У разбитого корыта - Colta Страница 4

Можно только надеяться, что продолжение русской жизни, помимо переживания разных видов ответственности за путинскую войну, будет связано с какими-то простыми практиками: дружба, любовь, работа, семья, добрососедство… Практиками, способными заново выстраивать связи, собирать разрушенное общество. Практиками, прорастающими не из большой истории и большой культуры, которые требуют большой ревизии, не из постсоветского ущербного культа частной жизни, и уж, конечно, не из выморочных «традиционных ценностей». А из необходимости выживания. Из той же необходимости, которая двигает сегодня матерями и женами мобилизованных, требующими возвращения солдат домой. Сопротивление — одна из таких простых практик — не как императив и этическая ценность, а как способ выжить. Выжить не только лично, но и коллективно, победить смерть, которую несет «русский проект», убивающий и умирающий сегодня в Украине.

И только после этого будет шанс изменить наш т.н. культурный код, который, вопреки всяким идеологам кислых щей, в принципе доступен для перекодирования.

Будущего не будет

ЛИНА БУЛАХОВА И ОКСАНА ТИМОФЕЕВА ОТМЕНЯЮТ ВЛАСТЬ И САМИХ СЕБЯ

Россия будущего будет прекрасной. В ней исполнится все, о чем мечтали мы сами, наши мамы и наши бабушки. Это будет страна победившего феминизма, населенная свободными женщинами. Женщины станут править этой страной на радость себе и другим. Вернее так: никто не будет править этой страной, мы отменим власть. Государство в ней нужно будет только в самом начале, чтобы нейтрализовать остатки патриархальной культуры, а потом оно отменит само себя в соответствии с главным законом политической диалектики, которого мы пока не знаем, так как до его открытия еще не дошла наука, в условиях бюрократического принуждения занятая, главным образом, прикладной милитаристикой. В прекрасной России будущего ученые перестанут отрабатывать государственные заказы, писать скучные заявки и длинные отчеты по грантам и наконец займутся делом. Каждый институт будет похож на институт чародейства и волшебства: в лабораториях и на кафедрах начнутся разработки дружественных природе нежных технологий достижения счастья и бессмертия, которые — вместе с образованием, медициной и спортом — должны будут стать всеобщими и бесплатными.

Прекрасная Россия будущего перестанет вести войны. Она никогда ни на кого не нападет, а если на нее вздумает напасть какое-нибудь глупое и злое государство, то у него ничего не получится, потому что у прекрасной России будущего не останется ни территорий, на которые можно было бы напасть, ни окруженных стенами или колючими проволоками границ. Она, повторяюсь, будет населена свободными женщинами, которые не потерпят государственных и прочих границ и уж тем более не допустят отношения к своей земле как к отчужденной территории, связанной с каким-нибудь бюрократическим суверенитетом. Эти женщины научатся скользить через все границы и санитарные кордоны, как молниеносные светящиеся кошки. В прекрасной России будущего не будет полиции, ментов и тюрем. Всех заключенных простят — и пленных зверей выпустят из зоопарков на волю. Вместо отчужденной работы, смысл которой только в том, чтобы богатые продолжали богатеть, мы сможем просто писать картины, музыку или стихи, а также ходить друг к другу в гости и пить чай. Все сделается свободным в нашей стране, особенно любовь. Не будет больше никаких традиционных ценностей, оправдывающих то, что сильные бьют слабых. Каждая сможет любить кого хочет и хотеть кого любит в нашей разноцветной, радужной стране.

Прекрасная Россия будущего забудет, как страшный сон, империю, которой она когда-то была. Все населяющие территорию современной Российской Федерации народы обретут утраченные языки и смыслы, и у каждого из них будет своя уникальная форма взаимодействия со средой. Армию расформируют; бывшие военные дадут волю своему скрытому, подавленному женскому началу и найдут себя в перформативных искусствах. Прекрасная Россия будущего добровольно и в одностороннем порядке откажется от ядерного вооружения, чтобы вести за собой другие страны, показывая им пример достойной жизни. Усилиями ученых и инженеров военный атом будет переделан в мирный, и вместо ядерных бомб у нас появится достаточно энергии, чтобы обогреть всех на свете замерзающих животных и людей. Нефть и газ мы оставим в земле, залечив все нанесенные ей буровыми установками раны. Прекрасная Россия будущего слезет с нефтяной иглы, и те деньги, которые сейчас приносит продажа углеводородного и прочего сырья, будут потрачены не на войну, а на восстановление биоразнообразия, естественных ландшафтов и экосистем. Наши лесные массивы будут охлаждать атмосферу до тех пор, пока глобальное потепление не пойдет вспять и климатическая угроза не минует, а в болотах увязнут все беды и тревожные мысли, превратившись в живительную хтонь. Животные будут выходить из чащи и говорить умные вещи на человеческом языке.

Прекрасной России будущего никогда не будет — не потому, что не будет России, а потому, что не будет будущего. Так устроено время — это не прямая из трех равнозначных отрезков, а непредставимый в простых фигурах процесс перехода настоящего в прошлое. Каждый момент, как говорил Гегель, — это бывшее «теперь», бытие, которое в тот же самый момент уже перешло в небытие. Будущее придумали для того, чтобы избавить нас от страха смерти и помочь забыть о необратимости, о том, чтó и кого мы не сможем вернуть ни при каких обстоятельствах, даже если свергнем тирана, провозгласим независимость всех причастных земель и построим рай на земле. Погибших не вернуть, если вы понимаете, о чем я. Собака мечется, оглушенная взрывом снаряда, таскает за собой поводок. Ее хозяйки уже нет и никогда не будет. Какое будущее? Какая Россия?

Мечта о будущем — это мечта о спасении, религиозная в своей основе. Грехопадение расщепило время на земное и небесное, и если небеса символизируют полноту и вечность, то земное время представляется линейным и всегда неполным. Каждое новое поколение в телеологической логике приближает нас к становлению Небесного Града, в котором любые формы нехватки и заблуждений будут побеждены. Меняются режимы и правители, но преклонение перед идеей Небесного Града остается ядром политического обещания. Автократ варварски взламывает настоящее, поскольку