Клод Дюфрен - Великие любовницы Страница 40

Герцог, хотя и знал намного больше, решил, что предусмотрительнее не открывать имя будущей избранницы, пока у него нет никакой уверенности в своем прогнозе. Но ему уже было известно, что речь шла о некой Ленорман д’Этьоль, урожденной Антуанетте Пуассон.

Кем же была эта таинственная женщина, которой суждено было войти в жизнь короля и чье «правление» наложило свой отпечаток на историю Франции? Она родилась 28 декабря 1721 года в семье Франсуа Пуассона и Луизы-Мадлены де ла Мот. Именно так было записано в свидетельстве об ее крещении, где рядом с ее именем упомянут в качестве крестного отца Жан Пари де Монмартель. Он был не кем иным, как одним из четырех братьев Пари, известных финансистов. Франсуа Пуассон состоял у него на службе и был ему обязан не только своим положением, но и женитьбой на Марии-Мадлене, которую летописец того времени назвал «одной из красивейших женщин Парижа». Сразу же после свадьбы начальник велел Пуассону уехать по делам, и молодая жена осталась совершенно одинокой. Супружеская верность не входила в число ее добродетелей, и она сразу же вписала Жана Пари первым номером в список своих любовников. Сей реестр со временем стал довольно длинным. Эта связь дала возможность злым языкам приписать отцовство крошки Антуанетты нашему финансисту… равно как и одному-двум другим благородным мужам! Избыток благ никогда никому не вредил, и с самого своего рождения будущая маркиза де Помпадур мучилась лишь проблемой выбора между потенциальными отцами, поскольку мамаша ее была достаточно соблазнительной для того, чтобы вскружить головы сразу нескольким мужчинам!

Чуть позже Франсуа Пуассон был уличен в афере с поддельными счетами – уже! – в которой были также замешаны братья Пари. Но их богатство, как и их положение, позволило им избежать меча правосудия, а за все отвечать пришлось их служащему. Но он не стал ждать, пока этот меч на него обрушится, и скрылся в Германии. И мадам Пуассон осталась в одиночестве и покинутой… Но не надолго – вскоре появился новый покровитель в лице Шарля де Нормана де Турнеэма, богатейшего откупщика. Разумеется, такому толстосуму отказа быть не могло. А Франсуа Пуассон из своей германской ссылки дал свое благословение!

Что же касается Антаунетты, то ее отдали в монастырь урсулинок в Пуасси. За миленькое личико и любезный характер эта очаровательная девочка получила прозвище Царевна. Прозвище пророческое, если принять во внимание ее будущее. Предсказание было подтверждено потом некой мадам Лебон, которая увидела девочку, когда мадам Пуассон представила ей дочь. «Это дитя, – сказала мадам Лебон, – в один прекрасный день станет любовницей короля!» Заявление, по меньшей мере, странное, если иметь в виду, что принцессе в то время было всего девять лет от роду! В любом случае, девочка, вероятно, запомнила это, ибо позже маркиза де Помпадур дала провидице ежегодную ренту в шестьсот ливров. Поскольку фаворитка имела обыкновение записывать свои расходы, она отметила в своей бухгалтерской книге: «Мадам Лебон за то, что она сказала мне, девятилетней девчонке, что я стану любовницей короля, шестьсот ливров». Как видим, маркиза не только обладала прекрасной памятью, но и была благодарным человеком!

И все бы хорошо, но и на солнце есть пятна: у Антуанетты было слабое здоровье, и это доставляло ей заботы всю ее короткую жизнь.

Шли годы. В 1733 году Франсуа Пуассон получил право вернуться во Францию и воссоединиться со своей семьей. Его возвращение ничего не изменило в отношениях его жены со славным господином де Турнеэмом. Тот оказался очень полезным и подыскал для Антуанетты прекрасную партию в лице своего племянника Шарля Ленормана д’Этьоля. Царевна к тому времени уже была очаровательной девятнадцатилетней девушкой, красавицей и умницей. Поэтому не было ничего удивительного в том, что муж влюбился в нее по уши. Свадьбу сыграли 9 мая. Можно предположить, что Антуанетта с удовольствием сменила свою «рыбную» фамилию[78] на более звучное д’Этьоль. На выходе из церкви она поклялась мужу: «Я вас никогда не брошу, – сказала она ему, – если только, разумеется, не ради короля!»[79]

