Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6318 ( № 14 2011) Страница 38

За несколько дней бригада поредела основательно. Потери были огромные, особенно в нашем дивизионе. Многие мои друзья по училищу остались там навсегда.

Ночью мы поменяли позицию, установив орудие в деревянный забор  у сгоревшей избы. Утро 29 января 1942 года (через пять лет в этот день у меня родилась первая дочь) не предвещало ничего плохого. Но судьба распорядилась по-другому. Наш комбат, молоденький парнишка, совершил непростительную оплошность – залез на чердак с биноклем и стал рассматривать позиции немцев. Увидев скопление противника у небольшого мостика, приказал пальнуть по нему осколочным снарядом.После первого нашего залпа по нам вновь ударили немецкие миномёты. Заряжающего убило сразу. Комбату тоже не повезло – снайперская пуля угодила прямо в лоб. Я сел за прицел сам, выстрелил и уничтожил группу противника у моста. Но тут же почувствовал резкую боль в левой ноге.  Вот так. Глупо. Но, возможно, эта оплошность комбата спасла мне жизнь. Я попал в медсанбат. Затем две недели провёл в теплушках без медицинской помощи и продовольствия, пока везли нас в госпиталь Ижевска.

Спустя  несколько месяцев там я узнал – наша 53-я отдельная стрелковая бригада в полном составе попала в окружение под Мясным Бором, как и многие части 2-й Ударной армии (якобы их сдал генерал Власов). В живых остались единицы.

Потом повоевать пришлось в Польше осенью 1944 года, в составе 1-й армии Войска Польского. У небольшого городка Лукув получил второе ранение.

– Николай Сергеевич, как сложилась ваша судьба после войны?

– После демобилизации в 1947 году, окончил Ленинградский горный институт и посвятил всю свою жизнь геологии. Уверен, что я счастливый человек. Я остался жив на войне и прожил уже 89 лет. У меня две дочери, два внука и внучка. Подрастают правнуки, а недавно родилась и правнучка.

Трудно словами передать, что довелось испытать Николаю Лебедеву в те годы. Земля, где шло сражение за Ленинград (территория современных Ленинградской, Новгородской и Псковской областей), была выжженной пустыней. Даже воздух, казалось, раскалялся докрасна от бесконечных смертоносных взрывов и гари.

Солдаты  и офицеры  обливались потом и кровью, утопали в снегах у реки Волхов, теряли силы и товарищей, но двигались вперёд. Вперёд – к Дню Победы.

Софья АНДРЕЕВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Имена на поверке

Живые и мёртвые

Имена на поверке

Есть такое незабываемое по таланту и чест­ности явление, как фронтовая поэзия. Как бы доказывая, что не все истины бесспорны, муза её всё-таки нашёптывала под грохот пушек и на полях сражений строки, но записывались они в блокноты «не в боях – между боями». В преддверии 70-летия начала Великой Отечественной войны «ЛГ» в рубрике «Имена на поверке» продолжает вспоминать фронтовых поэтов, их стихи, многие из которых незаслуженно забыты.

Рождённый в семье интеллигентов, юный киевлянин рано сдружился с музой поэзии. И, когда Великая Отечественная война загрохотала танковыми траками по земле его отечества, Семён Гудзенко, студент третьего курса Института философии, литературы и истории (МИФЛИ), вместе со своими однокурсниками Юрием Левитанским и Эмилем Кардиным записались добровольцами в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения. Они не могли отделить себя от происходящего со страной. В феврале 1942 года Гудзенко получает жестокое ранение в живот. Но выздоравливает. И снова рвётся на фронт. Его отправляют в только что освобождённый Сталинград, далее фронтовые журналистские дороги ведут через Карпаты в Венгрию. И пишет стихи, пишет баллады, как Алексей Недогонов (оба они были тогда под влиянием тихоновского стиха). Любопытно то, что Николай Тихонов был под влиянием поэзии Николая Гумилёва, солдата Первой мировой. Такова перекличка поэтов во времени. Семёну Гудзенко повезло, когда его стихи услышал Илья Эренбург. Он же классически определил особенности его фронтовой поэзии: «Эта поэзия – изнутри войны. Это поэзия участника войны. Эта поэзия не о войне, а с войны, с фронта».

