Алексей Соловьев - Кто скажет правду президенту. Общественная палата в лицах и историях Страница 3

Вероятно, мало кто помнит, но именно Александр Калягин и Карен Шахназаров первыми во всеуслышание предложили резко ограничить деятельность казино и других игорных заведений, создав для них специальные зоны. Небольшой мониторинг, проведенный в ряде регионов страны, а также независимые исследования показали, что игроманией страдает не только молодежь, но и люди старшего поколения, страсть к азартным играм нередко приводит к семейным драмам и человеческим трагедиям. Представители игорного бизнеса сразу почувствовали, что пахнет жареным, и попытались нанести контрудар. На общественников началось серьезное давление: телефонные звонки, жесткие материалы в прессе, попытки подкупа. Один пиарщик предлагал мне определенную сумму за то, что на сайте ОП будет размещено обращение ряда представителей игорного бизнеса, в котором они высоко оценивают работу членов Палаты, но при этом просят не касаться тех вопросов, в которых якобы ничего не понимают.

Проблема оказалась столь неоднозначной, что в самой Общественной палате наметился некоторый раскол. Группа общественников во главе с председателем Союза промышленников и предпринимателей Александром Шохиным достаточно аргументированно объясняла, что такие резкие движения могут нанести вред не только игорному бизнесу, но и многим предприятиям малого и среднего предпринимательства, имеющим отношение к сфере развлечений: люди, занятые в этом бизнесе, просто останутся без работы, поэтому ограничения в доступности к азартным играм, конечно, нужны, но не такие резкие. Большинство членов Палаты, включая детского доктора Рошаля, были на стороне Калягина и Шахназарова. Президенту Путину направили письмо с просьбой обратить внимание на ситуацию в игорном бизнесе, и уже через месяц глава государства предложил депутатам резко ограничить размах игорного бизнеса, а если быть точнее, то просто вывести игорные заведения за черту городов. Многие политики и бизнесмены признали актуальность проблемы. Государство сделало первый серьезный шаг – игорные заведения начали убирать из городов. Правда, до завершающей стадии – строительства четырех игорных зон – пока еще далеко.

Острота проблем, которыми занималась комиссия Анатолия Кучерены – состояние дел в армии, противодействие коррупции, положение осужденных, – привлекала в его офис большое количество журналистов. Операторы с телекамерами, радиожурналисты с микрофонами, газетчики – иногда общественникам в буквальном смысле слова приходилось протискиваться сквозь живую преграду.

Кажущаяся необъятной и довольно размытой тема экологии с помощью членов Палаты вдруг прозвучала громко, результат трудно переоценить. Невероятными усилиями руководителя Центра экологической политики и культуры Владимира Захарова и других правозащитных организаций удалось с помощью президента отменить скандальную инициативу предпринимателей и чиновников построить нефтепровод «Восточная Сибирь – Тихий океан» вблизи озера Байкал. Даже трудно себе представить, к какой трагедии могло привести это необдуманное предложение.

Меня как человека, оказавшегося внутри принципиально новой системы, конечно, не могло не радовать, с какой самоотдачей известные, состоявшиеся люди с чистого листа начали необычное и очень непростое дело. Еще раз напомню: за свою работу члены Общественной палаты не получали ни денег, ни поощрений, ни наград, ни служебных машин. Мы, сотрудники немногочисленного аппарата, тоже были проникнуты этим духом первопроходцев. Поэтому высказывания о том, что Палата стала второй Госдумой, а те, кто в нее попал, были куплены властью, выглядели достаточно странно. Особенно если учесть, что многие расходы новобранцы Палаты поначалу были вынуждены оплачивать из своего кармана. По-моему, их это не сильно смущало.

Первое дело

Мы знали, что в армии, мягко говоря, не все ладно, было известно о частых случаях «дедовщины». Комитеты солдатских матерей и журналисты давали информацию о том, что состояние некоторых военных чиновников нажито не честным путем, о взятках за предоставление отсрочки от службы в армии не говорил только ленивый. Казалось, что с приходом на пост руководителя военного ведомства Сергея Иванова положение начинает выправляться и масштабная реформа сможет изменить положение в российской армии. Но, увы, эти надежды оказались недолгими. Чашу терпения переполнил инцидент, произошедший в новогодние праздники 2006 года в Челябинске с рядовым Андреем Сычевым, изувеченным сослуживцами. Эта история могла бы, как у нас принято, перейти в разряд случайностей, но челябинские журналисты не побоялись привлечь к ней всеобщее внимание, несмотря на то что крупные армейские военачальники пытались объяснить произошедшее недоработками командования гарнизона, где Сычев проходил службу, доказать, что рядовой Сычев страдал неизлечимой болезнью, а остальное – цепочка случайностей. Министр обороны Сергей Иванов узнал о ЧП из печати. Все могло бы в очередной раз сойти на нет, если бы не Анатолий Кучерена, Александр Афоничев и Николай Сванидзе. Члены Общественной палаты решили провести независимое расследование и отправились в Челябинск. В результате генералы Минобороны были вынуждены признать, что «дедовщина» стала явлением системным и массовым. Скандал получил такую силу, что уже нельзя было не принять экстренные меры.

