Майкл Харрис - Со всеми и ни с кем: книга о нас – последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета Страница 29

Итак, я дал себе клятву. Каждый день я должен:

Три раза в день просматривать ящик входящих сообщений

и, не отлынивая,

прочитывать сто страниц «Войны и мира».

Сегодня мне позвонил друг и пригласил в Йельтаун на барбекю.

– Я бы с удовольствием приехал, но я поклялся себе, что вечером буду читать.

Возникла пауза длительностью не меньше десяти секунд.

– Ну ты и зануда. Если не хочешь приехать, то придумал бы что-нибудь получше – например, что тебе надо помыть голову.

– Я пытаюсь читать. Я стараюсь одолеть книгу. Перед сном мне надо успеть прочитать еще восемьдесят страниц, и я…

– И что же ты читаешь?

– «Войну и мир».

– !.. Все эти твои фокусы с поиском вещей, лучших, чем интернет, начинают всерьез надоедать, Майкл. Позвони, когда ты снова спустишься на землю.

В мире существует много, очень много всего. Я продолжал пялиться на страницы, но гнев все сильнее охватывал меня. Какая же это пытка – сидеть за столом и не сметь двигаться. Это было выше моих сил и моей слабой воли. Однажды я интервьюировал звезду тенниса Милоша Раонича. Пока мы ехали в его джипе, он рассказывал, насколько сильно привык к движению: все его существо протестует, если приходится терпеть вынужденную неподвижность. По этой причине он перестал летать на самолетах. Я сказал, что очень хорошо его понимаю, за исключением того, что для меня проблема заключалась в занятиях йогой. Застой ума выводил меня из себя не меньше, чем Милоша – телесная неподвижность. (Кроме того, я все время боялся, что у меня сопрут туфли, пока я сижу с закрытыми глазами.)

Я стал расхаживать по комнате во время чтения, чтобы обмануть мозг и убедить его, что я куда-то иду. В самый разгар этих экспериментов я познакомился с Сиднеем Д’Мелло, профессором Университета Нотр-Дам. Он предложил мне план, призванный помочь привлечь внешние ресурсы для укрепления моей силы воли. Эти ресурсы, как оказалось, заключались в компьютерной программе, которая сможет управлять моим вниманием. Я весь превратился в слух.

Д’Мелло может осуществлять мониторинг внимания, применяя аппарат Tobii-T60, способный отслеживать движения глаз. Этот прибор стоимостью 45 тысяч долларов отмечает моменты, когда мой взгляд оторвется от текста книги. Программа – с надежностью, превышающей 80 процентов, – фиксирует миг, когда вы отвлеклись от текста, и направляет вас на путь истинный, задавая вопрос о содержании прочитанного, или просто напоминает, что надо бы посмотреть в книгу. Когда я разговаривал с Д’Мелло, он уже более года трудился над этим проектом. Теперь ему хотелось отработать регулировку электронных шор и их адаптацию к обычной компьютерной веб-камере вместо дорогостоящего прибора слежения. «План заключается в том, чтобы каждый мог загрузить программу в компьютер и она бы работала, следя за направлением взгляда через встроенную в ноутбук видеокамеру. Прибор сможет также по изменениям цвета кожи регистрировать частоту сердечных сокращений и следить за ударами по клавишам, если вы хотите сосредоточиться на печатании текста. Такие веб-камеры могут стать частью обширной обучающей программы».

Есть еще масса других способов, которыми Д’Мелло и его команда смогут отслеживать увлеченность выполняемой работой. Через камеры можно наблюдать за выражением лица, движениями тела (при помощи датчиков, вмонтированных в сиденье). Кроме того, система способна определять время, необходимое вам для ответов на вопросы. Все эти многочисленные данные обрабатываются так, чтобы донести соответствующий сигнал (напоминание, недовольство) до блуждающего сознания объекта. И – о радость! – вы постоянно сохраняете внимание.

