Сергей Кремлёв - Если бы Берию не убили... Вечная память! Страница 4
Сергей Кремлёв - Если бы Берию не убили... Вечная память! читать онлайн бесплатно
При этом показательно вот что…
Хотя формальными руководителями СССР после смерти Сталина стали Председатель Президиума Верховного Совета СССР Климент Ворошилов, Председатель Совета Министров СССР Георгий Маленков и секретарь (с осени 1953 года — Первый секретарь) ЦК КПСС Никита Хрущёв, никому и никогда не приходила в голову мысль говорить о «Ста днях» кого-то из упомянутой выше троицы.
А вот о «Ста днях» Берии говорят и пишут как его недоброжелатели, так и те, кто оценивает его объективно, то есть — положительно. Уже это показывает подлинный масштаб Берии — полностью самобытной фигурой в «команде» Сталина был только он.
Распределение новых обязанностей между членами этой «команды» произошло на совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР 6 марта 1953 года. Заседание прошло на следующий день после дня официальной кончины Сталина и санкционировало «ряд мероприятий по организации партийного и государственного руководства»…
15 марта открылась 4-я сессия Верховного Совета СССР, которая одобрила решения, принятые 6 марта, и придала им силу закона.
Ворошилов заменил на посту Председателя Президиума Верховного Совета СССР Шверника, «рекомендованного» председателем ВЦСПС.
Председателем Совета Министров СССР вместо Сталина стал Маленков, его первыми заместителями: Берия, Молотов, Булганин и Каганович.
Сегодня порой утверждают, что Берия совершил хитрый ход — первым из членов Президиума ЦК КПСС предложил избрать Председателем Совмина Маленкова, и тому ничего не оставалось, как назвать фамилию Берии первой, предлагая кандидатуры своих первых заместителей.
Но спрашивается — а кому же было быть в Совмине СССР «первым среди равных», если не Берии, который в первую голову «тянул» Совмин ещё при живом Сталине? Кого другого мог предложить Маленков в «рабочие лошади» Совмина вместо Берии?
Сейчас нередко пишут о том, что, как до смерти Сталина, так и — особенно — после его смерти, для высшего советского руководства были характерны разного рода интриги. По отношению к непосредственно «команде» Сталина это, конечно, неверно. А точнее — почти неверно, а почему «почти» я скажу чуть позже.
В целом во времена зрелого Сталина, то есть — довоенного Сталина, подавившего внутренних врагов социализма, его ближайшее окружение не было приучено интриговать и бороться за власть, потому что дополнительная власть тогда давала не «пироги и пышки», а «синяки и шишки». И даже поздний Сталин начала 50-х годов никого из своих соратников лбами намеренно не сталкивал. И не в натуре Сталина было подобное, и не в духе тогдашней власти.
Однако сама смерть Сталина стала результатом интриги. И именно поэтому я чуть выше поставил слово «почти»…
Увы, единственный, но ловкий и умело замаскировавшийся интриган в «команде» Сталина всё же был. И это был Хрущёв. Все последующие события в политической жизни СССР это убедительно доказали. Причём Хрущёв после смерти Сталина сумел вовлечь в свои мелкие шкурные делишки и остальных бывших сталинских соратников — кроме Берии, против которого Хрущёв и вёл свой подкоп.
Вопрос о якобы интригах в сталинских «коридорах власти» запутан сегодня донельзя как недобросовестными, так и некоторыми добросовестными, но плохо понявшими суть того времени историками. Пример последних — Юрий Жуков, автор книг «Иной Сталин» и «Сталин: тайны власти». Не вдаваясь в анализ его воззрений, просто скажу здесь, что неправомерный подход приводит Юрия Жукова к объяснению процессов в период незадолго перед смертью Сталина и вскоре после смерти Сталина исключительно «интригами» разных «группировок».
Многоходовыми интригами и жаждой власти, а не принципиальными соображениями, объясняет Юрий Жуков и поведение Лаврентия Павловича Берии весной и летом 1953 года.
Как уже было сказано выше, с уходом Сталина интриги в среду высшего руководства СССР привёл Хрущёв. То есть интриги начались-таки. Однако их характер сегодня искажается, а масштабы раздуваются.
Конечно, на персональном составе руководящей группы и перераспределении обязанностей, произошедших 6 марта 1953 года, сказались как объективные потребности ситуации, так и личные симпатии или антипатии.
