Валентин Зорин - Мистеры миллиарды Страница 28

Но замена мещанских пуфиков мадам Эйзенхауэр аристократическими жакобовскими креслами Жаклин Кеннеди оказалась мероприятием, недостаточным для прекращения «холодной войны», которую объявил нефтяной император президенту американской республики.

Джон Кеннеди ходил еще в кандидатах, когда хантовские батареи дали по нему первый залп. На собственные деньги летом 1960 года Хант отпечатал сотни тысяч листовок, направленных против Кеннеди, поминая всевозможные его грехи, вплоть до католического вероисповедания, что в протестантской в основном Америке отнюдь не плюс, и разослал их по всей стране. Причина: сенатор в одной из своих речей недобрым словом помянул лихоимство нефтяных компаний. В тот предвыборный год все хантовские симпатии были на стороне техасского сенатора Линдона Джонсона, с которым, по словам газеты «Нью-Йорк тайме», его связывали «многолетние дружеские отношения».

Дружеские отношения эти в своей основе имели то обстоятельство, что Хант всеми своими потрохами — экономическими, политическими, психологическими даже — связан с Техасом. Этот перекати-поле, первую половину жизни скитавшийся по стране, в последние десятилетия не просто поселился в Техасе, осел там. Он пустил корни, сросся с ним, с его нравами, представляя собой ныне одно из наиболее техасских явлений Техаса.

То же самое в значительной степени можно сказать и о Линдоне Джонсоне. С той лишь разницей, что Хант, возникнув вне Техаса, превратился в техасца уже в зрелую пору, а Джонсон вышел из Техаса, хотя большую часть своей жизни обретался в Вашингтоне. Но как личность, как политик он сформировался именно здесь. И неистребимый отпечаток Техаса, его ухваток, традиций, образа мышления, манера выражать свои мысли, даже певучий, с растягиванием слов техасский говор — все это он сохранил на всю жизнь.

Нечего удивляться, что проявляющий немалый интерес к рычагам государственной власти Хант много лет назад, в бытность Джонсона в сенате, обратил свое внимание на этого честолюбивого цепкого политика, стал ему помогать, поддерживая его в борьбе за власть.

Это обстоятельство по вполне понятным причинам привлекло к себе особое внимание после того, как президент Кеннеди был убит, и не где-нибудь, а именно в Техасе. Когда поползли первые слухи о возможной причастности Ханта к заговору, во многих головах стала выстраиваться логическая цепочка: Хант, поддерживавший Джонсона в борьбе против Кеннеди на съезде демократической партии в 1959 году, тот же самый Хант, по его собственным словам, уговоривший колебавшегося Джонсона принять предложение Кеннеди о вице-президентстве. Наконец, опять же Хант, причастный к заговору против президента, знающий, что в случае смерти главы государства его пост по конституции автоматически занимается вице-президентом.

Целый ряд американских исследователей квалифицировал убийство в Далласе как государственный переворот.

Политический писатель Иохим Йостен в своей книге, названной им «Темная сторона Линдона Б. Джонсона», прямо заявляет, что убийство в Далласе являло собой государственный переворот.

«Цель этого государственного переворота, — утверждает Йостен, — этого расстрела президента специально созданным отрядом стрелков, этого чудовищного убийства беззащитного человека, которого заманили в западню, преданного на смертном одре его ближайшими друзьями и официальными телохранителями, состояла в том, чтобы посадить в Белый дом вице-президента Линдона Б. Джонсона. Такова вкратце «далласская загадка».

Подробный разговор о далласском убийстве у нас впереди. Но надо сказать, что дело это отнюдь не так просто, как это представляется, к примеру, авторами имевшего в Америке большое хождение анекдота: «Скажите, вы не знаете, почему Линдон не занимается сейчас своим любимым делом — стрельбой куропаток в Техасе? Очень просто. Освальд не вернул ему его ружье». Повторяю, дело обстоит отнюдь не столь примитивно и вряд ли обоснована попытка представлять Джонсона непосредственным участником заговора.

Однако сам по себе факт хождения по Америке такого рода анекдотов, появление книги вроде написанной Йостеном — а она не единственная — трудно считать случайным, равно как объяснить случайным совпадением убийство президента Кеннеди именно в Техасе, где, после того как Кеннеди скончался в далласском госпитале, Линдон Джонсон получил президентскую власть. У нас еще будет случай поговорить о многих необъясненных по сию пору обстоятельствах, связанных с гибелью президента, с событиями, последовавшими за этим, о том, что назначенная президентом Джонсоном специальная комиссия, расследовавшая далласское убийство, в ходе следствия игнорировала многие из весьма существенных фактов. Здесь мне хотелось бы только рассказать, что по этому поводу думает сам Линдон Джонсон.

