Элвин Тоффлер - РЕВОЛЮЦИОННОЕ БОГАТСТВО Страница 36

Идея о том, что каждое научное открытие должно быть и обязательно будет усовершенствовано или отброшено, выводит науку в отдельный класс. Таким образом, в ряду других основных фильтров истинности, будь то консенсус, согласованность, последовательность, авторитетность, откровение или долговечность, только наука сама себя корректирует.

Если остальные пять были в ходу с начала времен и отражали статичность и сопротивление переменам, свойственные аграрным обществам, то наука широко распахнула двери переменам.

Джозеф Нидхем, известный историк китайской науки, биолог по образованию, показал, насколько технологически продвинутыми были китайцы по сравнению с Европой до определенного переломного момента, когда западная наука сделала резкий скачок, обогнав китайскую. Этот большой прыжок в будущее был вызван не тем или иным научным открытием, но чем-то бесконечно более действенным. Как пишет Нидхем, «во времена Возрождения на Западе, во времена Галилея был открыт самый эффективный способ совершения открытий».

Элементы «научного метода» можно проследить к раннему исламу, Ренессансу или Фрэнсису Бэкону, XVI–XVII векам, но ясный и общепринятый метод определения истинности того или иного утверждения или гипотезы появился гораздо позже.

Канадский историк Йен Джонстон из университета Маласпина поясняет: «Процесс научного познания не всегда выступал в виде хорошо скоординированной строгой деятельности при наличии ясного и общепринятого понимания ее метода. Наука все еще разбиралась в том, что на самом деле представляет собой такая деятельность, и при этом существовало множество конкурирующих методов, теорий и систем почти во всех ее сферах» на протяжении всего XVIII века и даже в начале XIX. Только постепенно начинали использоваться элементы опытного наблюдения, эксперимента, количественной оценки, распространения результатов, повторения или опровержения, двойного слепого метода и прочих широко известных сегодня техник.

Изобретение научного метода стало даром человечеству, новым фильтром, тестом, могущественным метаинструментом для познания неизведанного и, как впоследствии оказалось, для ускорения технических изменений и экономического прогресса.

Среди всех решений, принятых в экономике в любой заданный день, только ничтожнейшая доля может назваться научно обоснованной, но даже этот крошечный след в глобальном масштабе существенно изменил нашу способность создавать и расширять богатство. И так будет в будущем — если мы позволили этому случиться.

Сдвиги истинности

Конечно, в действительности все мы полагаемся не на один критерий истинности. Когда нам требуется медицинская помощь, мы обращаемся к науке, за моральной поддержкой — к откровениям религии, а по прочим вопросам прибегнем к чужому авторитету. Мы изменяем выбор критериев, а то и комбинируем их.

Многие компании, политические партии, религиозные движения, правительства и другие группы пытаются манипулировать нами, делая упор на том или ином критерии-фильтре. Посмотрите, к примеру, как телереклама использует настоящих врачей для увеличения продаж фармацевтической продукции, внушая нам, что рекомендация верна, поскольку основывается на научных данных. В других рекламных роликах появляются знаменитости — Боб Доул рекламирует виагру, а Лэнс Армстронг — продукцию компании «Бристол — Майерс Скуибб», как будто каждый из них — авторитет в данном вопросе. Компьютеры фирмы «Делл» рекламирует небрежно одетый молодой человек примерно того возраста, что и потребители, которых «Делл» желает привлечь, — внушая зрителям, что тем самым они присоединятся к консенсусу соответствующей возрастной группы.

В отношении таких продуктов, как сухие завтраки фирмы «Куэйкер Оутс» или «Блинная мука тетушки Джемаймы», а также огромное множество других, наименование которых начинается со слов «по старинному рецепту», как бы предполагается, что производство по старинке гарантирует качество (как полагала ваша бабушка). Во всех этих случаях разные фильтры достоверности используются в коммерческих целях. Следующим шагом явится разделение маркетологами потребителей на группы по признаку того, какой критерий используется каждой из них.

Но не только индивиды решают, что правда, а что нет. Целые культуры и общества обладают собственным «профилем доверчивости», характеризующимся предпочтительным использованием одного или нескольких критериев.

