Розарио Минна - Мафия против закона Страница 32

В 60-х годах о мафиози-миллиардерах говорится как о достаточно распространенном явлении. Например, «при обыске погибших» в результате одной из многочисленных стычек между мафиози в те годы был найден отпечатанный на машинке листок, содержащий ряд имен мафиози, разделенных на группы. Это был список или, точнее говоря, «схема состава различных семейств мафии, в каждое из которых входил по крайней мере один владелец строительного предприятия»[45].

Накопление богатства приводит к тому, что ряды высокой мафии к 1960 году начинают пополняться. Новоиспеченные богачи, вошедшие в высокую мафию, еще совсем недавно занимались убийствами либо продолжают заниматься ими и по сей день.

Неправомерно было бы говорить об «отсутствии признаков государственности в Сицилии» или о том, что «мафия заменяет несуществующую государственную власть». Государственная власть в Сицилии существовала всегда, и в каждый исторический период здесь, как и в любой другой части мира, существовали определенные социальные группы, представлявшие законодательную власть.

С установлением республики знатные сицилийцы лишились какой бы то ни было власти, и после 50-х годов их имена исчезают со страниц печати. То же самое произошло и с «желтыми перчатками».

Эти крупные землевладельцы, начиная с 1860 года традиционно стоявшие у руля государственной власти, не нашли преемников ни в лице промышленников, ни в лице партии, представлявшей интересы промышленников, поскольку в Сицилии их не существовало.

После 1950 года сицилийские власти продолжали по ранее установившимся канонам разработку конкретных и общих программ в области строительства с привлечением к их реализации частных предприятий. Часть из полученных от государства многомиллиардных средств предполагалось использовать на то, чтобы провести известную индустриализацию Сицилии. Итоги такой «индустриализации»[46] были рассмотрены в 1966 году социологом Ферраротти. По его мнению, никакого планирования не велось, не поощрялась и не развивалась деятельность местных предприятий, так как на Сицилии, находившейся под контролем мафии, государственные учреждения играли роль «финансового агента», то есть сицилийские власти являлись попросту официальным плательщиком средств, в конечном итоге неизменно оседавших в руках частных предпринимателей.

В те годы государственной властью на Сицилии завладели христианские демократы. Таким образом, они стали теми, кто «левантинизировал», как пишет Ферраротти, индустриализацию Сицилии: даже в выборе зон, подлежащих индустриализации, все с большей силой проявлялась тенденция демохристиан строить отношения с населением Сицилии на основе формулы «господство — подчинение».

Не изменился характер власти на Сицилии и тогда, когда в 1962 году она стала одной из первых областей в стране, где у власти оказалась левоцентристская коалиция, ничем не отличавшаяся от сформированной в 1963 году левоцентристской правительственной коалиции страны, куда вошли социалисты и христианские демократы. Социалисты, как партия трудящихся, впервые пришедшая в Италии к власти, громогласно заявили, что они становятся за «пульт управления» для того, чтобы осуществить «структурную реформу». Демохристиан это не устраивало, и вскоре (в 1964 г.) наступил затяжной правительственный кризис, во время которого на политической арене неожиданно появились военные. Многие ожидали тогда путча, подобного тем, что постоянно происходили в Южной Америке. Впоследствии Тамбуррано[47] писал, что правительство стояло перед дилеммой: «либо социалистическая партия вернется к капитализму, либо капитализм отойдет от демократии». Социалисты объявили о роспуске правительства. На Сицилии период правления ИСП не привнес никаких изменений в положение, существовавшее там ранее.

А как же действовали в то время мафиози?

В те годы они установили тесные отношения с некоторыми политическими группами, активно поддерживая их в избирательных кампаниях[48]. Поскольку эти группы объединяли политиков-профессионалов, то именно в них мафиози внедрили своих людей.