Я имел случай спросить его об этом, побывав на техасском ранчо президента уже после того, как он перебрался туда из Белого дома на постоянное жительство. Удалившись от дел, бывший президент, по словам всеведущей «Нью-Йорк тайме», больше всего интересуется тем, что напишут о нем историки, как будет оценено его президентство.

Автор этих строк уже некоторое время работает над книгой, немалое место в которой занимает деятельность 36-го президента Соединенных Штатов.

Одним словом, когда, приехав в Соединенные Штаты, я обратился к бывшему президенту с вопросом, не мог ли бы он принять меня для беседы, пришло письмо с приглашением посетить его на техасском ранчо.

Стояли ясные, но прохладные дни поздней осени 1969 года. Наша машина шла по необычно для Америки пустынной автостраде.

Вокруг расстилались бескрайние прерии, кое-где всхолмленные, с уже пожухлой травой, гряды камней, низкорослый колючий кустарник.

И хотя мы находились на самом юге страны, суровый ландшафт этот нимало не напоминал ни солнечную Флориду с ее вечнозеленой растительностью и раскидистыми пальмами, ни синенебую Калифорнию с бесконечной перспективой апельсиновых и лимонных рощ.

Вокруг была неуютная безводная земля, покореженные беспрестанно дующими ветрами кривобокие деревья, удивительное для плотно заселенной Америки малолюдство. Далеко не каждый может выдержать здешнюю жизнь — трудный, с резкими перепадами температур климат, безводье, нелегко достающийся хлеб насущный. Время от времени за окном машины возникал кадр, будто бы взятый с одной из бесчисленных лент знаменитых голливудских вестернов — боевиков из ковбойской жизни: стада, погоняемые лихими парнями в широкополых шляпах на лошадях, размахивающими лассо.

Вскоре я увидал техасских ковбоев вблизи. Остановившись подле небольшой закусочной — время было обеденное, — я решил отведать знаменитое техасское барбакью — еду столь же экзотичную, сколь и вкусную.

На деревянной тарелке, поставленной передо мною коренастым пареньком в ковбойской широкополой шляпе и пристегнутой к широкому поясу, по-моему, неуместной в данном случае кобурой пистолета, лежали куски недожаренного говяжьего мяса, приправленные невообразимой остроты соусом, с коричневой фасолью и маринованными стручками перца, взяв в рот который испытываешь ощущения грешника в аду, заставленного чертями лизать раскаленную сковороду.

Оглянувшись, я увидел сидевших за некрашеными столами и стоявших у стойки бара вполне всамделишных ковбоев, героев моего, увы, уже не очень близкого детства. Не стану описывать их одеяние — оно точно такое, какое мы с вами, дорогой читатель, видели не раз на киноэкранах. Но, пожалуй, на этом сходство и кончается. Усталые лица, руки натруженные, с мозолями и ссадинами, невеселые глаза, ссутулившиеся то ли от тяжкого труда, то ли под бременем жизни плечи.

Именно здесь особенно явственно ощущаешь, что романтичные киноковбои, по поводу и без повода палящие из своих кольтов, спасающие чудесным образом юных леди, выделывающие неимоверные антраша на несущихся вскачь лошадях, — это в жизни просто-напросто пастухи, гоняющие по бескрайним прериям Техаса чужие стада, получающие поденную скудную оплату. И если есть что-либо в этих людях общего с голливудским обликом, то это твердые характеры, выработанные нелегкой жизнью, которую они ведут, искусство джигитовки да одежда — широкополые шляпы, сапожки, кольт у бедра.

В полдень мы подъехали к белого камня воротам, на столбе которых значилось: «Ранчо президента Соединенных Штатов Америки Линдона Б. Джонсона». (Титул этот по американской традиции сохраняется за Джонсоном на всю жизнь.) Нас встретил высокий, грузный, с загорелым, обветренным лицом и шеей боксера тяжелого веса хозяин ранчо. На нем была техасская шляпа, светлая, видавшая виды замшевая куртка и в тон ей песочного цвета рубашка с расстегнутым воротом. В глаза сразу же бросилась разительная перемена. Последний раз мне довелось видеть Линдона Джонсона во время знаменитой встречи глав советского и американского правительств в Гласборо. Этот крошечный городок, находящийся ровно на полпути между Нью-Йорком и Вашингтоном, был избран тогда местом встречи по соображениям высокой политики.