На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения - Сергей Юрьевич Катканов Страница 39

Гордость. Гордыня. Достоинство

Как-то диакона Андрея Кураева спросили: «Есть ли разница между гордыней и гордостью и если да, то в чем она?» Мне кажется, я понял смысл вопроса, но меня совершенно не удовлетворил ответ, поэтому я стал искать свой.

Для начала надо сказать, что между гордостью и гордыней разницы нет вообще ни какой. По смыслу – это синонимы, которые отличаются лишь стилистической окраской. Если подходить к вопросу формально, то вот и весь ответ. Но очень интересны причины, по которым этот вопрос был задан.

Нам очень хочется считать, что «гордыня» – это плохо, а «гордость» – это хорошо. Все мы пропитаны светской культурой, а там слово «гордость» имеет однозначно положительное значение. «Человек – это звучит гордо», «гордый буревестник», «женская гордость» и т.д. И вот мы приходим в Церковь, где нам говорят, что гордыня – смертный грех. Нам надо отречься от всего, что нам до сих пор было дорого, заменить ценностные ориентации на диаметрально противоположные, то есть фактически умереть и родиться заново. Это так тяжело, что у нас поневоле возникает вопрос: нельзя ли умереть не полностью, а частично, то есть что-то оставить в своих представлениях из прежней жизни? Может быть, Церковь не возражает? О, этот «гордый орлиный профиль»… Что в нем плохого? И как его еще назвать, если не гордым? А у женщин и вовсе проблемы. Помните: «Сняла решительно пиджак наброшенный, казаться гордою хватило сил». О чем речь? Женщину бросили, а она не теряет самообладания. Неужели лучше было закатить истерику, или валяться в ногах у обманщика, умоляя ее не бросать? Если же всего этого не делать, то получается гордость. То есть по всему получается, что гордость это хорошо. А разве «гордый буревестник» не выглядит героем, достойным подражания? Неужели мы должны уподобляться глупым, робким, жирным пингвинам? Не хочется.

И вот уже церковные люди рассуждают меж собой: «Нет, гордость нельзя терять, гордость – это хорошо, а вот гордыня – это, конечно, грех, тут батюшка все правильно говорит». Такая позиция – очень сложный и тугой узел, распутывать его надо с большим терпением и осторожностью.

В принципе, вполне возможно закрепление за синонимами различных значений, языковая практика это вполне допускает. Красный и красивый – тоже синонимы, но я не думаю, что белогвардейцы считали большевиков такими уж красавцами. Теоретически возможно закрепить за словом «гордость» значение положительное, а за словом «гордыня» – отрицательное. Но пока этого не произошло, это лишь чье-то желание, язык не зафиксировал это желание в качестве нормы. Следовательно, приписывать словам «гордость» и «гордыня» различные значения недопустимо.

Если вы все же будете настаивать на том, что «гордость» и «гордыня» – не одно и то же, я попрошу вас четко сформулировать, в чем между ними разница. С формулировкой будет проблема. Нам просто на эмоциональном уровне симпатично многое из того, что Церковь считает греховным. Мы хотим протащить в Церковь эти свои полуязыческие симпатии. Гордый поворот головы нам эстетически ближе, чем позы, соответствующие смирению. Но если мы вникнем, какое состояние души соответствует этим различным положениям фигуры, то поймем, что «гордый поворот» выражает эгоизм, утверждение своего «я» выше всех прочих. И «женская гордость» столь уважаемая нашими дамами, это чаще всего стремление утвердить свое «я» выше «я» мужчины. А «гордому буревестнику» просто на всех наплевать, кроме себя красавца. И пингвин, вероятнее всего, оклеветан. Если он не выставляет себя на всеобщее восхищение, так это еще не значит, что он робкий и глупый.

Гордость – это такое состояние души, когда собственное «я» – драгоценно, а прочие «я» – куда менее ценны, а то и вовсе ни чего не значат. Подумайте, не это ли скрывается за тем, что мы порою склонны считать «правильной гордостью»? Кураев тогда ответил на этот вопрос очень размыто, но можно было сделать вывод, что иногда гордость бывает законной, можно, например, гордиться тем, что ты православный. Но если человек гордиться тем, что он – православный, то он уже не православный. Это значит, он считает свою православность некой заслугой, которой прочие не имеют. Получается, что «я» православного ценнее, чем «я», например, мусульманина. Это ужасное, погибельное заблуждение. Бог любит всех людей одинаково, перед очами Божьими все «я» имеют равную ценность. Можно радоваться тому, что ты православный, можно день и ночь благодарить Бога за то, что Он даровал тебе такую непорочную веру, но этим нельзя гордиться. Уж не знаю, что имел ввиду Кураев, когда говорил «я горжусь», но именем греха нельзя называть ни какие положительные чувства, а если это происходит, то возникает сомнение – настолько ли эти чувства положительные?

И все же… Вопрос еще сложнее. Похоже, что мы действительно иногда называем словом «гордость» некую линию поведения, в которой нет ни чего плохого, за которой не стоит ни чего греховного. Если, например, человек любит своего начальника, это не значит, что он должен по нескольку раз в день рыдать у него на груди. Можно уважать начальника за его положительные качества, прощать ему его недостатки, потому что у всех же есть недостатки. Можно спокойно и терпеливо переносить его несправедливость по отношению к вам. (Ведь он же не хотел ни чего плохого, а если и хотел, то нет людей, которые всегда хотят только хорошего). Можно искренне сочувствовать ему, когда его дрючит его начальство. Можно всегда быть готовым пойти на любые неудобства только потому, что он об этом попросил. То есть можно относиться к начальнику вполне православно, с любовью. Но при этом ни когда ему не льстить, ни когда перед ним не заискивать, не скакать перед ним на задних лапках, не стелиться ему под ноги ковриком. В общении с ним всегда быть ровным и спокойным, ни когда слишком эмоционально не выражать свое восхищение. Говорить ему правду о положении дел, заранее зная, что это будет ему неприятно. Иногда, может быть, отказаться выполнять некоторые его распоряжения, если это в ущерб делу или против совести.

Если человек держит себя в отношениях с начальником таким образом, что про него скажут? «Гордый» – с восхищением скажут неверующие коллеги. «Гордый», – с порицанием скажут коллеги верующие. Но есть ли в таком поведении хоть капля гордости, в