Эксперт Эксперт - Эксперт № 10 (2013) Страница 27

От парижского модернизма тянутся логические нити в другие залы музея на Остоженке. Проекты удачно подобраны и экспонированы — это не просто пестрая мозаика имен и жанров, но визуальная игра со смыслом. У Августа Зандера время действия то же, между мировыми войнами, место — Германия. Зашедшему в этот зал зрителю в первый момент может показаться, что он смотрит большой семейный альбом, задаваясь вопросом: «Кто все эти люди?» Но к портретам стоит присмотреться повнимательнее. Документальную серию «Люди двадцатого столетия» Зандер снимал на протяжении всей жизни, составляя масштабный социальный портрет эпохи. Гипнотизер, нотариус, бакалейщик, католический священник — кого здесь только нет. Фотографу не занимать иронии и острой наблюдательности — как может выглядеть молодой национал-социалист в 1941 году, несгибаемый коммунист с гитлеровскими усиками или растерянный демократ в интеллигентских очках, какова внутренняя суть театрального критика и тенора, архитектора и художника. Зандер находит своих героев среди знакомых и клиентов, так что время от времени на снимках появляются знаменитости — композиторы Пауль Хиндемит и Рихард Штраус, например. У типичных героев есть и своя среда обитания — вторая половина зала отдана под городской пейзаж, снятый с той же скрупулезностью.

Модернизм как источник, из которого черпают все последующие поколения, читается в фотографиях нашего современника Михаила Розанова. Выхолощенные черно-белые снимки: гранитные набережные, заводская архитектура, лестница, идущая по диагонали (после знаменитого кадра Александра Родченко она многим не дает покоя) — явный привет конструктивизму столетней давности.

Красиво замкнуть этот круг, начатый с истории парижской жизни, перейдя от общего к частному, должны две выставки, которые откроются в конце марта — начале апреля: «Лиля Брик. Несостоявшееся путешествие» с фотографиями Александра Родченко и «Пьер Жаме. Ретроспектива. 1930–1970. Дина Верни и другие истории».

Лиля Брик была одной из первых московских автоледи. Серо-черную «реношку» в 1928 году привез из Франции Владимир Маяковский, потратив на автомобиль гонорар за пьесу «Клоп» и сценарий фильма «Идеал и одеяло». Брик увлеклась новой игрушкой со свойственной ей страстью — получила права, сшила специальное платье и костюм для езды, выписала из Парижа шапочку и перчатки. Родченко просил ее сняться с новой машиной, и вот, собравшись как-то в Ленинград, Брик дала согласие на съемку. Плохие дороги — вечная российская беда — помешали добраться до Ленинграда, за что они с Маяковским и прозвали путешествие «несостоявшимся». Брик с Родченко немного отъехали от Москвы, поснимали и вернулись, но дневник путешествия остался — с очарованием бытовых деталей (накачкой шин и пикником на обочине) и фирменными родченковскими ракурсами.

Александр Родченко. Из серии «Лиля Брик. Путешествие из Москвы в Ленинград», 1929

В пандан к ним — еще одна история французской жизни. Родившаяся в Кишиневе Дина Верни была в Париже такой же легендой, как и москвичка Брик. Натурщица с дипломом Парижского университета, искусствовед, муза скульптора Аристида Майоля, а после его смерти (он завещал ей свое состояние и коллекцию) — одна из самых успешных парижских галеристок. На досуге Дина любила петь, аккомпанируя себе на гитаре (сохранилось немало ее записей, из которых лучшей считается «Окурочек» на слова Юза Алешковского), и именно благодаря пению в народном хоре революционных художников и писателей познакомилась с певцом и фотографом Пьером Жаме. Фотографии Дины — скачущей голышом по пляжу, плещущейся в воде, всегда смеющейся и лучезарной — самая яркая, хотя и не единственная тема его московской ретроспективы.

Мода

За модой и красотой в современном ее понимании стоит отправиться в Манеж. Выставки, открывшиеся здесь, — самые яркие и зрелищные внешне, но, увы, без намека на содержание. Большую часть Манежа занимает «Dior Couture» — проект современного гуру рекламной и fashion-фотографии Патрика Демаршелье. Платья 1950-х годов, времени расцвета дома Dior, надетые на современных моделей, столь явно проигрывают оригинальным старым съемкам, что становится обидно за обоих — и за придумавшего женщину-цветок Кристиана Диора, и за Демаршелье. Рядом, за временной перегородкой, Музей дизайна Барселоны показывает результат двадцати лет работы в индустрии моды испанца Мануэля Оутумуро. Вместо искусства фотографии от выставки остается ощущение каталога одежды — вот жакет от Armani, а вот платье Sonia Rykiel. Можно составить виш-лист и отправляться за покупками. Последний раздел выставки «Фрагменты» посвящен старым кинофильмам, вдохновлявшим фотографа. Однако нет, как оказалось, лучшего способа «убить» современную модель, чем заставить ее перевоплотиться в Одри Хепберн или Марлен Дитрих, — сравнение с великими не в пользу новоявленных героинь и напоминает проекты Екатерины Рождественской.

