Николай Васильев - Америка с чёрного хода Страница 36

Издание законов, которые обеспечивают жесточайшую эксплоатацию трудящихся, укрепляют зверскую систему расовой дискриминации, фашизируют политическую жизнь страны, – вот к чему сводятся основные функции Конгресса в области внутренней политики. Всемерная поддержка бредовой политики мирового господства, политики разжигания третьей мировой войны – к этому сводятся его основные внешнеполитические функции.

Херст, а вместе с ним и другие подлинные законодатели Соединенных Штатов – магнаты с Уолл-стрита и из «Национальной ассоциации промышленников» – могут быть довольны тем, как их ставленники в сенате и палате представителей проводят в жизнь директивы своих боссов. «…Нигде власть капитала, власть кучки миллиардеров над всем обществом не проявляется так грубо, с таким открытым подкупом, как в Америке, – говорил Ленин в 1919 году в лекции «О государстве». – Капитал, раз он существует, господствует над всем обществом, и никакая демократическая республика, никакое избирательное право сущности дела не меняют» (В.И. Ленин, Соч., т. 29,  стр. 449).

Ярким примером единодушного сотрудничества реакционеров из обеих партий Конгресса является гнусная провокационная возня «Комитета по расследованию антиамериканской деятельности». Этот комитет является преемником другого комитета палаты представителей – так называемого «Комитета Дайса». Дайс и его молодчики своими профашистскими выступлениями и преследованиями прогрессивных элементов снискали себе столь дурную славу, что трое из них, включая самого Мартина Дайса, были с треском провалены на выборах в Конгресс осенью 1944 года. Это внесло некоторое замешательство в ряды реакции, но она быстро от него оправилась. В январе 1945 года новый Конгресс, по предложению Джона Рэнкина, решил продолжить работу комитета Дайса, превратив его из временного в постоянный. «Я подхватил знамя борьбы, когда Дайс выпустил его из своих рук», – спустя несколько дней хвастался Рэнкин по радио. С тех пор черное знамя Дайса побывало в руках нескольких конгрессменов, но политика комиссии оставалась неизменной. Из темных недр комиссии вышли законопроекты Мундта и Вуда, направленные против компартии; комиссия систематически травила прогрессивных деятелей Голливуда, добилась, что видный писатель Говард Фаст был приговорен к тюремному заключению, преследовала руководителей «Национального совета американо-советской дружбы» и т.д. Вместе с тем она открыто демонстрировала свои симпатии фашизму в Америке. Летом 1947 года комиссия запретила опубликование пространного документального отчета о фашистских организациях в Америке – «Фашизм в действии»; мотивировав свой отказ тем, что Соединенным Штатам опасность со стороны фашизма якобы не угрожает. Иного отношения к фашистам и невозможно было ожидать от комиссии, возглавляемой тогда Томасом, который сам был в прошлом куклуксклановцем, и Рэнкином, заявившим однажды, что «Ку-клукс-клан» – «стопроцентно американская организация».

«Комитет по расследованию антиамериканской деятельности», или, как его по справедливости именуют, «Антиамериканский комитет», является не только гнездом злейшей реакции, но и очагом худшей коррупции в Конгрессе. Председатель комитета республиканец Томас был разоблачен как мошенник, присваивавший государственные средства, и заключен в тюрьму. Достойный его преемник, член демократической партии Вуд попался во взятках, которые взимал с «клиентов» за представление в Конгресс необходимых для них законопроектов. Фашисты, казнокрады и взяточники – таков политический и моральный облик руководителей комитета, на которых Конгресс возложил задачу блюсти в неприкосновенности чистоту «американизма». Но коррупция, разумеется, не ограничивается рамками «Антиамериканского комитета». Она разъедает, как ржавчина, весь Конгресс.

С едким сарказмом говорил о царящей в Конгрессе коррупции американский писатель Марк Твен. Его перу принадлежит, например, такой горький афоризм: «В нашей стране имеются законодательные органы, для подкупа которых установлена самая высокая в мире такса». Бичующая характеристика конгрессмена дана им в сатирическом описании хамелеона:

«Он (хамелеон) жирный, ленивый и кажется погруженным в созерцание; но становится весьма деловым и ловким, как только вблизи него появляется муха: он сразу высовывает язык, напоминающий чайную ложку, и хватает насекомое. Вид у хамелеона святошеский… Один глаз хамелеон закатывает к небесам, а другим глядит перед собой, и это придает ему поразительное сходство с американским коигрессменом, у которого один глаз всегда смотрит на избирателя, а другой – на взятку».

