Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2002) Страница 31

В “Известиях” написано, что ходят инженеры и выбирают место стока отходов, как будто на 12 сентября 1962 г. уже решен вопрос о том, что отрава будет сбрасываться в Байкал. Он не решен, он  п р е д р е ш е н. Кем, как, на каком основании?

Народ тут говорит разное.

— Не хочу перевозить семью, хоть и жилье получил — чует мое сердце, что законсервируют стройку. Не такие консервировали...

— А мне все равно, что бы ни травили, лишь бы заработок был хороший — у меня семья.

— Не могу работать — уеду. Чую, что неправильно тут делается все.

— Байкал стоял 20 миллионов лет и еще столько простоит, ничего ему не сделается.

— Корд нужен? Нужен! И нечего обсуждать.

— Корд нужен? Так сделай вместо него проволоку. Куда лучше. — (Этот последний человек — шофер и не знает, что во Франции так и сделали — на “Каравелле” и военных самолетах — проволочный корд).

— Обживать надо эти места, обживать. Дичь-то какая!

— Уеду! Какая же это комсомольская стройка, если комсомольцев тут  500 человек, а заключенных пригоняют 8000? (Текучесть тут огромная. Приезжает столько же, сколько уезжает.)

— Не так легко отравить Байкал, но с этой трудностью мы справимся! (Это уже умники, что смеются над вещами, над которыми смеяться непозволительно. Мог я бы добавить, что очистить Байкал будет труднее.)

Конечно, чистить его никто не будет. Эти предприятия — времянки. Ради этих времянок загоняется в Байкальске и на Селенге по миллиарду рублей в год. Дольше чем на 20—50 лет тут нет сырья. Потом Байкал, конечно, очистят — он всякую дрянь выбрасывает, не держит, но многое погибнувшее во время этого нашествия люди не в силах будут восстановить.

3 сентября 1962 г., понедельник. Иркутск.

Ехал и в последний раз за свою поездку смотрел на Байкал, на его сизую даль, на изумрудные отмели... Не по ним ли надо вести коллектор с отходами в Иркут? Не тащить трубы на гору, не тесниться на косогорах, а утопить его в воду...

Я только думал, что последний раз вижу Байкал...

4 июня 1963 г., вторник. ...У меня (на даче под Звенигородом. — Е. Ч. ) образовался настоящий дендрарий. Есть кедр, вейсмутова сосна, ель-пихта, сосна обыкновенная, лиственница, то есть все хвойные, что образуют наши леса, знаменитые русские леса.

Есть что-то интимное, таинственное, что тянет человека к лесу. Можно объяснить это усталостью, потребностью в чистом воздухе и т. п., но, видно, есть этому непреодолимому стремлению какие-то причины глубинные...

Дерево растет по тем же законам — деление клеток, — что и мы. Среди дерев мы приближаемся к исходной природной позиции, к ключу живого и мертвого — великой тайне, которая до конца не будет познана никогда, потому что с каждым новым открытием мы узнаем тысячу новых загадок, выдаваемых природой: “Смотрю на качающиеся ветви и думаю о смысле всех вещей” — эта мысль Рабиндраната Тагора как нельзя точно отражает состояние, к которому стремятся люди в лесу; стремятся бессознательно, однако неудержимо.

А как часто люди едут в лес нажраться водки, поорать песни, поблудить, подраться. Лес хочет из человека сделать  ч е л о в е к а  — продолжая свою благородную миссию. И тут нужна помощь самого человека, к его стыду легко становящегося животным.

Есть другие, еще более тонкие нити, связывающие лес и людей. Только в лесу, единственной среде растительного царства, мы находим подобие человеческого сообщества. Полог леса, подрост, его воспитание, размножение, роль ветра, опушки — все это так похоже на людскую жизнь, и не только это, но и многое многое другое. Я далек от того, чтобы проводить параллель между биологией и социологией, но никуда не уйдешь от того факта, что лес, создавший человека, наградил его образом жизни, устройством ее, ее примитивностью и усложненностью по своему образу и подобию. Как легко упрекнуть меня здесь в пантеизме, но как наивен и неверен будет этот упрек.

Человека тянет к лесу сложное чувство покровительства и благодарности, ощущения своей силы и вины перед лесом, своей способности все понять в его жизни и ничего не понять в конечном итоге, инстинктивное чувство того, что лес хранит заветные тайны жизни. Разве не великая тайна — создание вокруг Земли воздушной среды, подушки, на которой так мягко Земле? А ее создала зелень, только она. Кислород — элемент жизни — рожден исключительно самой жизнью. И не животным, насекомым или человеком, а только растением.