Натаниэль Голдберг. «Без названия», 2007. Из проекта «Красота в XXI веке.Мужчины мечты. Женщины мечты»

Наконец, третий блок в Манеже отдан выставке «Красота в XXI веке. Мужчины мечты. Женщины мечты». Здесь все, о ком принято вздыхать в последние полтора десятилетия, — от Джорджа Клуни и Зинедина Зидана до Барака Обамы и Бранджолины (Бреда Пита и Анджелины Джоли), снятых звездами фотографии вроде Беттины Реймс, Натаниэля Голдберга и Дэвида Ляшапеля. Однако, как это часто бывает, выставки, рассчитанные на возбуждение основных инстинктов, на деле не вызывают почти никаких эмоций. Хотя прекрасно иллюстрируют современный миф о красоте, поставленный в заголовок биеннале.

Сейду Кейта. «Без названия», 1952–1955

© Ke Ta / IPM courtesy CAAC - The Pigozzi Collection, Geneva

Пищу для размышлений о красоте дают другие экспозиции. Например, «Бабушки» Игоря Гавара — попытка увидеть красоту и стиль в образах женщин того возраста, которого, судя по картинкам из журналов и с телеэкрана, в нашей стране не существует вовсе. Или выставка фотографа из Мали Сейду Кейта (проходит в МАММ), снимавшего в столичной студии в 1940–1950-е годы парадные портреты простых малийцев — в нарядных платьях на фоне однотонного занавеса или пестрого задника с нехитрыми атрибутами вроде радио, цветка или телефона. В начале 1990-х французский искусствовед Андре Манин, готовивший выставку африканского искусства, случайно нашел снимки Кейта и в одно мгновение сделал из вышедшего на пенсию фотографа звезду мирового масштаба — эстетика его работ приводит в восторг коллекционеров по обе стороны Атлантики.               

Hi-End

Jaeger-LeCoultre, одна из самых старых и самых выдающихся часовых мануфактур, была основана 180 лет назад Антуаном Лекультром. Конечно, такое событие не отметить нельзя. На нынешнем женевском салоне SIHH юбилейная коллекция Jaeger-LeCoultre отличалась большим разнообразием. Среди множества сложных, суперсложных и ювелирных моделей — исключительные по простоте часы Master Ultra Thin Jubilee.

Jaeger-LeCoultre одна из первых начала разрабатывать ультратонкие механизмы и уже к началу XX века достигла в этом впечатляющих результатов. Собственно, Master Ultra Thin Jubilee — это реверанс в сторону карманных часов 1907 года, которые до сих пор продолжают оставаться самыми тонкими карманными часами в мире. Толщина Master Ultra Thin Jubilee — 4,5 мм, это самые плоские в мире наручные механические часы с ручным заводом. Выполненные в классическом стиле, с двумя стрелками и минималистичными часовыми метками, они просто образец простоты и совершенства. И то, что эти простые и ясные как божий день часы имеют платиновый, самый дорогой корпус, придает им особый, утонченный шик. Но еще больший шик — цена: 11 тыс. евро. Платиновые часы Jaeger-LeCoultre за 11 тыс. евро — это просто невероятный подарок мануфактуры всем своим поклонникам. Потому что это часы на все случаи жизни и на все времена, их можно позволить себе без особенного напряжения, а потом передавать детям и внукам по наследству. Причем внучкам тоже, потому что такое совершенство абсолютно универсально.

Есть одно правило, касающееся мужской одежды: когда не знаешь, что купить, покупай что-нибудь британское. Оно работает безотказно — главное, выбрать известную марку с историей, как, например, Belstaff. Мартин Купер, дизайнер Belstaff, сделал классически ясную и при этом очень легкую коллекцию, в которой выдержан верный баланс между традиционным мужским гардеробом и всевозможными сезонными трендами: первый не выглядит уныло, а вторые не выпячиваются. Много теплых оттенков — песочный, медовый, терракотовый, оливковый, коричный. Чудесные натуральные материалы — лен, хлопок, текстурированная кожа и очень мягкая замша. Есть классическое наследие марки — тренчи из рафии, хлопковые куртки с кожаными поясами и воротниками, парки со съемной шерстяной подкладкой. Есть более неформальные вещи — трикотаж крупной вязки на металлических молниях или, например, классические брюки, сшитые из тончайшей кожи нейтральных цветов.