Максим Хорсун - Рассекреченный Крым: От лунодрома до бункеров и ядерных могильников Страница 4

Нетрудно догадаться, что многоточиями было заменено слово «Луна».

Много шума в свое время подняли снимки лунохода в одном из американских журналов, сделанные неизвестно кем прямо на лунодроме и неизвестно как попавшие в США. Фотографии появились чуть ли не сразу после начала испытаний: на них ясно было видно, как за лунным планетоходом гуськом бегут солдаты с электрическим кабелем. Стоит добавить, что возможности оптики в те годы позволяли сделать такие снимки только в непосредственной близости к объекту. Вероятно, фотограф сработал из окна одного из близлежащих к техзоне зданий. Впрочем, теперь можно лишь строить предположения, как это произошло на самом деле. Ни одного шпиона за годы существования НИП-10 на территории космического поселка задержано не было.

17 ноября 1970 года космический аппарат «Луна-17» доставил «Луноход-1» в Море Дождей. В ПУЛе закипела работа. Водитель Габдулхай Латыпов отправил лунную машину по аппарелям на поверхность. А на следующий день водитель Вячеслав Довгань, поздравляя супругу с днем рождения, написал в телеграмме: «Дорогая Светлана, дарю тебе свой первый след на Луне». Впрочем, два последних слова из соображений секретности пришлось вычеркнуть.

Экипажи работали в медицинских датчиках. Сложность управления объектом, находящимся на расстоянии 400 тыс. км, волнение и угнетающее чувство ответственности сказывались на людях: пульс учащался до 140 ударов в минуту. Одна ошибка могла привести к гибели машины, созданной огромным коллективом и ценой невероятных сил и средств доставленной на естественный спутник Земли. Экипажи работали по 2 часа посменно в течение лунного дня, который длился 14 суток. Со временем, конечно, они освоились, мастерство выросло, и дело пошло…

Управление луноходом не походило ни на один современный компьютерный симулятор, хотя водитель орудовал джойстиком с кнопкой на торце. Задержка радиосигнала, малая мощность передатчика на луноходе, сложность удержания остронаправленной антенны в положении для устойчивой связи, когда машина шла по лунному «бездорожью», переваливаясь с борта на борт, с кормы на нос, делало невозможным трансляцию телеизображения в режиме реального времени. Главный конструктор радиосистем М. С. Рязанский предложил применить малокадровую телевизионную систему, которая позволяла передавать не 25 кадров в секунду (обычный телевизионный стандарт), а один кадр с фиксацией по времени (3-20 секунд), при этом «картинка» на телеэкране напоминала сменяющиеся кадры диафильма. За то время, пока один кадр держался на экране, луноход мог «вслепую» проехать до 8 м. Поэтому экипаж по сантиметрам просчитывал маршрут, оценивал расстояние, определял препятствия и выбирал характер движения, — работы хватало каждому, в одиночку водитель не справился бы. Неподготовленному человеку «картинка», получаемая с Луны, могла показаться беспорядочным нагромождением светлых и темных пятен. Изображение было очень контрастным, без полутеней. Экипажу нужно было время, чтобы научиться понимать, что находится перед луноходом. Кратеры, например, выглядели на экране как темные полосы, и поначалу машина частенько в них съезжала. Выбраться из такой ловушки было непросто — стенки кратеров оказались рыхлыми, луноход буксовал.

В каждой сложной ситуации вокруг всегда оказывалось множество советчиков. Создатель луноходов Георгий Николаевич Бабакин, который тоже присутствовал на ПУЛе, говорил в таких случаях: «Нет, ребята. Вы все валите отсюда. Есть экипаж, есть командир. Пусть он и принимает решение».

Однажды группа управления луноходом прозевала лунное затмение. Связь неожиданно прервалась, а экран стал темным. В ПУЛе началась настоящая паника и длилась она до тех пор, пока кого-то не осенило: Земля закрыла Солнце, и фотоэлементы лунохода не вырабатывают электричество. Температура за считанные минуты упала с +100 до -100 °C. Луноход, конечно, был рассчитан на стужу лунной ночи, но к ней машину нужно было готовить — закрыть крышку с солнечной батареей, утеплиться термоизоляцией, а в тот день затмение застало врасплох. Когда Луну снова осветило Солнце, луноход ожил. Неожиданное испытание он прошел без поломок и повреждений. В газетах это ЧП было подано как «смелый эксперимент». Не расписываться же в таком промахе.