Да, зелень Земли — космическое явление, и не только в том смысле, в каком говорят об этом научные популяризаторы...

Зеленая природа, будучи космическим явлением, создала человека как средство, способ наградить жизнью — высшими природными процессами — мертвые пространства Вселенной. И в этом — великий смысл исследования Космоса...

7 июня 1963 г., пятница.

Оттого, что я так много посадил кедра и вишен за один день, я попал в больницу — надорвал сердце. Нашли у меня ревмокардит — следствие “счастливого” детства и “отпусков” в тайге. Сердце медленно входит в норму, не могу быстро шевелиться, хотя помню время, когда я переплывал Енисей у Красноярска и лазал в день на десяток кедров. От одного воспоминания об этом у меня сейчас заныло сердце. О валидольные будни!

Лежал в больнице, в так называемой “Кремлевке”. Почти весь этаж занят сердечниками, и создавалось впечатление, что весь мир болен сердцем. Впрочем, это не так далеко от истины — по статистике на первом месте среди болячек человечьих стоит сейчас сердце и сосуды к нему. (...)

10 июня 1963 г., понедельник. Ходил с Леной и Иринкой (жена и дочь. — Е. Ч. ) на яр смотреть закат. Розовые, как дёсны младенца, облака разымались у солнца в беззубой улыбке. От них подымалась желтизна цыплячья, а еще выше реяли пепельные разводы совершенно непередаваемого оттенка. Тривиальная мысль о неповторимости природных красок имеет, видно, абсолютно точную научную основу. Живые краски природы содержат, должно быть, такие лучи спектра, которые не могут быть созданы искусственно. Все-таки зеленый цвет на картине любого художника — это не зеленый цвет живого растения, он мертвее и упрощеннее...

14 июня 1963 г., пятница. Дерево — гениальное произведение природы. Оно могло бы ползти по земле, стелиться и липнуть, могло бы плавать в воздухе, как водоросль, и извиваться, как змея, в поисках пищи. А оно стоит красиво и осанисто, занимая всего-ничего на земле площади, оно высоко вверх выкидывает ствол и опутывает его зелеными сетями, в которые ловит солнце. Ствол с его сбежистостью — совершеннейшее воплощение строительного принципа необычайной сложности; наиболее рациональное размещение нагрузок от самого верхнего, еще почти не существующего росточка до самого нижнего корешка немыслимой слабости и микроскопической толщины.

Жизнь дерева полна такой сложности и совершенства, что все достижения нашей технической цивилизации по сравнению с ней — жалкое подража­тельство и примитив. Рядом с живой природой нельзя быть самодо­вольным.

Дерево умно расположилось на Земле, оно давно узнало ее малые размеры и сделало все, чтобы увеличить площадь соприкосновения земли с Солнцем.

В жилах дерева движется живая и мертвая вода, превращая мертвое в живое.

Дерево ветвит и стремит к небу мысли, и, может быть, оно, живущее космической жизнью, также поможет стать человеку космическим существом, как полеты, поможет осознать себя как существо космическое. (...)

16 июня 1965 г., воскресенье. Как получилось, что злаками жив человек? Почему человек обречен в поте лица добывать хлеб свой?

Одно зерно пшеницы дает десятка два-три зерен новых, и стебель, взрастивший их, гибнет, живя всего одно лето. С весны землепашец начинает новые труды, и опять зерно ложится в землю на недолгий срок, умирает, рождая горсть зерен. Вспашка, удобрение, сев, прополка, жатва, обмолот, меление — заколдованный круг, суета сует, которую не изменил наш так называемый космический, атомный, скоростной и черт его знает какой век.

Одно зерно кедра может дать два миллиона орешков, а в них есть все, что в пшенице, и сверх этого — жир, витамины, в четыре раза больше белков и углеводов.

Культурный кедр (у станции Балашово, Петухово, например) осыпан шишками до самых нижних веток и плодоносит каждый год. Люди давно бы могли уполовинить затраты на хлеб, но, может, “надо есть сегодня” — это держит традицию...

Природа коммунистична, она для всех, и этим тоже зовет коммунизм на всей земле. Природа угнеталась долго и угнетается сейчас и ее без конца побеждают и покоряют, в то время как с ней надо дружить. Землевладелец не покорил поле, если вспахал его и засеял, ГЭС — это не покорение реки, а содружество человека и реки. Мы “покоряем” реки, тайгу, степи...

17 июня 1963 г., понедельник. Подстриг садик, и он закудрявился, зазеленел весь, и от этого радостно. Так называемое современное искусство — отрыв от природы, хотя некоторые картины напоминают клетку под микроскопом или цветную фотографию туманностей.