Алексей Соловьев - Кто скажет правду президенту. Общественная палата в лицах и историях Страница 4

Невольный участник той драмы был не виновным, а скорее потерпевшим. Только силы были неравные: против него начала работать административная машина, еще с советских времен привыкшая назначать виноватых: люди бесследно исчезали где-нибудь в лагерях, тюрьмах и психушках. Тем, кто пытался бороться, рано или поздно приходилось тоже идти по «крутому маршруту» либо покидать страну. Если с началом перестройки в крупных городах ощущались демократические перемены, то в глубинке, в регионах, продолжали править те, кто поплевывал и на демократию, и на законность. Однако народ уже не хотел мириться с этим. Во многих городах страны от Калиниграда до Владивостока и от Краснодара до Архангельска устраивались акции протеста против решения краевого суда упрятать Щербинского за решетку, автомобилисты привязывали к своим машинам белые ленточки, включали аварийные сигналы, гудки клаксонов. Это было стихийное народное движение, относительно спокойное и в рамках закона. Акция называлась «Нет мигалкам». Люди хотели показать, что им осточертел беспредел сановников, чувствующих себя хозяевами на дорогах. Количество «мигалок» зашкаливало, их получали все, кто хоть как-то был близок к власти. «Слуги народа» провоцировали аварии на дорогах, создавали неоправданные пробки, а в случае инцидента оказывались всегда правы.

Узнав о решении краевого суда член Палаты адвокат Анатолий Кучерена вылетел в Барнаул, чтобы ознакомиться с материалами дела. При изучении деталей выяснилось, что обвинение не только шито белыми нитками, но и отчасти ангажировано. Кучерена добился оправдательного приговора, уличил беспринципных чиновников. Общественная палата таким образом помогла реализовать народное требование – невиновный был оправдан, а зарвавшимся чиновникам несколько «укоротили руки». После этого депутаты Государственной Думы приняли законопроект, ограничивающий количество «мигалок» и федеральных спецномеров. (Во Франции, кстати сказать, проблему привилегий на дорогах решили более двухсот лет назад. После Великой Французской революции одним из первых указов Конвента был декрет об установлении движения в центре Парижа. Запрещалось приоритетное право проезда для карет, имеющих специальные опознавательные гербы и лилии.) У нас произошло это только сейчас. Ну что ж, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Летние ночи в Южном Бутово

Субботним июньским днем 2006 года из безмятежного дачного состояния меня выдернул телефонный звонок. Звонил Анатолий Григорьевич Кучерена. Он только что увидел в программе «Вести-Москва» сюжет о том, как чиновники пытаются выселить жителей небольшого поселка в Южном Бутово из их домов. Жители направили обращение в Общественную палату, в Госдуму и штабы всех политических партий с просьбой вмешаться в конфликт.

Несмотря на это местная префектура пригрозила в случае неповиновения уже в понедельник взять частные дома приступом, чтобы освободить землю под строительство высоток.

Кучерена попросил меня рассказать об этом журналистам и пригласить их принять участие в расследовании истории на юге Москвы, сам же он должен был встретиться с инициативной группой жителей поселка.

С утра в понедельник у дома Юлии Прокофьевой, возглавлявшей инициативную группу, яблоку негде было упасть. Здесь собрались жители поселка буквально от мала до велика и многочисленные представители СМИ. На доме, кстати сказать, развевался российский флаг и была большая фотография Владимира Путина – как символы свободы и справедливости. За забором возникло нечто вроде баррикады – сооружение из досок, листов железа и прочих дачных запасов. На огородных грядках с согласия хозяйки участка журналисты установили камеры, записывали интервью с участниками событий. Никто не понимал, как далеко может пойти местная власть в реализации своих угроз. Многим казалось, вроде бы все путчи уже быльем поросли, на дворе ни много ни мало 2006 год… Все ждали Кучерену и других членов Общественной палаты.

Когда приехали Анатолий Кучерена, Николай Сванидзе и Олег Зыков, журналисты опрометью бросились к ним в надежде услышать что-то сенсационное. Кучерена сказал, что общался по телефону с префектом Юго-Западного округа Челышевым, тот обещал приехать и на месте разобраться в ситуации. Однако вместо префекта на участке появились какие-то странные люди, назвавшиеся представителями префектуры. Они пытались сначала Кучерену, а потом и Сванидзе увести в сторону, что-то нашептывали при этом. Все это происходило на глазах десятков возмущенных жителей и такого же количества корреспондентов российских и иностранных СМИ. Естественно, «парламентеры» ушли ни с чем. Тогда появились судебные приставы. Кучерена в течение двух часов призывал их поговорить с жителями поселка, объяснить, на основании каких законодательных актов они намерены действовать. Его усилия были тщетны, складывалось ощущение, что сопротивление бутовцев решено сломить любой ценой.