Как мы можем видеть, предсказание мадам Лебон породило в душе Антуанетты некие честолюбивые планы, которые она вознамерилась реализовать. А пока она окунулась в светскую жизнь и сумела проникнуть в один из самых закрытых салонов того времени: салон мадам Жоффрен. Для этого ей пришлось проявить большое упорство. Сомнительная репутация ее матери и отцовские нелады с законом не самые лучшие рекомендации. Но юная мадам д’Этьоль была так очаровательна… Впрочем, когда наступило лето, она стала принимать в своем замке, подаренном добрым Турнеэмом, ряд блестящих умов, соблазненных ее грациозностью. Среди них были такие знаменитости, как Монтескье, Фонтенель и Вольтер, причем последний, по его словам, сходил с ума по «божественной д’Этьоль». Также в Этьоле она приняла аббата де Берни, который стал впоследствии ее верным другом. Благодаря поистине неисчерпаемой щедрости господина Турнеэма, Антуанетта устроила с своем замке настоящий театр, где она ставила спектакли вместе со своими друзьями. Один из них, председатель парламента Эро, однажды вернулся с одного из таких приемов совершенно очарованным. В письме знаменитой светской львице того времени мадам Дюдефан он восторгался:

«Я увидел там одну из самых красивых женщин из тех, что мне доводилось видеть: мадам д’Этьоль. Она прекрасно музицирует, весело и со вкусом поет, знает сотни песен, ставит в Этьоле комедии в театре, столь же прекрасном, как Опера…»

Столько талантов с сочетании с грациозностью в конце концов вызвали много шума, и этот шум достиг ушей короля и разжег куртуазное любопытство этого неутомимого женолюба. Пару раз во время прогулок в лесу Людовик XV встретил голубой фаэтон прекрасной мадам д’Этьоль. Встречи эти вовсе не были случайными. Они были частью плана молодой женщины. Несмотря на мимолетность встреч, их вполне хватило для того, чтобы убедить короля в том, что восторженные отзывы о «юной мадам д’Этьоль» не преувеличение. Чуть позже Людовику снова довелось полюбоваться чарами Антуанетты, и тут опять же свою роль сыграл вовсе не случай, а Бине, выполнявший обязанности не только камердинера при дофине, но и порученца при короле. В его обязанности входило поставлять Людовику XV прелестниц и чаровниц. Именно Бине впервые ввел мадам д’Этьоль в Версаль. Естественно, при этом он выполнял поручение короля, и Антуанетта, давно уже ждавшая этого приглашения, не заставила себя упрашивать. Вероятно, в тот день Людовик ограничился лишь тем, что всего лишь посмотрел издали на прекрасную незнакомку. Как говорят военные, это была только разведка.

Но 25 февраля, во время бала в Большой галерее Версаля по случаю свадьбы дофина и испанской инфанты, он повел себя совершенно иначе. В ту ночь, нарядившись тисовым деревом, король подошел к красавице, одетой в костюм Дианы-охотницы. Тис увлек Диану в отдельный салон, и их свидание с глазу на глаз продолжилось вплоть до самого утра. Надо полагать, что во время этой первой встречи партнеры остались довольны друг другом, поскольку спустя три дня они снова встретились на балу в городской ратуше. На сей раз это было уже настоящее свидание, и, когда оно закончилось, Людовик отвез молодую женщину на улицу Ришелье в особняк ее матери. Мадам Пуассон дома не оказалось – случайно ли? Вполне вероятно, что это входило в план дочери, которая решила предоставить королю то, что он от нее ожидал. Будущая маркиза поэтому не манерничала и была права, поскольку терпение не входило в число добродетелей короля.

Очень гордая своим «падением», которое было скорее ее победой, Антуанетта, вероятно, призналась в этом своему другу Вольтеру, ибо в то самое время великий писатель посвятил ей мадригал, полный красноречивых недомолвок:

Когда герой сей величайший из великих,Что звался Цезарем и в Риме почитался,Громил бельгийцев и германцев диких,Блеск от побед его до неба поднимался,На Клеопатру дивную лучами проливался.К тому ж героем средь любовников он былИ с лаврами любовный мирт соединил.Но к тису ныне сны мои обращены:Мне кажется, что пахнет он намного слаще,Чем лавр кровавый божества войныИ мирт Цитеры сладостно манящий.

Господин де Турнеэм, чья доброта была воистину безгранична, в своей услужливости дошел до того, что послал племянника в Прованс для проведения переговоров по очень важному делу. Освободившись от опеки мужа на довольно продолжительное время, Антуанетта воспользовалась этим и стала ежедневно наезжать в Версаль, где Людовик XV ожидал ее, сгорая от нетерпения. Естественно, придворные зашептались, но никто из них не воспринимал это всерьез. Все полагали, что то была преходящая интрижка, что король не станет нарушать традиции и делать фавориткой красивую, но все же простолюдинку. Что король не станет делать рогоносцем человека столь низкого происхождения, каким был господин д’Этьоль, ведь речь шла об этикете! Процитируем в этой связи еще раз герцога де Люина, написавшего в своих «Мемуарах»: