Эксперт Эксперт - Эксперт № 20 (2013) Страница 3

Во-вторых, признавая падение числа публикаций, защитники академии задаются вопросом, чего, собственно, можно было ожидать при таком падении финансирования и таком оттоке кадров, и считают, что теперь, чтобы получить необходимый отклик на рост финансирования (к тому же, по их мнению, далеко не достаточный), необходимо преодолеть существенный временной лаг, чтобы академия и ее сотрудники пришли в себя после потрясений недавнего прошлого.

А главное, что даже те из наших респондентов, кто гипотетически готов согласиться с переносом фундаментальной науки в университеты, например академик РАН Владимир Накоряков, отмечают, что главным риском такого сценария является недооценка его адептами времени, необходимого для его реализации. «Процесс появления вузов уровня Массачусетского технологического университета, Принстонского и Стэнфордского университетов очень продолжителен и может занять многие годы, а может, и десятилетия. А до этого нужна система поддержания фундаментальной науки, и другой, кроме академии, у нас нет».

Они убеждены, что вузовская наука может, по крайней мере в настоящее время, реально развиваться только в союзе с академической, что подтверждает опыт успешной реализации университетами мегагрантов (см. «Нижегородская уния» , «Эксперт» № 23 за 2011 год). А пока, учитывая имеющиеся опыт и кадры, академия сможет использовать выделяемые на науку средства, по крайней мере в большинстве случаев, существенно эффективнее. И тогда возникает вопрос: хватит ли у современного российского государства с его бюджетными ограничениями ресурсов одновременно поддерживать и развивать науку мирового уровня в академии и поднимать ее в университетах? Не приведет ли это просто к распылению средств, что, по мнению критиков такого сценария, уже имеет место?

Инновационный сценарий: сформировать среду

Этот сценарий предполагает самореформирование академии, основанное на участии в больших проектах, инициатором которых может и должна выступать сама академия; целенаправленное развитие в академии прикладной науки; решительное расставание с «мертвыми» направлениями и институциями; последовательное развитие существующих сильных научных направлений с упором на расширение их мирового влияния и своего влияния на всю систему образования на основе теснейшей унии с ведущими университетами.

У инновационного сценария есть основания в академической организации науки в ее российской ипостаси при всех уже указанных недостатках.

Во-первых, как говорил в интервью «Эксперту» Людвиг Фаддеев (см. «Другой академии у нас нет» , «Эксперт» № 5 за 2010 год), это способность к концентрации ресурсов, позволившая «вести исследования на самом высоком уровне в очень многих областях науки при финансировании на порядок меньше, чем в США, — даже во времена Советского Союза, не говоря уже про наше время».

Во-вторых, это полученная в советское время и все еще сохранившаяся способность генерировать и исполнять большие проекты, функционировать как «R&D-департамент» государства, которую сторонники инновационного проекта, в отличие от реформаторов, рассматривают как достоинство.

В-третьих, вхождение в состав академии и в ее руководящие органы академиков и членкоров, представителей отраслевых институтов, КБ и инжиниринговых структур, что способно при соответствующей организации обеспечить связь фундаментальной науки с прикладной, с инжинирингом и производством.

Эти три обстоятельства позволяют академии выступить инициатором крупных проектов и их разработчиком, не дожидаясь инициатив от других государственных институтов. Тем более что в настоящее время в России отсутствуют институции, нацеленные на формирование больших общегосударственных проектов. Как сказал Владимир Фортов, «Академия наук в современных условиях должна взять на себя более широкую функцию, чем только производство научных знаний. Академия должна стать идейным центром государственной экономической и инновационной политики», а это неизбежно предполагает проектный подход. Тем более что некоторые из таких проектов, что называется, лежат на поверхности.

Так, академик Николай Добрецов считает, что России не хватает крупной научной программы по нефтегазогеологии и нефтегазохимии (см. «На конце мантийной струи» , «Эксперт» № 47 за 2012 год). В силу их значения для российской экономики, в силу их запущенности в настоящее время и в силу новых задач, которые встают перед ними при намечаемом перемещении нефте- и газодобычи на север и восток Сибири и на морской шельф, России, по мнению Добрецова, предстоит создать практически новую отрасль промышленности, по масштабам такую же, как атомная, и на новых принципах. Такой проект, в свою очередь, мог бы стать частью еще более глобальной программы освоения российского Севера, требующей развития всего комплекса наук о Земле, и не только.

