Эндрю Ротштейн - Когда Англия вторглась в Советскую Россию Страница 37

Через некоторое время после развода Янг женился вновь. Его жена Нина Сергеевна Гриневич была дочерью бывшего предводителя дворянства в Полтавской губернии, крупного помещика и члена Думы. Его владения в Константинограде (Полтавский уезд) составляли около 5 тысяч га. Нина Сергеевна в 17 лет вышла замуж за офицера деникинской армии, умершего в Польше от тифа при отступлении белых в 1920 году. В том же году она оказалась в Болгарии. Здесь она встретила вначале своего отца, нашедшего работу ночного сторожа на фабрике. Позднее приехала ее мать, на попечение которой был оставлен в России двухлетний сын Нины Сергеевны. Сама Нина работала в Софии в межсоюзнической контрольной комиссии, а затем в консульстве Соединенных Штатов Америки. Янг впервые встретился с ней на приеме в декабре 1925 года. Он стал навещать эту семью, жившую в тесной мансарде. Янг приносил пластинки классической музыки для ее родителей и «всегда что-нибудь из еды», — вспоминала г-жа Янг много лет спустя, рассказывая об их бедственном положении в те дни. Янг обвенчался с Ниной Сергеевной в русской церкви в Софии в октябре 1929 года.

Очевидно, испытания, которым подвергли Янга представители британского истэблишмента, не поколебали его «аполитичности». Его принципы остались прежними благодаря поддержке лейбористов, и он остался все также расположен к старой русской аристократии.

Во время своего медового месяца они совершили круиз по Средиземному морю. Начав свое путешествие в Венеции, они добрались до побережья Черного моря. В Варне их встретил вице-консул с телеграммой о назначении Янга консулом в испанский город Малагу. Он прослужил там с конца 1929 до весны 1933 года.

Прекрасный климат Малаги и хорошие условия жизни показались им ниспосланным раем, особенно г-же Янг после нескольких лет бедности, треволнений и тяжелого физического труда. Консульская служба Янга в Малаге была отмечена двумя примечательными событиями. 1 апреля 1931 года британский авианосец «Глориос» столкнулся с французским пароходом «Флорида», груженным бананами. В момент столкновения 27 самолетов авианосца с 42 членами экипажей находились в воздухе. Один английский матрос был убит. Пилоты получили приказ приземлиться в Малаге. На «Флориде» «было много жертв» («Таймс ло рипортс», 13–16 июля 1931 года). Поскольку в эти дни отмечался церковный праздник, многие ведомства не работали. Посол в Мадриде не смог найти ни одного чиновника в соответствующих министерствах, чтобы урегулировать вопрос о неожиданном прибытии летчиков, такая же неудача постигла и Янга в Малаге. Янг был вынужден сам добиваться разрешения на посадку самолетов у администрации аэропорта, в то время как его жена бегала по магазинам, чтобы купить пилотам необходимую одежду: они летали в одних шортах и безрукавках. Янг в качестве консула справил панихиду в единственной англиканской церкви в Испании. Ситуация была чрезвычайно сложной, и посол писал ему: «То, что Вы сумели управиться в одиночку, делает Вам честь». Дань его «такту и оперативности» воздали министр иностранных дел Артур Гендерсон, а 28 июля 1931 года адмиралтейство выразило ему благодарность за урегулирование многочисленных вопросов, которые возникли.

Другое событие в жизни Янга в Малаге относится ко времени свержения испанской монархии и установления республики. Малага была одной из цитаделей республиканцев, и Янг, очевидно, дал ценный анализ происходивших там событий, за что 29 июня 1932 года получил благодарность от Гендерсона. Глава консульского отдела министерства иностранных дел в частном письме одобрил действия Янга и охарактеризовал его как «отличного служащего».

Из Малаги он был переведен в Швейцарию, в Базель, где исполнял обязанности консула с апреля 1934 до декабря 1939 года.

Этот город в Швейцарии имел такое же значение для британской политики, какое в свое время имел Архангельск. Во-первых, Базель находился фактически на границе между Швейцарией и Германией. В 1933 году в Германии власть захватил Гитлер. Легальные и нелегальные связи с Германией пролегали через Базель, поэтому ему отводилась особая «политическая» роль. Во-вторых, здесь находился один из самых важных финансовых учреждений военного периода — Банк международных расчетов, учрежденный в 1930 году британским, французским, итальянским, бельгийским, японским и германским центральными банками совместно с самыми крупными американскими банками Морганов. На консульство были возложены новые обязанности. В нормальных условиях оно должно было бы подчиняться британской миссий, но миссия находилась в Берне, поэтому многие вопросы приходилось решать самостоятельно.