Переплетаясь, объективные и субъективные факторы программировали, увы, появление в будущем в высшем руководстве СССР неких «блоков». Но в период между смертью Сталина и арестом Берии никаких жёстких «группировок» ещё не наблюдалось — раскол был впереди. А общий характер послесталинских кадровых и управленческих перемен был во многом обоснованным и разумным.
Так, было вполне логичным, что МВД и МГБ вновь объединялись в одно Министерство внутренних дел под рукой Берии — единственного профессионального чекиста среди всех последних крупных соратников Сталина.
Логичными были назначение Маленкова председателем Совмина и даже Ворошилова — Председателем Президиума Верховного Совета СССР.
Достаточно оправданным был и возврат вместо многочисленного Президиума ЦК, избранного после XIX съезда, к такому «урезанному» составу Президиума ЦК, который фактически повторял старое Политбюро.
Первый «послесталинский» Президиум составили: Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович, Микоян, Сабуров, Первухин. Кандидаты в члены: Шверник, Пономаренко, Мельников, Багиров.
Такой возврат к узкому составу позволял обходиться без особых споров. Все друг друга хорошо и давно знали, а сплочённость в сложный период в жизни СССР дорогого стоила.
Но вот Молотов вновь стал министром иностранных дел вместо Вышинского, заменившего Молотова в МИДе в марте 1949 года. Такой «ренессанс» Молотова мог быть как-то оправдан в том случае, если бы Вышинский сохранил пост первого заместителя министра. Однако Андрея Януарьевича — дипломата сильного и жёсткого, отправили «к чёрту на кулички» — постоянным представителем СССР в ООН. И это уже явно было проявлением личных антипатий Молотова.
При этом Молотов, не имея натуры прожжённого интригана, в интригу мог быть втянут в силу хотя и тщательно скрываемой, однако наличествующей у него политической амбициозности (в житейском смысле Вячеслав Михайлович был, напротив, весьма скромен).
Ещё более справедливым было такое утверждение в отношении Микояна, под рукой которого объединили Министерства внешней торговли и торговли. У Микояна были поводы завидовать Берии, а уж Молотов ему завидовал и вовсе нехорошо — в том сегодня оснований сомневаться нет. В такой зависти тоже крылась опасность схода Молотова с принципиальных позиций и перехода его на позиции деляческие.
Булганин сменил на посту Военного министра маршала Василевского, перемёщенного в первые замы, а вторым заместителем был назначен возвращённый с Урала маршал Жуков, тоже потенциально не чуждый интриг. Берия рассчитывал на его поддержку, но будущее показало, что маршал предпочёл поддержать Хрущёва.
О Хрущёве в совместном Постановлении от б марта 1953 года было сказано следующее:
«Признать необходимым, чтобы тов. Хрущёв Н. С. сосредоточился на работе в Центральном Комитете КПСС, и в связи с этим освободить его от обязанностей первого секретаря Московского Комитета КПСС».
В дни перед убийством Сталина, к которому Хрущёв оказался несомненно причастным, «Мыкыта» явно терял доверие Сталина — недаром в своих воспоминаниях Хрущёв так настойчиво пытался доказать обратное.
Не мог Хрущёв пользоваться особым авторитетом и у своих давних коллег по управлению. Можно было ожидать, что он пока что будет работать в ЦК за неимением лучшей кандидатуры, а тем временем управленческий «тандем» «Берия — Маленков» по факту переведёт стрелки принятия решений из ЦК в Совмин — как это и предполагал сделать Сталин.
Явное деловое и любое другое превосходство Маленкова и Берии над Хрущёвым и отсутствие теплоты в отношениях Хрущёва со всеми остальными членами высшего руководства, казалось бы, гарантировало успех такой управленческой реформы.
Тут всё было разумным с позиций укрепления социализма, но Берия, как и ранее Сталин, веривший Хрущёву как коллеге, не мог и в голову взять, что для Хрущёва имеет значение лишь укрепление его личных позиций.
И Берия, уверенный в том, что давние товарищи всегда поддержат его разумные предложения, к тому же лежащие во многом в русле задумок товарища Сталина, ринулся навстречу своим «Ста дням»…
Чем же они были отмечены?
Под знаком чего прошли?
Все основные инициативы Берии уже многократно и неоднократно перечислялись и описывались — в том числе и мной в моих прошлых книгах. На каждой из «знаковых» инициатив Лаврентия Павловича («знаковыми», впрочем, были практически все они) я остановлюсь более подробно в соответствующих главах. Сейчас же просто о них напомню…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.