Элвин Тоффлер - РЕВОЛЮЦИОННОЕ БОГАТСТВО Страница 37

Стало уже общим местом повторять, что научное знание — это обоюдоострое оружие, поскольку его открытия используются и в деструктивных целях. Однако то же самое справедливо в отношении религии и вообще ненаучного знания, хотя ни то, ни другое не породило такого количества открытий, которые внесли бы свой вклад в здравоохранение, питание, безопасность и прочие общественные блага.

Бритвенные лезвия и права

Имея в виду этот вклад, можно подумать, что ученые, причем не только в США, но и во всем мире, пользуются огромным уважением, как это было в прошлом.

Но нет. Когда ученые-медики из американских университетов несколько лет назад, получив почту и вскрыв конверты, обнаружили там бритвенные лезвия — это было предупреждение со стороны защитников животных, требовавших прекратить эксперименты над животными, а не то… Под «а не то» подразумевались заложенные в автомобили бомбы, поджоги и прочие формы устрашения и насилия.

Фанатики прав животных представляют только одну ветвь широкой антинаучной коалиции, членами которой являются представители маргинальных групп таких движений, как феминизм, охрана окружающей среды, марксизм и другие якобы прогрессивные течения. Получая поддержку в академических и политических кругах, в среде медийных знаменитостей, они обвиняют науку и ученых в многочисленных грехах: от лицемерия в лучшем случае до жестокости и преступлений — в худшем.

Они, к примеру, утверждают, что исследователи-фармацевты продают свою объективность корпорациям, которые больше заплатят. (Несомненно, некоторые так и поступают, но отсутствие порядочности не является привилегией только одной профессии.)

С другого фронта неофеминисты возлагают на них вину за то, что во многих странах женщины страдают от дискриминации при получении образования, и им чинят препятствия при приеме на работу и в профессиональном росте. Борьба против этого совершенно справедлива — такие действия глупы, нечестны и лишают нас интеллектуального потенциала половины человечества. Но опять-таки гендерная дискриминация свойственна не только науке и, к сожалению, превалирует в бесчисленном множестве других профессий.

Одновременно наука подвергается нападкам радикальных участников экологического движения. Ученые, говорят они, богатство грозят уничтожить человечество генетически модифицированными продуктами.

Мы одними из первых еще лет тридцать назад предупреждали о необходимости быть крайне осторожными с генной инженерией, но паническая иррациональная оппозиция вряд ли оправданна.

Экоэкстремисты в Европе сливают в СМИ сенсационные истории о «пище Франкенштейна» и входят в альянс с европейскими протекционистски настроенными правительствами, требуя наложить эмбарго на американский продовольственный импорт. Несмотря на кризис, угрожающий массовым голодом в Зимбабве, некоторые европейские страны оказывают давление на правительство этой страны, под угрозой торговых санкций требуя отказаться от продовольственной помощи, посылаемой туда Соединенными Штатами, на том основании, что поставляемые продукты являются генетически модифицированными.

А между тем Джеймс Моррис, исполнительный директор Всемирной программы пищевых продуктов ООН, заявил африканским правительствам, что «генетически модифицированная кукуруза употреблялась в пищу буквально миллиарды раз, и никаких отрицательных эффектов не наблюдалось. Так что если речь идет о безопасности продукта, то научно обоснованных причин для опасений нет».

Оголтелая кампания против ГМ-продуктов в Европе нанесла большой урон корпорации «Монсанто», лидирующей в создании генетически модифицированных семян. В Лоди (Италия) активисты подожгли склады компании, чтобы уничтожить семена кукурузы и сои, и написали на их стенах «Монсанто — убийцы» и «Нет ГМ!».

Подобные акции заставляют и другие компании опасаться; сокращения рынков продуктов, связанных с наукой, слишком) суровых или плохо продуманных регламентации, перемещению инвестиций в другие секторы и оттока перспективных молодых кадров.

Под знамена враждебно настроенных к науке активистов стягиваются самые разные силы, от левых социалистов до британского принца Чарльза, который в своей лекции на Би-би-си под названием «Уважение к Земле» атаковал «неодолимый рационализм науки». Ранее он обвинял науку в попытках установить «тиранию над нашим сознанием», вторя радикальным защитникам экологии, апологетам Нью-эйдж и другим, кто жаждет возврата к «сакральному» прошлому.

