Николай Васильев - Америка с чёрного хода Страница 37

«Услышав слово «лжец», – писал он, – мистер Рэнкин кинулся к мистеру Хуку, трясясь от злости. Рэнкин, человек легкого веса, в возрасте шестидесяти девяти лет, схватил одной рукой мистера Хука за горло, а другой колотил его по голове. Мистер Хук, энергичный мужчина крепкого сложения, весящий 195 фунтов, сам не наносил ударов, а довольствовался, как он позднее выразился, лишь тем, что отражал удары мистера Рэнкина».

Эта красочная бытовая сценка, показывающая поистине гангстерские нравы некоторых конгрессменов, не является, однако, пределом. Законодатели штата Оклахома, например, отказались от устарелых методов кулачного боя и перешли для решения споров к огнестрельному оружию. В мае 1947 года в сенате Оклахомы депутат Джим Скотт выпустил две пули в сенатора Тома Англина и серьезно ранил его. Справедливости ради отметим, что и сенатор Англии также не был безоружен. Он всегда носил с собой двадцатипятикалиберный автоматический револьвер, но на этот раз не сумел им воспользоваться, так как Скотт опередил его.

Нельзя пройти и мимо другой «оригинальной» стороны парламентской жизни США, так называемой «сенатской вежливости», часто делающей сенат и Конгресс вообще посмешищем. «Сенатская вежливость» выражается в особом правиле, не позволяющем председателю сената ограничивать время оратора без специального решения большинства сената. Таким образом, оратор, который пожелал бы злоупотребить предоставленным ему словом, имеет для этого самые благоприятные условия. Надо сказать, что открываемые сенатским регламентом возможности для обструкции используются главным образом для того, чтобы воспрепятствовать прохождению какого-либо законопроекта, или для того, чтобы не допустить продления закона, срок действия которого истекает. На сенатском жаргоне эта тактика называется «филибастер», что в современном понимании звучит как «пиратство». Название как нельзя более подходящее!

Обструкционисты приходят на намеченное ими заседание с грудами всевозможных документов, книг, газет и других материалов, зачастую не имеющих ни малейшего отношения к обсуждаемому вопросу. Они читают их час за часом, день за днем. Когда в сенате обсуждался вопрос о продлении полномочий Бюро по регулированию цен, сенатор Ли О'Даниэль принес, например, кипу документов высотой в половину человеческого роста. Стараниями О'Даниэля и его друзей бюро было ликвидировано, в результате чего крупный капитал получил возможность спекулятивного взвинчивания цен и создания безудержной инфляции.

Особенно часто прибегал к «филибастерам» сенатор Бильбо. Однажды, взяв слово, он заявил, что готов, если понадобится, держать речь в течение тридцати дней. «Вашингтон-пост» писала тогда, что избавление от этого «филибастера» могло бы наступить только в том случае, если бы у оратора «прервалось дыхание, или ноги хватил паралич, или охрипла глотка». Но, с сожалением добавляла газета, все это маловероятно. В связи с другим «филибастером» Бильбо, та же газета с наигранным пафосом возмущалась сенатским регламентом, позволяющим человеку, который был избран в сенат менее чем 10% голосов штата Миссисипи, устраивать обструкции законодательному органу всей страны.

Но если даже гнев столичной газеты и других газет был бы искренним, а не показным, то и это ничего не изменило бы. «Филибастер» – не случайное, а закономерное явление. Когда реакции нужно провести непопулярные мероприятия или провалить прогрессивные законопроекты, то, естественно, является необходимость в услугах таких реакционных зубров и махровых черносотенцев, как Бильбо, не брезгающих никакими методами.

В случае затяжного «филибастера» сенаторы, само собой разумеется, не тратят времени попусту. Они занимаются другими делами в самом зале заседаний, выходят в курительную комнату, а то и вовсе уходят из здания сената. Тогда зал представляет картину совершенного запустения: на председательской трибуне восседает председатель, углубившийся в чтение газеты или иллюстрированного журнала, а в пустом зале, возле кипы книг и бумаг, стоит одинокий оратор и, не торопясь, стараясь растянуть время, читает вслух какой-нибудь документ, газету или книгу.