От строительства, находящегося в ведении угодных им властей, они получили миллиардные прибыли. На это обращала свое внимание и «Антимафия». 24 июля 1963 года христианский демократ Скальфаро[49] наложил вето на передачу вопросов, выдвинутых депутатами от коммунистической партии, на рассмотрение Викари, ранее префекта, а теперь начальника полиции Палермо, о «связях групп мафиози с политическими деятелями и лицами, представляющими государственную власть». Скальфаро мотивировал это тем, что Комиссия должна заниматься привлечением мафиози к судебной ответственности, а не чем-нибудь другим. Однако 26 февраля 1969 года депутат от ХДП Донат Каттин[50] обратился к Викари, все еще занимавшему пост начальника полиции, с просьбой разъяснить, повлияло ли принятие одного из законов 1965 года (предусматривавшего применение более суровых мер) на «сокращение масштабов деятельности мафии, связанной с развитием градостроительства, функционированием государственных учреждений и политической деятельностью»?

На этот четко поставленный вопрос Викари смог ответить лишь то, что на Сицилии после 1965 года уменьшилось количество убийств. Исходя из этого, не вправе ли мы предположить, что связи между мафиози и политическими деятелями в сфере строительства существовали всегда, так как не предпринималось никаких шагов к их пресечению.

В короткий срок мафиози, получая миллиарды от строительства новых домов и от подрядов на коммунальные работы, заняли место в среднем слое сицилийского общества. За последние 20–30 лет им удалось войти в доминирующую группу сицилийской буржуазии, как благодаря своим миллиардам, так и в силу того, что большая часть их деятельности (имеется в виду как промышленная, так и иная легальная деятельность) оказывалась чрезвычайно эффективной.

За период с 1952 по 1975 год число банковских операций составило на Апеннинах 83 %, тогда как на Сицилии эта цифра составила 586 %; количество банковских учреждений возросло там на 216 %, а на остальной территории страны всего на 51 %[51]. Таким образом, к 80-м годам в сицилийских банках скопилось 8000 миллиардов лир. При этом в 66 провинциях области банковские учреждения отсутствовали, а 50 из них было сосредоточено в провинции Мессины, лишь в последнее время ставшей объектом «пристального» внимания мафии.

Этот денежный поток питали как средства, полученные «дозволенным путем» от промышленных предприятий, так и миллиарды, заработанные на значительном расширении масштабов противозаконной деятельности, такой, как похищение людей и контрабанда героином.

Деньги не пахнут, и банкиры не в состоянии определить происхождение поступающих к ним сумм. Более того, как выразился один из палермских судей Джеббья[52], «босс-менеджер от мафии сам по себе является для банка выгодным вкладчиком капиталов, поскольку люди, занимающие солидное положение в мафии, не прогорают, а сеть невидимых связей ставит их на службу политике».

Итак, люди из новой мафии делали свои дела с помощью сицилийских банков. Они, как и другие предприниматели, нуждались в денежных средствах для финансирования своей деятельности (в первую очередь это относится к строительству), которую вели официально, и банки помогали им в этом. Но банки, конечно же, не могли контролировать то, как использовали мафиози эти суммы, поскольку предприниматели-мафиози быстро научились правилам игры и по примеру других искусно скрывали свои имена, ловко уходя от налогообложения.

Финансировалась ли промышленниками от мафии под прикрытием этих предприятий контрабанда героином, никто утверждать не может. Банковские учреждения, являющиеся в Италии собственностью государства или находящиеся под строгим правительственным контролем, стали «компаньонами» мафии, так как по закону экономики банк, особенно если он предоставляет заем на короткий либо средний срок, становится членом компании, представляя в ней субсидируемую отрасль. Если говорить о мафии, то «компаньонство» с банковскими учреждениями касалось и «отрасли похищения людей с целью получения выкупа и контрабанды наркотиками».

Представители старой, почти с двухсотлетней историей, мафии после 1950 года не встретили никаких трудностей при внедрении в новую экономику Италии. Это были годы, когда у нас, как и в Соединенных Штатах, «индивидуалистская и хищническая концепция успеха» сочеталась с «болезнью вседозволенности в экономике и политической жизни»[53]. Клич «Давайте станем богатыми!», брошенный в послевоенные годы, послужил обращением к таким чувствам, как жажда наживы и личной власти, которые всегда лежали в основе психологии мафии.