И вот к осажденному участку, на котором уже были Кучерена, Сванидзе и Зыков, строем направился отряд ОМОНа. Он с легкостью преодолел выстроенные заграждения. В этот момент мне как пиарщику была интересна реакция журналистов на происходящее. Молоденький корреспондент «Маяка», может быть, еще стажер, отдав мне на хранение свой большой диктофон, такую старую допотопную модельку, ринулся на баррикады посмотреть, как будут развиваться события. Естественно, в этот момент он забыл о своём репортаже, ему интересно было, чем все закончится. Потом он периодически ко мне подбегал и интересовался, а что будет дальше, чем, по моему мнению, все закончится. Опытные репортеры центральных каналов держались чуть в стороне и наблюдали за происходящим. Я очень волновался за членов Палаты, ведь на них жители Бутова возлагали свои основные надежды. Теперь, когда их попытка мирно разрешить конфликт провалилась, неизвестно, чем все могло обернуться.

Николай Сванидзе стоял с невозмутимым видом около крыльца дома Прокофьевой и был так спокоен, будто ему каждый день приходится противостоять омоновцам. До этого дня я видел его только на телеэкране и считал теоретиком, вдумчиво рассуждающим о жизни. Да, именно рассуждающим. Но тут я увидел совсем другого Сванидзе. Этот человек решительно, но со свойственной ему сдержанностью, рискуя своей репутацией, а может быть, и жизнью, встал на защиту прав совсем незнакомых людей. Подошел Олег Зыков, глаза его были полны тревоги и грусти. В окружении жителей Бутова и журналистов Кучерена продолжал объяснять людям, что юридически они полностью правы и судебные приставы поступают неконституционно. Слыша его уверенный голос, просто не верилось, что омоновцы осмелятся пойти на штурм. Но я ошибался. Командир отряда ОМОНа предпочел силовой вариант решения конфликта. Человек двадцать молодых крепких парней в камуфляже бросилось вперед, сметая все на своем пути. Кричали женщины, дети прятались за спины взрослых, защелкали теле– и фото камеры. Молодой отморозок в милицейской форме повалил на землю старика и хотел его ударить ногой, но, к счастью, не успел, упавшего оттащили женщины. Кучерена бросился к негодяю в форме с требованием прекратить беззаконие и назвать фамилию командира, отдавшего приказ избивать мирных людей. Люди в форме скоро поняли, что перегнули палку, что есть силы, способные остановить произвол, что неизбежны последствия случившегося. И отступили.

Но жители Бутова, получившие горький опыт, продолжали ждать штурма. Прошел слух, что ночью появятся бульдозеры и снесут дома непокорных, бунтарей заберут в отделение милиции. Вновь были сооружены баррикады, никто не расходился, ночь провели возле дома Прокофьевой. Вместе с жителями Бутово там были Кучерена, Зыков и Сванидзе. Некоторую уверенность людям придало то, что вопреки их опасению, телевизионные новости освещали события ровно так, как все происходило, без купюр, что называется.

Мне запомнился эпизод, когда уже под утро Кучерена, изнывая от костровой жары, расстегнул ворот рубахи, закатал рукава и сидел пил чай из большой кружки с отбитой ручкой. Крепкий, плотный, с настоящей мужской харизмой, он скорее напоминал Емельяна Пугачева, чем знаменитого адвоката, привыкшего эффектно выступать в зале суда. Мне он тогда еще чем-то напомнил актера Юрия Богатырева в знаменитом фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих».

На следующий день Николай Сванидзе был на популярном в те годы ток-шоу Владимира Соловьева «К барьеру!», проводил поединок с председателем Мосгордумы Владимиром Платоновым. Эту передачу я смотрел вместе с жителями Южного Бутово: в саду на пустой ржавой бочке установили небольшой цветной телевизор. Когда по окончании программы Николай Карлович приехал в Бутово, его встретили такими овациями, каких он, возможно, не удостаивался, даже получая престижную телевизионную премию. По крайней мере, думаю, они были для него не менее дороги.