Члены Палаты создали рабочую группу по выработке предложений, в нее вошли известные правозащитники, возглавляющая Союз комитетов солдатских матерей России Валентина Мельникова, своих представителей вынуждено было включить и военное ведомство.

Позволю себе небольшое отступление. Заседания рабочей группы проходили еженедельно, внимание со стороны журналистов было огромное. Члены палаты и приглашенные эксперты совещались в небольшом зале офиса Анатолия Кучерены. Мы решили провести первое совещание в закрытом режиме, а потом организовали брифинг основных ньюсмейкеров, которые ознакомили прессу с итогами обсуждения. Журналисты были явно недовольны таким поворотом дела. Сначала обозреватель «Московского комсомольца» Юлия Калинина обрушилась на нас с критикой за то, что Общественная палата пытается кулуарно решать вопросы, связанные с «дедовщиной», а потом и мэтр отечественного телевидения Владимир Познер в своей программе «Времена» прямо спросил Кучерену: «Почему вы за закрытыми дверями совещаетесь, какое же это гражданское общество?» После этого заседания стали проходить открыто, какими бы острыми ни были дискуссии, когда общественники пытались вразумить высокопоставленных чиновников Минобороны пойти на серьезные реформы. Уже на следующей встрече в маленькой комнатке яблоку негде было упасть, журналисты с камерами и диктофонами буквально нависали над головами собравшихся.

Комиссия традиционно собиралась по субботам. Казалось бы, выходной день, люди должны отдыхать, но с каждым разом приглашенных экспертов и коллег-журналистов становилось все больше и больше. Порой стоило огромных усилий организовать своеобразные «коридоры», чтобы участники заседания могли бы протиснуться к своему рабочему месту за столом. Разработка предложений продолжалась несколько месяцев, шли жаркие многочасовые дискуссии, как именно бороться с «дедовщиной». И вот в апреле пакет предложений был передан в Министерство обороны. Надо сказать, инициативу Общественной палаты военные не «замылили», как это часто у нас бывает, а приняли к сведению. Многие предложения уже реализованы. В армии появились родительские комитеты, при воинских частях начали работать правозащитники, появился общественный контроль за тем, что происходит в вооруженных силах. Конечно, в некоторых воинских частях пытаются создать «декоративные советы», состоящие из лояльных родителей, но надо признать – перелом наступил, общественности разрешили наблюдать за тем, что происходит в армии, и не просто наблюдать, а оказывать влияние на устройство жизни военнослужащих.

Переходим в наступление

Не успели утихнуть страсти вокруг дела Сычева, как страну всколыхнула новая волна негодования по поводу ситуации с алтайским железнодорожником Олегом Щербинским, обвиненным в гибели губернатора Михаила Евдокимова. Его осудили на четыре года, сделав «крайним» в совсем неоднозначной трагической истории. Руководители следственных органов края решили не обременять себя доскональным изучением дела, искать подозреваемого, вернее, обвиняемого им, прямо скажем, особенно не пришлось.

Невольный участник той драмы был не виновным, а скорее потерпевшим. Только силы были неравные: против него начала работать административная машина, еще с советских времен привыкшая назначать виноватых: люди бесследно исчезали где-нибудь в лагерях, тюрьмах и психушках. Тем, кто пытался бороться, рано или поздно приходилось тоже идти по «крутому маршруту» либо покидать страну. Если с началом перестройки в крупных городах ощущались демократические перемены, то в глубинке, в регионах, продолжали править те, кто поплевывал и на демократию, и на законность. Однако народ уже не хотел мириться с этим. Во многих городах страны от Калиниграда до Владивостока и от Краснодара до Архангельска устраивались акции протеста против решения краевого суда упрятать Щербинского за решетку, автомобилисты привязывали к своим машинам белые ленточки, включали аварийные сигналы, гудки клаксонов. Это было стихийное народное движение, относительно спокойное и в рамках закона. Акция называлась «Нет мигалкам». Люди хотели показать, что им осточертел беспредел сановников, чувствующих себя хозяевами на дорогах. Количество «мигалок» зашкаливало, их получали все, кто хоть как-то был близок к власти. «Слуги народа» провоцировали аварии на дорогах, создавали неоправданные пробки, а в случае инцидента оказывались всегда правы.