Все это походило бы на плохую шутку, если бы система не работала, но она отлично функционирует. Сорок восемь человек изучали четыре темы по биологии. Две темы – при помощи компьютерной программы, отслеживающей внимание испытуемых, а две – без применения этой программы. Вот как описывает результаты Д’Мелло в недавно опубликованной статье: «Вмешательство систем, следящих за направлением взгляда испытуемых, способствовало переориентации внимания на предмет изучения в случаях отвлечения». Учащиеся извлекали из текста больше информации, и (что особенно интересно) эффективность росла, если способности испытуемых к усвоению материала были выше средних. Д’Мелло особенно заинтересовался этой разницей. Он получил грант от фонда Билла и Мелинды Гейтс на исследование и создание систем, выявляющих неуспевающих студентов колледжей, неудовлетворительные результаты которых обусловлены низкой способностью концентрировать внимание на изучаемом предмете.

Такой подход свидетельствует о подлинном перевороте в отношениях. Изучение слежения за текстом при помощи программ, похожих на проект Д’Мелло, не раз доказывало: читая тексты в интернете, мы лишь просматриваем их, сканируем информацию. При этом прочитываются лишь около двадцати (даже меньше) процентов всех слов текста на веб-странице. Похоже, мы готовы призвать на помощь компьютер, чтобы восстановить способность к концентрации внимания, игнорируя те ограничения, которые навлечет на нашу голову такая система контроля.

Но что если я не хочу пользоваться машинными алгоритмами для чтения «Войны и мира»? Не желаю пользоваться следящими программами, которые заставят меня читать с регулируемой скоростью x слов в секунду[74]. Не хочу решать с помощью техники проблему, возникшую под влиянием самой этой техники.

До меня дошло, что тип сосредоточенности, необходимый для чтения «Войны и мира», противоположен тому механическому вниманию, о котором шла речь в фильме «Заводной апельсин». Мне нужно внимание, при котором я мог бы в процессе чтения подолгу смотреть в окно, размышляя о прочитанном или вообще ни о чем не думая. И тот и другой вид отвлечения очень ценны. Но это означало, что мне потребуется еще больше сил и времени, чтобы одолеть, наконец, этот роман.

Все произошло без всякого насилия. Собственно, я сам не заметил как.

Как на диване образуется вмятина на том месте, где спит человек, так и в моем сознании (мягком и податливом) образовалась вмятина от «Войны и мира». Моменты тотального отлучения от компьютера начали повторяться все чаще, как и время полного погружения в повествование. Некоторые сцены просто ошеломляли меня, как та, где Анна Михайловна робко просила небольшую сумму денег. Все длиннее становились моменты, когда внешний мир исчезал и оставались только книга и я.

Молодой наивный русский офицер, видя летящих на него французов, не может поверить в то, что его хотят убить.

«Убить меня? Меня, кого так любят все?» Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно.

И дальше: после того как несчастного, тучного, потерявшего всякие надежды Пьера арестовывают, месяц держат под замком, а потом французы неделями гонят его с собой, этот граф, привыкший к роскошной жизни, осознает, что отсутствие этой жизни придает невероятную прелесть мелочам. Именно теперь посещает его прозрение (отчасти перекликающееся с темой моей книги).

Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка.

Был и еще один такой же момент. «Беспричинное весеннее чувство радости» охватывает князя Андрея, когда он видит, как из-под грубой коры столетнего дуба проклевываются нежные зеленые листья. Комета, воспринимаемая большинством людей как знамение смерти, становится для истерзанного Пьера сверкающим символом надежды, проносящейся по бескрайней пустоте неба в самую черную ночь его жизни. Император Наполеон ведет свою армию в сердце России, не понимая, что наступающая зима уничтожит ее без остатка. Обезумевший московский градоначальник, покинувший свой пост после оставления Москвы, пренебрегая своим долгом, отдает приказ выпустить из психиатрической лечебницы всех умалишенных на опустевшие улицы. Ко всем этим памятным событиям Толстой добавляет глубокие философские размышления, выходящие за пределы повествования. Он находит время объяснить, что цари и короли – всего лишь рабы истории, что «так называемые великие люди – не более чем ярлыки, дающие имя событию, которые, как и всякие ярлыки, очень слабо связаны с самим событием». Каждый раз, когда я садился за чтение, эти великие моменты, наполненные смыслом и чувством, захватывали меня все сильнее, и я, забывая о времени, с благодарностью погружался в них.

Героиновому наркоману, чтобы избавиться от ломки, нужно около недели. Конечно, степень страданий в данном случае несопоставима, но, чтобы избавиться от маниакального пристрастия к компьютерному отвлечению, требуется недюжинное терпение.