И, наконец, позволим себе привести еще одну, прямо-таки убийственную характеристику, данную Марк Твеном американским законодателям.

«Нетрудно, пожалуй, доказать с фактами и цифрами в руках, – писал великий сатирик, – что не существует никакой специфической американской породы преступников, за исключением членов Конгресса Соединенных Штатов».

«Двухпартийной реакции в Конгрессе не противостоят представители прогресса. Передовая общественность страны до сих пор была не в состоянии преодолеть нажим и избирательные мошенничества демократической и республиканской партий. Поэтому в Конгрессе прогрессивные силы до последнего времени были представлены лишь конгрессменом Маркантонио, руководителем Американской рабочей партии. Разумеется, этот передовой деятель, несмотря на свою активную борьбу с реакцией, не мог помешать ей творить свое черное дело. Но даже и деятельность этого единственного подлинно народного избранника приводила в ярость всех фашистов и мракобесов. На выборах осенью 1950 года против него объединились все силы реакции, в результате чего он не был переизбран в нынешний состав Конгресса.

Стараясь заслужить благодарность и доверие хозяев, сенаторы и конгрессмены трудятся в поте лица своего, не жалея сил. Чтобы провести нужный боссу законопроект, некоторые из них не останавливаются ни перед чем. В американском Конгрессе больше, пожалуй, чем в законодательном органе любой иной страны, прибегают к крепким бранным словам и к другим «непарламентским» формам аргументации. В этой связи приведу любопытную характеристику Конгресса, вложенную американским писателем первой половины XIX столетия Вашингтоном Ирвингом в уста одного из своих персонажей. Вот в каких нелестных выражениях живописует Конгресс Мустафа Руб-а-дуб Кели-Хан в письме к Асем-Хашиму: «Это – бушующее, исходящее многословием сборище, все решения которого отмечены буйством, раздорами и шумом; члены этого сборища сходятся вместе не для того, чтобы найти мудрые решения в кругу советников, а для того, чтобы вздорить, осыпать друг друга бранью и упиваться своими собственными речами».

Живи Мустафа Руб-а-дуб не в начале XIX века, а в наши дни, он бы мог не только повторить слова, сказанные им об этом малопочтенном учреждении в 1807 году, но и усилить их еще более крепкими выражениями. Вот несколько фактов, говорящих о том, что члены нынешнего Конгресса своим буйным поведением превосходят тех, которых знавал Вашингтон Ирвинг.

Председатель сенатского комитета по народному образованию Джеймс Мэррей тщетно пытался обуздать сенатора Тафта, который хотел во что бы то ни стало нарушить ход заседания. Исчерпав все аргументы, он стал громко кричать Тафту:

– Заткнитесь!

Когда высокомерный сенатор из Огайо и на этот раз не внял требованию председателя, тот кинулся к нему со сжатыми кулаками и заорал:

– Заткнитесь, или я вызову стражу и выброшу вас! Разъяренные сенаторы стояли лицом к лицу, публично понося друг друга и яростно размахивая при этом кулаками. В конце концов Тафту пришлось позорно ретироваться, и он ушел, выкрикивая угрозы по адресу председателя комитета.

Еще более дикие правы американских законодателей были продемонстрированы на заседании одного из комитетов палаты представителей, председатель которого пытался избить секретаря Конгресса борьбы за гражданские права, негритянского общественного деятеля Паттерсона.

К воинственной жестикуляции и к прямо-таки площадной брани особенно часто прибегали сенатор Бильбо и член палаты представителей фашист и расист Джон Рэнкин.

Американские законодатели не только сварливы, но и драчливы. История отметила немало случаев потасовок под куполом Капитолия. В этом смысле особенно отличился все тот же Рэнкин. Выступая на обсуждении вопроса о расовой дискриминации при найме на работу, Рэнкин прибег к обычным для него чудовищным вымыслам и личным выпадам. Это вызвало со стороны представителя Фрэнка Хука негодующий возглас:

– Вы грязный лжец!

Рэнкин не стерпел слова правды и бросился в драку. О течении этого «парламентского спора» рассказал репортер газеты «Нью-Йорк таймс».

«Услышав слово «лжец», – писал он, – мистер Рэнкин кинулся к мистеру Хуку, трясясь от злости. Рэнкин, человек легкого веса, в возрасте шестидесяти девяти лет, схватил одной рукой мистера Хука за горло, а другой колотил его по голове. Мистер Хук, энергичный мужчина крепкого сложения, весящий 195 фунтов, сам не наносил ударов, а довольствовался, как он позднее выразился, лишь тем, что отражал удары мистера Рэнкина».