На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения - Сергей Юрьевич Катканов Страница 38

Помню одну поразительную песню иероманаха Романа. Там старый монах обращается к Богу: «Милостивый Боже, я познал глаголы: «Симоне Ионин, любиши ли Мя?»» У монаха вся жизнь ушла на то, чтобы понять глубинный смысл одной единственной евангельской фразы. Неужели я попытаюсь ответить на вопрос, что значит любить Бога? Забудьте те слова блаженного Августина, я вам их не цитировал.

И вообще, я кажется начал богословствовать. Прости меня, Господи, я не хотел. У меня лишь было намерение в нескольких словах объяснить, что такое грех. Объяснил ли я это хотя бы самому себе?

Тоже грех

Еще раз замечу, господа: это не проповедь. Скорее уж исповедь. Вот сейчас я пишу эти строки и курю. Стыдно? Стыдно. Какой же я после этого православный? Да вот такой…

Я не раз задавал вопрос: «Курение – это грех, или вредная привычка?» И ни разу не получил удовлетворительного ответа. А надо ли вообще такие вопросы задавать? Сказано – грех, значит грех. Это ведь скажет любой священник. Но все дело в том, что курение – не единственный и не самый тяжелый мой грех. Грех скептицизма будет потяжелее. Мне во всем надо разобраться самому.

Для начала бесспорно одно: курение наносит вред телесному здоровью. Но отсюда еще не следует, что курение вредно для души. Пост тоже может причинять вред здоровью, во всяком случае, у меня во время постов обостряется язвенная болезнь. Но для души пост полезен. А курение? На чем основано утверждение, что оно вредит душе, т.е. греховно? Нет ли у меня возможности оправдать себя и доказать, что ни какой это не грех? Есть такая возможность.

Помню, как был удивлен, когда некий православный автор восхищаясь известным богословом протоиереем Александром Шмеманом, рассказывал, как тот смотрел по телевизору спортивные соревнования и при этом смолил одну беломорину за другой. Подчеркиваю, это было рассказано с восхищением, вот дескать какой живой увлекающийся человек. Кажется, это вполне может служить для меня оправданием. Если уж такой известный богослов дымил, как паровоз, так и мне, простому мирянину, нет смысла себя ограничивать. Но разве я всегда и во всем соглашался с каждым богословом? А почему сейчас должен вот так сразу согласиться, только потому, что мне это удобно?

Еще говорят, что в Греции не только миряне, но и священнослужители курят только так. Об этом я и в книгах читал, и рассказывали, как видели такую картину: гуляет по Троице-Сергиевой лавре греческий епископ – на груди панагия, а в зубах сигарета. Тут дело даже не в том, что он грешит, а в том, что не видит в этом греха, не считает нужным хотя бы за угол зайти, отрыто смолит.

Ну вот на кого мне ориентироваться? Ведь греки тоже православные. Им значит можно, а мне нельзя? А, может быть, табак – что-то вроде картошки, которую наши дремучие предки называли «чертовым яблоком» просто потому что все новое склонны были объявлять греховным? Может быть, в табаке не больше греха, чем в картофеле? Известно, что старообрядцы у нас в равной степени ополчались и на картофель, и на табак. Так то ж сектанты, у них головы со смещенным центром тяжести.

Бесспорно то, что курение – дурная привычка, однако грызть ногти – тоже дурная привычка, но грехом ее ни кто не объявляет. Бесспорно, что курение – не в традициях Русской Православной Церкви, но национальные традиции поместных Церквей – это еще не содержание нашей веры. То что сектанты рьяно восстают против табака – ни о чем не говорит. Они может быть в этом не правы, так же, как и в остальном, а может быть это то единственное, в чем они правы.

И все-таки совесть подсказывает мне, что курение – грех, а разум приводит основания. Курение – грех, потому что это страсть. Страсти коренятся в душе. Они бывают тесно связаны с телом, но корень их не в биохимии и не в обмене веществ, а именно в душе. Страсти – это то, что мы потащим с собой в мир иной, вот только уже не будем иметь возможности их удовлетворить. Представляю себе, как по разлучении души с телом курить хочется так же сильно, а возможности покурить уже нет. Вот, пожалуйста – одна из составляющих ада. Богу вовсе не надо будет наказывать меня за грех курения, я несу это наказание в себе.

Хочется ли оправдать свои греховные привычки? Не хочется! Если я оправдаю себя, если скажу себе, что никакой это не грех, у меня не будет надежды. Я буду считать, что все нормально, и тогда только после смерти пойму, что все ненормально, но будет поздно. До тех пор, пока я осуждаю себя за этот грех, у меня есть надежда на то, что Господь поможет мне от него избавиться.

Впрочем, то что я курю, говорит лишь о том, что я – человек грешный, а это и без того известно. Курение, наверное, самый вонючий грех, но вряд ли самый страшный. Пожалуйста, не говорите курильщикам, что они уже не православные. Такой сектантский фанатизм сам по себе не православен. Не говорите, что «курить – бесам кадить». Курильщик предается греховной страсти, но это еще не вероотступничество, каковым безусловно пришлось бы считать каждение бесам.

Что ни говори, а в отношении к курению у нас проявляется много сектантской «ревности не по разуму». Вам когда-нибудь предлагали покаяться в том, что вы регулярно пьете кофе? Я о таком ни разу не слышал. А теперь скажите, чем кофеиновая зависимость отличается от никотиновой? Да ни чем. Это такая же душепагубная страсть. Между тем, кофе мы пьем совершенно без боязни, что нас объявят не православными и греха в этом не видим. А почему? А по причинам вообще не имеющим отношения к вере и связанным скорее с традициями, привычками, эстетикой. Человек, который курит, выглядит несколько даже зловеще – дым, огонь, вонь. А добропорядочный господин с чашечкой кофе вполне эстетичен и благообразен. Но ведь это все внешние признаки, не имеющие значения для оценки духовной сути явления. Да кроме того, «ревнители древнего благочестия» не восставали против кофе, потому что и не видели рядом с собой кофеманов, эта привычка не захватила массы. Когда же кофе начали пить все, таких грозных ревнителей уже не было и включить кофеманию в перечень грехов деликатно позабыли.

Поверьте, я не пытаюсь себя оправдать,