Янгу часто приходилось заниматься делами беженцев от, нацистского режима, преимущественно евреев, которые переправлялись тайно через границу. Британское правительство, дабы не ущемить собственных интересов, установило квоту на выдачу виз. Однако у Янга было отзывчивое сердце, и он, не считаясь с ограничениями, выдал значительно больше виз, чем было положено. В докладе генерального инспектора о работе консульств министерства иностранных дел от 29 июля 1939 года отмечается, что Янг выдал полдюжины родезийских виз беженцам из Германии. Это было сделано из «добрых побуждений», однако задержка с ответом на требование британского министра представить отчет (13 января 1939 года) «свидетельствует о недостатке здравомыслия» (непроизвольный отголосок комментариев по поводу позиции Янга двадцать лет назад, но весьма естественный в период, когда британское правительство проводило свою политику умиротворения нацистов)[162].

Что подразумевалось под этим «недостатком здравомыслия», видно из одного сохранившегося письма. Некий М. Невяский занимался устройством еврейских беженцев. Спустя годы он писал вдове Янга[163]: «Многие обязаны ему своей жизнью, хотя они не знали его и никогда в глаза не видели… Все это он делал так осторожно, тихо и разумно, что в течение целых четырех лет (1934–1937) я был убежден, что он не знает и не подозревает, что происходит в его консульстве в Базеле, а ведь я бывал там почти каждый день. Лишь в 1962 году, 25 лет спустя, он написал мне в ответ на мое письмо: „Я все знал о Вашем сотрудничестве с персоналом консульства на Якобштрассе. Я знал все, но молчал. Как пацифист и антинацист я испытывал большую радость от того, что мы могли оказать помощь этим ни в чем не повинным обреченным людям“».

Деятельность Банка международных расчетов, занимавшегося, в частности, вопросами репарационной политики союзников, наложила на консульство специальные обязанности «представительства». Среди гостей на официальных приемах у Янга в эти годы бывали Монтегю Норман (Английский банк), Шахт (Дойче банк) и их коллеги, а также ведущие финансисты швейцарского банковского мира. Кроме того, в Базеле часто встречались представители таких крупных химических трестов, как Ла Рош и Гейгер (имперский химический трест). Их также приходилось время от времени принимать в доме Янга. На г-жу Янг ложилась большая часть организационных обязанностей, поэтому, писала она, в отличие от других мест назначения Янг «не был в состоянии в Базеле отложить ни одного пенни». Вновь Янг стал председателем местного Клуба английского языка, хотя он не мог уделить ему много времени.

Надо было, конечно, выполнять и обычные консульские обязанности. В этой связи представляет некоторый интерес письмо лорда Галифакса от 8 ноября 1938 года. От имени министерства иностранных дел он передавал Янгу «благодарность за составление единого реестра циркуляров министерства учреждениям консульской службы Его Величества». Было бы очень полезно пересмотреть стандартные инструкции консулам. Упомянутый выше генеральный инспектор отмечает, что даже внешний вид консульства улучшился, «потому что г-н консул Янг требует чистоты и опрятности в служебных помещениях…», а это благотворно влияет на стиль «работы персонала консульства». Янг «поддерживает связи с банкирами и руководителями промышленности», — утверждает инспектор. Г-жа Янг обладает «более жизнерадостным характером, чем ее муж, и она, очевидно, пользуется успехом в обществе».

Однако он сделал вывод, что Янг «более не соответствует должности на этом пограничном посту». Можно понять такое мнение. Уже в 1936 году, как писала его жена, Янг пришел к убеждению, что приближается вторая мировая война. Он перестал даже изредка ездить через границу в Германию. Янг был также уверен в том, что Болгария при ее теперешних правителях займет в войне сторону Германии и что он, следовательно, не сможет, как он надеялся, удалиться от дел, когда придет время, на свою маленькую виллу в Варне. Поскольку Янгу Полагался шестимесячный отпуск за время работы в Базеле, он использовал его для посещения Южной Африки. Там у него были друзья. Он отправился туда, чтобы найти какое-нибудь подходящее место, куда бы он мог приехать до того, как разразится война. Янг дал 100 фунтов стерлингов своей жене, чтобы она съездила в Европу и навестила своих многочисленных родственников — русских эмигрантов, поскольку другой возможности для этого могло и не представиться, в случае если начнется война или если Янги уедут в Южную Африку. Все чаще его стали охватывать пессимистические настроения. Инспектор, например, писал: «Я нашел г-на Янга в состоянии крайней нервной депрессии, страдающим от бессонницы и меланхолии. Местный врач поставил его недомоганию следующий диагноз — циркулярная депрессия. Поскольку г-н Янг, казалось, потерял самообладание и способность принимать решения, моей первой заботой было убедить его взять отпуск. Он уехал в отпуск в Южную Францию в начале этого месяца на четыре недели».