Александр Глазунов - Нам нужна… революция Страница 41

К 1961 г. резко возрастает организация охотничьих промыслов в северных совхозах, на базе животноводства, оленеводства и звероводства которых возникают целые комплексные производства. К 1980 г. в районах Крайнего Севера работало уже 187 таких совхозов. За ними было закреплено 370 млн. га охотничьих угодий — почти по 2 млн. га в среднем на хозяйство. Ежегодно сдаётся государству пушнины на 4–6 млн. руб. К 1982 г. в хозяйствах России имелось 15 норковых, 24 песцовых и 18 лисьих звероферм. Но…

Буквально пророческие слова произнёс однажды русский философ В. Розанов: «Дана нам красота невиданная. И богатство неслыханное. Это — Россия! Но глупые дети всё растратили». Случилось всё именно так.

Спустя ровно 20 лет на состоявшейся в мае 2002 г. в Кирове Международной научно-практической конференции, посвящённой 80-летию Всероссийского научно-исследовательского института охотничьего хозяйства и звероводства (ВНИИОЗ), уже отмечалось, что за годы перестройки система промысловых хозяйств в Российской Федерации полностью распалась. Без работы остались тысячи штатных и сезонных охотников, развалилась и отлаженная заготовительно-сбыточная система, пришли в негодность многие местные подсобные и сопутствующие отрасли хозяйства, резко увеличился отток сельского населения из уже малолюдных районов. Естественно, снизился и контроль за состоянием охотничьих ресурсов, вследствие чего выросли и объёмы теневого оборота пушнины. Фактически браконьерство стало одной из основных форм освоения охотничьих ресурсов и выживания охотников.

Сейчас уже понятно, что реальная добыча пушных зверей значительно превышает официальную. По оценке экспертов, за последние два года нелегальная добыча куницы в 1,5 раза превышает легальную, норки — в 1,8, бобра — в 2,4, хоря — в 4,4, ондатры — в 5, белки — в 5,3 раза. В то же время проведённый специалистами Ассоциации «Росохотрыболовсоюз» анализ сведений о состоянии и использовании основных видов пушных зверей по регионам и в России, представляемых Охотдепартаментом Минсельхоза России в целом, ясно показывает, что они совершенно не отражают реального положения дел, а уж тем более не раскрывают все негативные явления, происходящие в охотхозяйствах в условиях социально-экономического кризиса в стране. Это и отсутствие государственной монополии на заготовку промысловой пушнины, и ликвидация повидовой статистической отчётности, и введение платы за именные разовые лицензии, и многое другое. К примеру, в Кировской области в 1990-х гг. добывалось до 4 тыс. шкурок бобра. Начиная с сезона 1997–1998 гг., то есть после введения платных именных лицензий, частные фирмы, занимающиеся заготовкой и выделкой пушнины, пошивом и реализацией меховых изделий в Кирове, ежегодно закупают у охотников не менее тех же самых 4 тыс. бобровых шкурок, хотя платных лицензий выкупается менее 1000 в год. Более того, из всего приобретаемого мехового сырья шкурки весеннего, иначе говоря, браконьерского отстрела — то есть в период массового деторождения и расселения подросшего молодняка в новые угодья — составляют более 20 %. А ведь весенний отстрел бобра наносит невосполнимый урон воспроизводству поголовья, процессу естественного размножения этого ценного пушного зверя. По некоторым регионам его количество за последние 10 лет снизилось наполовину. Становится массовым явлением и добыча пушного зверя в запрещённое для охоты время — это подтверждают и данные (в частности, о низком качестве заготовляемых шкурок: бобра, выдры, норки, ондатры) по той же Кировской области.

В тени пушного бизнеса

Довольно странная получается картина: численность неофициально добытых шкурок бобра в Кировской области — да и не только в ней — становится равной количеству официально отстрелянных бобров по России — в сезон 1998–1999 гг. в стране закуплено было 4019 шкурок бобра, хотя в начале 1990-х гг. их сдавалось до 20 тыс. штук. То же самое наблюдается и по иным ценным пушным видам, а это уже напрямую свидетельствует о процветании и расширении теневого пушного бизнеса. Здесь же напрашивается и другой важный вывод: официальная плата за лицензии на добычу пушного зверя занижена в несколько раз от реальных объёмов его добычи. Правда, создавшееся положение уже не так и удивляет, потому как в сезон 2001–2002 гг. закупочные цены, например, в Кирове, на шкурки хорошего качества были в пределах: бобра — 360–490 руб., енотовидной собаки — 350–400, куницы — 300–450, норки дикой — 120–300, хоря чёрного — 60–100, ондатры — 40–100, выдры — 1000, рыси — 2000 руб. хотя на два последних вида платные именные лицензии выкупаются лишь по 2–3 десятка на область. А до 1990-х гг. сезонные закупки шкурок выдры в Кировской области составляли около 150 шт., рыси — до 400 шт. Вот и получается, что численность этих видов в ближайшее время может быть основательно подорвана по причине высоких цен, диктуемых нерегулируемым оборотом пушнины. Ведь по сравнению с предшествующим охотничьим сезоном закупочные цены на ценные пушные виды в Кировской области увеличились почти в 2 раза. И такие данные полностью опровергают утверждение специалистов Охотдепартамента Минсельхоза России об отсутствии спроса на шкурки диких пушных зверей.