Это обращает нас к еще одному источнику антинаучной пропаганды — не знающим устали религиозным «креационистам», чья яростная ненависть к дарвиновской теории провоцирует развязывание кампаний против научных учебников, за цензуру программ образования и атаки на секуляризм, который у них ассоциируется с наукой.

К армии всех этих противников науки можно добавить независимых воителей, не всегда психически здоровых, готовых ради своей идеи совершать убийства.

Тед Качински в 1990-х убил троих и ранил 23 человека. Он шантажировал крупные газеты, заставляя публиковать свои пространные диатрибы против науки и технологии, в противном случае угрожая убить еще больше людей. Общая реакция глубоко возмущенного общества была резко отрицательной, но нашлись ученые, которые поддержали его манифесты, а в Интернете появилось несколько сочувствующих сайтов вроде страницы Chuck's Unabomb и alt.fan.unabomber.

В целом имеется антинаучное партизанское движение, смыкающееся на периферии с легионами верящих в паранормальные явления и зеленых человечков из космоса, не говоря уже о практикующих всевозможные формы «альтернативной» медицины и левитацию.

Голоса этой армии усиливаются стараниями Голливуда, изображающего ученого как злого гения, и бесконечными телешоу на темы «запредельного» (помогающего пообщаться с родными мертвецами или околевшей домашней любимицей игуаной).

Хор антинаучно настроенных активистов достиг такой громкости в Великобритании, что, когда ведущий британский специалист в репродуктивной биологии Ричард Госден уехал из страны, получив пост в Канаде, Британское королевское общество испугалось, что вслед за ним начнется эпидемия утечки мозгов. А в это время во Франции, в Сорбонне, невзирая на протесты, была присуждена степень доктора астрологии бывшей «мисс Франция», штатному астрологу телевизионного еженедельника. По иронии судьбы, защита ее диссертации имела место перед блестящей аудиторией. И где? В университете Рене Декарта.

Политическое сальто-мортале

Ненависть к науке в прошлом — как в США, так и в Европе — традиционно исходила с правого крыла, иногда от деятелей фашистского толка, в том числе нацистов. Даже теперь многие американские ученые говорят о «гражданской войне против науки», упрекая партию республиканцев и в особенности Джорджа Буша и Белый дом в политическом манипулировании или искажении научных данных, касающихся глобального потепления, контроля над рождаемостью, кислотных дождей и исследований клеток. Левые, напротив, как правило, науку поддерживали. В частности, марксизм всегда претендовал на звание «научного» социализма.

Сегодня эта политика сделала странное сальто-мортале; антинаучным знаменем яростнее всего размахивают левые элементы. Их чаще всего можно встретить на филологических факультетах, на отделениях гендерных исследований американских и европейских университетов. В то время как одни левые в Америке горячо выступают против религиозных прав по таким эмоционально заряженным общественным проблемам, как аборты или государственное финансирование церковных школ, другие левые смыкаются с правыми в партизанских действиях против науки.

Мы вовсе не утверждаем, что все ученые бескорыстны и безупречны, что в научной среде никогда не происходит мошенничеств, что в лабораториях никогда не проводятся безответственные или опасные эксперименты, а также о том, что к благам, добытым благодаря науке, имеют доступ равно и богатые, и бедные. Конечно, здесь много проблем, и они требуют своего решения, но у партизанской войны против науки иные, более широкие цели.

Она была развязана именно в тот момент, когда революционные научные открытия стали происходить все чаще и чаще, захватывая все новые и новые области. Благодаря одной только дешифровке генома человека радикально расширилась база познания мира, а накопление знаний значительно ускорилось. Но вот что говорит по этому поводу биогеограф Филипп Стотт из Лондонского университета: «Мы стоим на высокой вершине, и перед нами расстилается огромная неизведанная страна. Беда в том, что далеко не все желают ее исследовать». Вместо этого, пишет он, «люди отчаянно стремятся не выпускать науку о новом из колыбели, ограничить ее распространение».