Такие масштабные проекты носят настолько комплексный характер, что могли бы потребовать участия практически всех отделений РАН и привлечения других научных академий и сделать актуальным включение в состав РАН отраслевых институтов. «В условиях развала прикладной науки, — считает Владимир Фортов, — Академия наук может быть очень сильным и полезным партнером для прикладных исследований и для исследований в вузах. РАН могла бы взять на себя идейное руководство прикладной наукой. А часть прикладных институтов можно было бы передать в ее состав».

Стыковка с прикладной наукой может стать основой сотрудничества академии и промышленности, академии и бизнеса. Тем более что в РАН уже ведутся работы, которые могут стать основой больших проектов, связанных с прикладной наукой и промышленностью. Например, по созданию комплекта оборудования, необходимого для производства современных микрочипов, в том числе фотолитографа с высоким разрешением (см. «Сложить нанопасьянс» , «Эксперт» № 4 за 2012 год).

Ясно, что любой большой проект может опираться только на результаты фундаментальных исследований, развитие которых получает в этом случае понятное для общественности и власти обоснование. В этом случае становятся ясными критерии отсева «живых» и «мертвых»: во-первых, академические успехи, во-вторых, общественная польза.

Здесь надо заметить, что с «живыми» академическими институциями и многими отдельными специалистами случилась удивительная вещь. Международная интеграция в значительной мере спасла их, если так можно выразиться, от научной гибели, но при этом теперь они значительно сильнее интегрированы в мировую науку и экономику других стран, чем в российскую экономику, в которой они оказались не востребованы. Более того, многие члены академии и ее сотрудники практически постоянно работают за границей. Может, этим вызвано их академическое спокойствие перед лицом проблем РАН, равно как и проблем всей отечественной науки? Они свои проблемы решили. В этом нет упрека, это констатация той ситуации, в которой придется работать новому президенту, чтобы решить, как вернуть академию в Россию, сохранив и развив научные возможности для всех ее «живых» сотрудников и институций. И большие проекты могут помочь решить эту проблему.

Мы отмечали выше недостаточную гибкость структуры РАН. Одним из путей решения этой проблемы может стать развитие системы сотрудничества академических институтов и ведущих университетов на основе общих проектов, которые могли бы осуществляться по типу мегагрантов, выделяемых на условиях обязательного соучастия в них академических институтов и университетов. С одной стороны, вузы в этом случае могут выступать своеобразным интерфейсом университетской гибкости для академической среды, поскольку, как мы отмечали, в них легче привлекать к общим проектам специалистов разных наук. С другой стороны, такой альянс может помочь поднять уровень образования в этих вузах и в связанных с ними школах и обеспечить приток молодежи в академические институты. Не противостояние академии и вузов, которое сейчас искусственно раздувается под предлогом реформы науки, а их взаимопроникновение при сохранении организационной самостоятельности — это тоже достойный проект для академии.

Ясно, что инновационный сценарий развития академии возможен лишь в том случае, если он будет востребован государством. Риск этого сценария — сохраняющаяся неопределенность государственной политики: при общих разговорах о модернизации и инновационном развитии сказать, что такая политика реализуется последовательно и неуклонно, пока невозможно.

В подготовке статьи принимал участие Ирик Иммамутдинов

* Дискуссия о роли и месте академии и о формах организации науки активно шла и на страницах нашего журнала. См. статьи критиков академии, в том числе нынешнего министра образования и науки: "Шесть мифов Академии наук" ("Эксперт" № 48 от 14 декабря 2009 года), "Верните действенность науке" ("Эксперт" № 38 от 26 сентября 2011 года). А также ее защитников: "Другой академии у нас нет" ("Эксперт" № 5 от 8 февраля 2010 года), "Не нужно революций" ("Эксперт" № 45 от 14 ноября 2011 года).