Ветераны космических сил еще рассказывают, якобы однажды откуда-то из кремлевских верхов в центр управления луноходами НИП-10 поступила просьба выписать по лунной пыли надпись «8 Марта" в качестве поздравления женщинам и цифру «24», которая означала бы верность решениям очередного, XXIV, съезда КПСС Специалисты центра просьбу выполнили лишь частично: они нарисовали колесами лунохода примерно стометровую восьмерку, а на все остальное энергии не хватило.

По другой версии, «восьмерка» на Луне появилась по инициативе экипажа лунохода — специалистов из НИП-10. Мол, так они решили поздравить женщин СССР. По слухам, начальство в ответ также не поскупилось на «поздравления» — влетело не только тем, кто отмечал женский праздник, но и всем, кто об этом знал.

За успешное выполнение программы «Луноход» очередному командиру части полковнику А. Ясинскому была присуждена Государственная премия СССР, а личному составу части за образцовое выполнение задач по управлению, высокую боевую выучку, организованность и дисциплину объявлена благодарность ЦК КПСС, Верховного Совета и Совета Министров СССР.

После окончания советской лунной программы лунодром просуществовал до перестройки, затем покрывающий его ракушечник растащили для постройки гаражей. Ходовой макет лунохода простоял в ангаре до закрытия НИП-10 в конце 1990-х (сейчас он экспонируется в музее ГИЦИУ КС им. Г. С. Титова в г. Краснознаменск). Теперь лунодром представляет собой заброшенный, навевающий тоску пустырь, над которым возвышаются руины исследовательских станций и ржавый остов радиотелескопа ТНА-400.

В 1967 году секретарь ЦК КПСС Д. Ф. Устинов, курировавший оборонную промышленность, дал задание разработать радиотехнический комплекс, при помощи которого было бы возможно перехватывать данные с американских лунных «Аполлонов»: телеметрическую информацию, радиопереговоры и даже телеизображения. Ответственным был назначен главный конструктор РНИИ КП (в то время НИИ-885) М. С. Рязанский — создатель бортовых и наземных радиотехнических средств управления космическими кораблями советской лунной программы. Новый комплекс планировалось разместить на НИП-10, так как в него должна была войти антенна ТНА-400.

В новом проекте определенную сложность вызвало то, что уже существующая аппаратура работала в другом частотном диапазоне с сигналами, имеющими другую структуру.

В ноябре 1968 года комплекс был готов к приему сигналов с «Аполлонов».

Для расчета необходимых целеуказаний антенне были необходимы баллистические данные, которые, само собой, США не разглашали. Поэтому эти данные приходилось вычислять, опираясь на время старта и подлета корабля к Луне, объявляемые по американскому радио. Задача поиска облегчалась тем, что диаграмма направленности антенны ТНА-400 покрывала почти половину Луны.

В итоге были перехвачены данные экспедиций «Аполлон-8», «Аполлон-10», «Аполлон-11» и «Аполлон-12». Расписанные практически по секундам отчеты о полетах этих космических кораблей ложились на стол руководителям страны, и поэтому в условиях соперничества держав и «холодной войны» представители СССР никогда не оспаривали факт посещения Луны американскими астронавтами. С борта «Аполлонов» удавалось даже получать телеизображения, правда с сильными помехами. Доказательства были, что называется, неопровержимыми.

После полета «Аполлон-12» перехват данных лунных миссий прекратили. Руководству стало попросту неинтересно: «лунная гонка» была проиграна, и тратить силы и ресурсы на обработку огромного объема информации, получаемого с «Аполлонов», никому не хотелось.

Впрочем, симферопольскому НИПу снова пришлось иметь дело с американским космическим кораблем, но уже в рамках программы «Союз-Аполлон», которая осуществлялась в 1975 году. Специально для обеспечения советско-американского полета в НИП-10 по соседству с лунодромом была построена отдельная станция для управления низколетящими объектами. Отсюда можно было проводить траекторные измерения, передавать командно-программную информацию, принимать телеметрию и фототелевизионное изображение. Впоследствии этот комплекс получил название «Встреча».

Тех, кто непосредственно участвовал в лунных проектах, на НИП-10 почти ласково называли «лунатиками» — не только намекая на работу. Трудиться им приходилось ночью и рано утром — пока в небе была видна Луна. Сейчас ветераны Школьного, служившие в в/ч 14109 и работавшие на радиолиниях, антенных станциях, которые носили неожиданно красивые имена («Коралл», «Подснежник» и т. д.), почти все — гипертоники и сердечники.