дорогу

Во тьме ночной ища,

Горит душа — как Богу

Зажжённая свеча.