Что было бы, если бы смерть была - Николай Иванович Бизин Страница 35

Этот текст помог ему. Он понял, что именно пред-чувствует на своей коже. Пыль и пот. Когда капля пота (или крови, или спермы, здесь это всё равно) катится в пыли, она ею и оборачивается, покрывается: как будто кобылица Блока вдруг обернется в стелющийся и сминаемый ею ковыль!

Дабы определять: ковылять ей или ковать?

Кузнец, когда подковывает коня, на чьей он стороне? По которую от горизонта то есть. И не слишком ли много поэзии в этой «кажущейся» точке поворота со-бытий?

Но из этой точки видится: кузнец на своей стороне.

А эта примитивная маргинальность, иллюзия экзи’станса – персонифицирована в патриотах «своей» Украины: вся эта пена дней, помутившая простую реальность – в которой Перельману предстоит убивать смерть.

Именно так: аутентист Перельман, человек-прозрение, должен физически (а не только на экране своего монитора) версифицировать реальность, убирая из неё «помехи» себе… Начали.

– В расход, – сказал о Перельмане второй патриот «своей» Украины, соглашаясь с товарищем. – Никакой от него не будет пользы, никто не поверит, что он москальский диверсант, засмеют как Ляшко с его фальшивым корректировщиком.

Он имел в виду тогда ещё памятный (потом – сколько их было) конфуз на специфическом украинском tv.

– Денег на нём не срубить, – согласился первый патриот «своей» Украины (на деле имея в виду не вульгарную наживу, от которой пришлось отказаться, а – скорее-скорее-скорее этим убиением благо-даря – из-за своего нетерпения национального сердца и убогости национальной мысли – имея в виду: сотворение политического Украинца – по их подобию, словно бы было возможно срубить пленнику голову и приставить другую взамен (благо, сирийский опыт видеоказней нагляден).

Перельман (про себя) – улыбнулся: да, денег на нём не срубить.

Ты желаешь мудрствовать о непостижимом? Но умеешь ли понять, как проникают в тебя разлагающие душу сомнения и можешь ли (вне своего экзистанса) научиться прогонять их? Постигни сначала это, а потом (если нужно) мудрствуй о непостижимом. (цитата по памяти – близкая Святому праведному Иоанну Кронштадскому)

Улыбка Перельмана (медленно напитываясь кровью и болью) перетекла от его разбитых (внешне) губ в его затуманенный (внешне) взгляд…

Снова слово становится делом и грозит потрясеньем основ! Что опять потребовало поэзии:

Чеширская улыбка Перельмана потекла по линии его затуманенного (внешне) взгляда, взяв с собою перельмановы кровь и боль. Чеширская улыбка Перельмана (я и сам не заметил, как она становится действующим лицом этой правдивой истории) коснулась бритого затылка одного из патриотов своей Украины…

– Нет! – сказала сама себе чеширская улыбка Перельмана. – По моему, я пропустила моё рождение на этот свет.

Следует признать, что она права.

А раз уж она права, а я (автор этой правдивой истории, лев), то в моей власти сейчас дать улыбке возможность поступка: снова Слово становится делом и грозит потрясением основ.

– Раз уж мы рассматриваем смерть на просвет (так и видится прозрачный фарфор сосуда), то и рождение рассмотреть должны, – сказала чеширская улыбка, все ещё касаясь затылка украинского патриота…

Именно так – «умер»: росчерком молнии по невидимому полотну происходящего. А потом сила Перельмана щёлкнула по лбу второго патриота «своей» Украины, и второй патриот «своей» Украины тоже (почти) умер.

Именно так – росчерком некоей силы по невидимому полотну происходящего. Не смотря на то, что улыбка выходила «на сцену» кривоватой.

Что наглядно демон-стрирует графика текста. Мир есть наглядный текст, согласитесь.

Странно это всё, скажете? Во многих странах странен ты. Вопросы и ответы, сюжеты твоих странностей и странствий, мой Перельман, не могут быть изложены дословно (до-слова и до-славы, что все-мирна и все-мерна).

Во многих странах странен ты! Нормален ты в себе самом, что в общем-то законо-мерно.

Всё измеряется законом, поскольку и изменяется – за-коном, за чертой: из природы в природу перекидываясь. Мы с вами присутствуем при родах нового мира. Мы перешли за-кон, причём – все-мерно.

А потому – вернёмся в самое начало: в тот самый миг, когда не стало смерти, ведь и её возможно изменить. Итак (пред нами) – на экране монитора Санкт-Ленинград, и на его просторе стрела курсора указует миг начала… Реа-лизует миг начала.

Итак, сюжет простой: ты Перельман-прозрение, в родстве ты с пустотой, откуда (коль ты спросишь у неё) придут тебе ответы – и найдут тебя, когда и где б ты ни был, кем бы ни был и с кем бы ты ни был… То есть, кем бы ты ни стал!

Ведь в чём ином есть смысл версификаций мира?

А всеобщего смысла – нет, есть лишь отдельные и сиюминутные смыслы, как версии «себя».

Безвольные и обездушенный тела патриотов Украины стали мягко опускаться на пол украинского подсознания (или допросного подвала, это уж как кому угодно), где сейчас лежит (якобы безвольно, но – явно вне своего сознания) Николай Перельман.

Который вдруг вспомнил слова одного генерала:

– Я не хочу, чтобы вы умерли за свою родину, – сказал тот своим солдатам перед боем. – Но я хочу, чтобы мерзавцы с той стороны умерли за свою родину.

Так за что «отдали» жизни патриоты «своей» Украины?

И на чьей они были стороне, если не на своей? По