Драматическая ситуация сложилась в последние 10 лет и с соболем. В 1990 г. шкурок этого ценного пушного зверя было заготовлено 240 тыс. шт. при общей его численности чуть более одного миллиона особей. Однако фактическая численность закупленных соболиных шкур в то время, с учётом оседания шкурок, составила 300–350 тыс. шт. После отмены госмонополии на заготовку пушнины официальные закупки шкурок соболя резко снизились. В 1996 г. они составили всего 53 тыс. шт., хотя, по утверждению многих специалистов, фактические размеры соболиного промысла сохранялись на прежнем уровне.

В результате либерализации внешнеэкономической деятельности и выхода на прямые зарубежные связи, как отдельных хозяйств, так и частных фирм, произошло резкое снижение цен и объёмов поставок шкурок соболя на экспорт. Например, в 1990 г. только объединением «Союзпушнина» за границу было вывезено 149,3 тыс. шкурок «дикого» соболя по цене 120,8 долл. США за штуку, тогда как в 1998 г. на экспорт было поставлено лишь 60,65 тыс. соболиных шкур по цене чуть более 72 долл. Вот и получается, что за последние 8 лет экспорт шкурок соболя этим объединением сократился чуть ли не в 2 раза. В то же время шкурка ценного баргузинского кряжа в 1987 г. стоила 237 долл., а через десять лет её цена упала до 82 долл., и именно в результате бесконтрольного вывоза пушнины за границу. А государство в итоге лишается части валютной выручки, но что более существенно — тем самым невольно создаются условия для утечки капитала за рубеж. Ведь переработанная там пушнина возвращается в Россию в виде дорогих меховых товаров.

Лицензии… «за намерения»

Введение именных платных лицензий «за намерения» добычи пушного зверя, в том числе и соболя, исключило возможность соблюдения на практике научно обоснованных квот их отстрела. По действующему постановлению Правительства РФ № 1 от 4 января 2000 г., именную разовую лицензию охотник может получить и сроком на целый год, а сколько он при этом и каких добудет зверей, никого вроде как и не волнует. Сомневаться в правильности принятия подобного решения заставляет, например, тот факт, что когда в Красноярском крае, впрочем, как и фактически повсеместно в России, начали разваливаться многие сельские предприятия, то число местных жителей, невольно брошенных обездоленной судьбой на соболиные промыслы, удвоилось. И если раньше большинство из них были охотниками-любителями и тратили на своё хобби только очередной отпуск, то теперь они занимаются пушным промыслом постоянно в течение всего охотничьего сезона. Однако здесь настораживает и то, что выкупается ими часто заниженная квота добычи — 10–20 соболей, а это гораздо меньше того, что позволяет продуктивность охотничьих угодий участка. Более того, сверхлимитная добыча по более низким ценам нелегально скупается разного рода заготовителями, чья деятельность находится вообще вне сферы налоговых органов. Например, в Иркутской области до 70 % добытой промысловой пушнины скупается частными лицами, которые к тому же не несут по её охране и воспроизводству никаких затрат, а часть пушнины и иных охотничьих трофеев сбывается контрабандным путём в Китай.

Проследить же за соблюдением количества отстрелянных охотниками пушных зверей по предварительно оплаченным лицензиям практически невозможно, что и сделало реальностью занижения охотниками легальной добычи в 4–5 и более раз, а тем самым и процветание теневого оборота пушнины. Следовательно, можно считать, что обозначенное в отчётах Охотдепартамента Минсельхоза России число нарушений правил охоты за последние годы: 1997 г. — 48 тыс., 1998 г. — 52,5 тыс. случаев — занижено в несколько раз. И здесь необходимо отметить, что подобные нарушения в отчётности госорганов спровоцированы чаще всего некомпетентным, мягко говоря, нововведением платы за пушные промыслы.