Одно общество предпочитает полагаться на авторитет и религиозное откровение — скажем, Иран после теократической революции 1979 года. Другие делают акцент на науке и ее сестре — технологии, как Япония, начиная с 1960 года.

«Профиль доверчивости» общества глубоко воздействует на количество и тип богатства, которое оно производит. От него зависит, сколько денег будет потрачено на строительство мечетей и церквей, а сколько на исследовательскую и конструкторскую деятельность либо на погружение в сладостную постимперскую ностальгию (как во Франции и Великобритании). Он воздействует на число обращений в суд, природу юридической системы, удельный вес традиций и уровень сопротивления переменам.

В конечном итоге выбор фильтров истинности ускоряет или замедляет темп того, что чешский экономист Еуген Лебль называл «приростом» — скорость, с которой люди накапливают знание, необходимое для постоянного повышения стандартов уровня жизни.

Завтрашняя экономика будет в огромной мере базироваться на том, какой из фильтров мы предпочтем для верификации знания. Мы в очередной раз меняем наши отношения к глубинной основе богатства без учета последствий и рискуем одним из ключевых источников экономического прогресса.

Ставкой в этой игре является будущее науки.

Глава 20

ЛАБОРАТОРИЮ — В ОТБРОСЫ

Ничто за последние века в такой мере не способствовало увеличению продолжительности жизни, улучшению питания и здоровья, приумножения богатства, как знания и наука, включая даже то, что теперь устарело. Однако на фоне многочисленных знаков перемен в ряду глубинных основ богатства сегодня все заметнее делается активизация партизанской войны против науки.

Эта война ведется не против отдельных научных фактов, она нацелена на обесценивание самой науки. Это попытка навязать изменение в самом способе ведения научной работы, поставить рамки тому, что ученые могут или же не должны изучать. На глубинном уровне это попытка навязать глобальный «сдвиг доверия» — девальвировать доверие к науке как способу верификации истины. Если эти попытки удадутся, это фатальным образом скажется на будущем наукоемкой экономики, уменьшит шансы в борьбе с глобальной бедностью и нищетой, и само наше будущее потонет во мраке.

На поверхностный взгляд может показаться, что мировая наука процветает. Во всем мире растет число ученых и инженеров, увеличиваются расходы на исследования и конструкторскую деятельность — в 2003 году только в США на эти цели было затрачено 284 миллиарда долларов.

Довольно значительные суммы были выделены иностранным исследователям и иммигрантам из всех уголков Земли, приток которых пополнил ряды американского научного сообщества. США также стали тренировочной базой для легионов ученых, работающих в разных странах мира — от Китая и Индии до Ближнего Востока и Мексики.

В секторе бизнеса в 2004 году одна только компания Ай-би-эм затратила на научно-исследовательскую и инженерно-конструкторскую деятельность 5 миллиардов. Ее исследователи во главе с Полом Хорном запатентовали в общей сложности 3248 инноваций — то есть по одной каждые 2,6 часа каждые сутки все 365 дней в году. Она получила на 68 процентов патентов больше, чем занявшая второе место компания «Мацушита».

Эти инновации не только улучшили продукцию самой Ай-би-эм, но, что гораздо важнее, представляют продаваемую интеллектуальную собственность, которая принесла 1,2 миллиарда прибыли за счет лицензирования — это составило примерно 15 процентов чистой прибыли компании в 2004 году. Основные продукты Ай-би-эм уже не просто физические объекты — это сервисные услуги и знания.

Пути трансляции науки в общий экономический рост чрезвычайно сложны и являются предметом жарких дебатов. Но, по словам Гэри Бачулы, бывшего заместителя министра торговли США, «сегодня ведущие экономисты считают технический прогресс важнейшим, если не самым важным фактором экономического роста, обеспечившим за последние полвека половину прироста национального продукта США».

Согласно данным Национального научного фонда, в последние годы «другие страны увеличивают объем научной и конструкторской деятельности, сосредоточивая внимание на таких областях, как физические науки и инжиниринг, которые в США получают сравнительно меньшее финансирование».