Ведущий рубрики Анатолий ПАРПАРА

ПЕРЕД АТАКОЙ

Когда на смерть идут – поют,

а перед этим можно плакать.

Ведь самый страшный час в бою –

час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг

и почернел от пыли минной.

Разрыв. И умирает друг.

И, значит, смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черёд.

За мной одним идёт охота.

Будь проклят сорок первый год

и вмёрзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит,

что я притягиваю мины.

Разрыв. И лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже не в силах ждать.

И нас ведёт через траншеи

окоченевшая вражда,

штыком дырявящая шеи.

Бой был коротким. А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей я кровь чужую.

Октябрь, 1942

НЕБЕСА

Такое небо!

        Из окна

посмотришь чёрными глазами,

и выест их голубизна

и переполнит небесами.

Отвыкнуть можно от небес,

глядеть с проклятьем

                и опаской,

чтоб вовремя укрыться в лес

и не погибнуть под фугаской.

И можно месяц,

           можно два

под визг сирен на землю падать

и слушать,

       как шумит трава

и стонет под свинцовым градом.

Я ко всему привыкнуть смог,

но только не лежать часами.

...И у расстрелянных дорог

опять любуюсь небесами.

                                                     1942

***

Я был пехотой в поле чистом,

в грязи окопной и в огне.

Я стал армейским журналистом

в последний год на той войне.

Но если снова воевать...

Таков уже закон:

пускай меня пошлют опять

в стрелковый батальон.

Быть под началом у старшин

хотя бы треть пути,

потом могу я с тех вершин

в поэзию сойти.

                                                1946

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Над нами тысячи стрижат,

как оголтелые, визжат.

Как угорелые, стремглав

весь день бросаются стрижи

в заброшенные блиндажи,

в зелёную прохладу трав.

Они купаются в росе,

они росой опьянены.

По Кишинёвскому шоссе

мы возвращаемся с войны.

Вокруг трава до самых плеч,

такая, что нельзя не лечь.

Вода в ручьях на всём пути –

пригубишь и не отойти.

И по заказу старшины

то солнцепёк, то ветерок.

Мы – из Европы. Мы с войны

идём с победой на восток.

...Как сорок первый год далёк!

Бессарабия, 1945

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

«Только вперёд и ни шагу назад!»

Живые и мёртвые

«Только вперёд и ни шагу назад!»

Анатолий Грахов – знаменитый фотокорреспондент ТАСС. В 50–80-е годы мимо его объектива не проходило ни одного яркого факта и важного события на Урале. И вскоре о них узнавала вся страна… Мы давно с Граховым в добрых отношениях. Как не поговорить по душам! Впрочем, больше рассказывал ветеран войны. Мне же приходилось только запоминать…

– Однажды, на подступах к Восточной Пруссии, командир батальона вызывает меня в блиндаж. «Грахов, почему нет связи с 3-й ротой?» Я – в растерянности: «Понимаете, вчера во время атаки наши танки так перемололи всё поле, что…»

«Грахов, ты лично отвечаешь за связь! Как нам утром осуществлять взаимодействие с ротой, с полком? Даю тебе, так-растак, 30 минут. Если связи не будет, я тебя, Грахов, расстреляю!» Пошёл, пригибаясь, в окопчик к своим ребятам-связистам. Я был молод, как я мог отдать смертоубийственный приказ? Всё пространство освещалось немецкими ракетами, простреливалось. Кабеля в запасе – чуток, да и где их найдёшь, те разрывы? Говорю хлопцам: «Ребята, меня вызывал комбат, так и так. Если не установим связь, он меня того, сами понимаете…» Понурились солдаты, задумались. Покурили. «Товарищ младший лейтенант, есть идея, вон там, у леска, вчера размещались немцы, у них была своя связь…» И они поползли. Набрали отличного немецкого кабеля. А по пути и связь восстановили!