Во время «филибастера» сенатора Вильяма Лангера против предоставления займа Англии произошел курьезный случай. Бесконечная речь сенатора состояла в чтении разнообразных печатных материалов, в том числе и глав евангелия, повествующих о распятии Христа. Вскоре зал опустел. На своем месте остался кроме Лангера только один сенатор. Неожиданно он потребовал слова и предложил немедленно принять давно мариновавшийся сенатом законопроект об упразднении избирательного налога в южных штатах – основного препятствия для участия в голосовании негров и белой бедноты. По нелепому регламенту сената для принятия законопроекта было достаточно голосов присутствовавших двух сенаторов. Прогрессивный законопроект имел все шансы быть принятым единогласно, так как оба сенатора относились к нему положительно. Но как раз в этот момент из курительной комнаты в зал ожидания ворвался встревоженный сенатор Макфарлан, противник законопроекта, и бурно запротестовал против его обсуждения. Попытка использовать «филибастер» в интересах прогрессивного дела была провалена.

Имеются многочисленные проекты улучшения регламента обеих палат Конгресса, открывающие возможность упразднения «филибастера», сокращения числа комитетов (в сенате их насчитывается 33, а в палате представителей даже 47), прекращения практики так называемых «райдеров» («райдерами» – то-есть наездниками – именуются особые постановления, не имеющие никакой связи с рассматриваемым законопроектом, но пристегнутым к нему в результате компромисса основных групп Конгресса для того, чтобы собрать нужное число голосов). Однако все эти проекты остаются лишь благими пожеланиями, не только не принятыми Конгрессом, но даже и не изученными всерьез.

Для полноты картины процитирую интересные сведения, дополнительно характеризующие моральный облик американских законодателей. Этот последний штрих я заимствую у доктора Майкла Миллера, врача государственной психиатрической больницы св. Елизаветы в Вашингтоне. По заявлению Миллера, конгрессмены настолько злоупотребляют спиртными напитками, что многие из них являются ярко выраженными алкоголиками.

«Алкоголизм превратился в серьезный фактор в Конгрессе и производит вреднейший эффект на законодательство, – заявил доктор Миллер, – ибо он является той психологической средой, в которой осуществляется много законодательных мероприятий».

По словам доктора Миллера, алкоголь также делает конгрессменов легкой добычей для специальных агентов монополий, проталкивающих законы через Конгресс, – так называемых «лоббиистов», которые знают, как при помощи алкоголя добиться от конгрессменов требуемых услуг. Алкоголь оказывает «самый опустошающий эффект» на мозговую деятельность законодателей и в числе других последствий порождает «вульгарность, грубость и драчливость, как это выявлено во время «филибаетеров», в дебатах и на заседаниях комитетов».

Надо полагать, что ученый психиатр, вплотную наблюдающий своих пациентов из Конгресса, хорошо знает, с кем имеет дело. Ему и карты в руки.

3. БЕЛЫЙ ДОМ

Двухэтажный белый особняк на Пенсильвания авеню, за железной оградой которого на ровно подстриженной лужайке разбит цветник с небольшим фонтаном посредине, напоминает богатую помещичью усадьбу, каких немало еще сохранилось в Вирджинии и других южных штатах. Но это мимолетное впечатление пропадает, как только вы видите, что особняк находится в окружении массивных зданий, занятых правительственными учреждениями, и что все входы в него находятся под наблюдением хорошо вооруженной охраны.

Это «особняк исполнительной власти», в просторечии именуемый Белым Домом. Он является бессменным местопребыванием президентов США с 1800 года, когда в нем поселился его первый жилец – Джон Адаме. Но Белый Дом – не только жилая резиденция, он является и местом повседневной работы президента. Его канцелярия и рабочие помещения его ближайших сотрудников расположены тут же, в пристройке, прилегающей к западному крылу Белого Дома. Белый Дом является средоточием исполнительной власти страны, поскольку в США президент – не только глава государства, но одновременно глава правительства и верховный главнокомандующий вооруженными силами.

Внешность Белого Дома весьма заурядна. Здание не импонирует ни своей архитектурой, ни своими размерами, которые в этой стране гигантомании выглядят весьма скромными. Только с южной стороны Белый Дом производит известное впечатление. Приподнятый над землей южный портик служил при Франклине Рузвельте местом принесения присяги президентом и вице-президентом. Обычно эта церемония совершается в Конгрессе, но ввиду состояния здоровья Рузвельта ее пришлось перенести в Белый Дом.