Коллектив авторов - Государственность – национальная идея Беларуси Страница 41

Цели программы включают увеличение объемов производства во всех категориях хозяйств до уровня 139–145 процентов, увеличение выручки от продажи товаров, продукции, работ и услуг в сельском хозяйстве в 2,3 раза, увеличение прибыли от продаж в 9,2 раза, рост производительности труда на 67 %, увеличение среднемесячной заработной платы работников АПК в 2,7 раза. Особенно относительно этого последнего пункта, позволю себе поделиться собственными размышлениями. В июне 2014 года в ходе IX Международного белорусского медиафорума я посетил с рабочим журналистским визитом ОАО «Агрокомбинат «Дзержинский» и принял участие в пресс-конференции Семёнa Борисовичa Шапиро, губернатора Минской области, а в прошлом генерального директора этого агрокомбината и министра сельского хозяйства. Представители украинской делегации (в контексте перемен в этой стране, в том числе давления со стороны Международного валютного фонда и Всемирного банка по реформированию системы налогообложения в Украине по старым моделям, примененным в Польше) задали вопрос о среднем доходе на предприятии, очевидно с таким подтекстом, что, например, в Польше и других странах, которые пошли западным путем трансформаций, он номинально выше на душу населения, поэтому предположительно также вырастет в Украине, если она пойдет тем же путем. Семен Борисович только улыбнулся, признал, что суммы меньше, а затем только добавил: «Но мы забираем у наших граждан, работников примерно 15 процентов их дохода, должны ли мы забирать 40 процентов и более, как это происходит в других странах? Должны ли мы как бы давать заработать только для того, чтобы больше забирать в виде налогов, страховых отчислений и реальных цен, без субсидий (например, на коммунальные услуги)?»

Губернатор С.Шапиро, конечно, прав. Для жителей Центральной Европы, в том числе Польши, самой шокирующей и наиболее трудно воспринимаемой до 1989 года платой за трансформации стало увеличение стоимости жизни в сочетании с лавинообразным ростом безработицы. После наличия дешевого советского газа (расчеты за который производились в рамках СЭВ в трансферных рублях), практически неощутимой квартплаты и платы за электроэнергию, а также небольших сборов и отчислений (в виде налогов) на рабочем месте, переход к рыночным ставкам привел к резкому обнищанию общества и значительному расширению вилки заработной платы, и, следовательно, к все большему экономическому расслоению, вплоть до появления олигархической группы. Стал использоваться механизм целенаправленного ограничения объемов промышленного производства (а затем и сельскохозяйственного), доходы населения снизились, и появилась массовая безработица (в некоторых регионах Польши по-прежнему достигающая более 20 процентов), затем эмиграция с целью заработка, которая в последние годы охватила около 3 миллионов поляков трудоспособного возраста.

В свою очередь, изменения в сельскохозяйственном секторе после временного и очень недолгого оживления и небольшого увеличения доходов, вызванного резким отпуском цен на продукты питания, вернулись к уровню даже более низкому по сравнению с периодом кризиса 80-х годов. Этому негативному результату способствовали более быстрый по сравнению с ростом цен на сельхозпродукцию рост цен на промышленные товары и средства производства, а особенно применяемые в 90-е годы и позже антиинфляционные механизмы, политика дорогого кредита, которая затормозила модернизацию сельского хозяйства, загнала производителей в долговую ловушку (в соответствии с произвольным решением центрального банка, задолженности увеличивались даже 1000-кратно!), в то же время заморозила доходы потребителей, что сделало невозможным получение дохода от продажи. Также отменено существующее и сегодня в Беларуси дотирование закупок сельхозпроизводителями топлива и искусственных удобрений.

В Польше 90-х годов, с одной стороны, существовала проблема инфляции, но инфляции предложения, связанной с уходом капитала с рынка, и в то же время наблюдалась рецессия, вызванная упадком производства. В свою очередь, сельское хозяйство, которое было элементом сохранения рыночных принципов даже в коммунистических реалиях, было беспрецедентным образом оставлено не только без активной поддержки государства, но и без прогнозов финансовой политики государства, в условиях полной открытости внутреннего рынка после заключения соглашения об ассоциации с ЕЭС на фоне одновременного политически мотивированного ухода с прежних, восточных рынков и от сотрудничества. Ситуация отнюдь не улучшилось, а даже ухудшилась в результате вхождения в структуры Европейского Союза и описанного ранее влияния на польскую экономику жесткой Единой сельскохозяйственной политики ЕС.

В то время как Единая сельскохозяйственная политика ЕС затрудняла развитие и восстановление польского производства сельхозпродукции, реализуемые в Беларуси программы развития уже приблизили страну к достижению показателей, запланированных на 2015 год, как, например, в абсолютных цифрах, к росту стоимости экспортируемой сельскохозяйственной продукции до 7,2 млрд. долларов и внешнеторговому сальдо в сельском хозяйстве 4 млрд. долларов. Интегральный индекс оценки эффективности сельскохозяйственного производства, с учетом увеличения объемов производства сельхозпродукции, а также доходов от ее продажи, как ожидается, достигнет 11 процентов – и это вполне достижимый уровень, в том числе благодаря рациональной политике белорусских властей в условиях украинского кризиса и торговой напряженности в отношениях Россия-Запад.

С точки зрения сравнительного анализа, также необходимо хоть и с опозданием отметить фундаментальную, с точки зрения стабильности обществ, разницу между деклассированием и цивилизационным регрессом польских земель, выведенных их севооборота (что касается как остатков государственных аграрных хозяйств, так и индивидуальных хозяйств, обреченных на социальную вегетацию за счет базовых доплат в рамках Единой сельскохозяйственной политики), с инфраструктурными мерами, реализованными в рамках государственных программ развития в Беларуси. Их цель состоит, в частности, в развитии социальной сферы в сельских населенных пунктах, модернизации уже существующих агрогородков, а также расширение сферы их влияния на близлежащие деревни (в области инженерии, транспорта, коммуникации, объектов общественного пользования). Ведется и будет продолжаться в перспективе после 2015 года работа по строительству жилья, развитию жилищно-коммунального хозяйства, телекоммуникаций, здравоохранения, культуры, газификации и электрификации, улучшению дорожной сети и безопасности. Для сравнения, 90-е годы в Польше – это период беспрецедентного сокращения всех форм государственной или кооперативной организации околоаграрной инфраструктуры, таких как государственные машинные центры, государственные семеноводческие станции, сельхозкооперативы. Парадокс в том, что лишь сейчас, очень медленно и под диктовку «экспертов ЕС», под новыми названиями создается, по сути, то, что, по рекомендации этих же «экспертов», еще до вступления в ЕС ликвидировалось – например, «группы производителей» вместо старых сельхозобъединений или «оптовые рынки» вместо уничтоженных объединений гминных кооперативов, кампании по продвижению употребления рыбы по аналогии с высмеиваемым как коммунистический пережиток Главным управлением рыбной промышленности. Трудно привести более явные свидетельства поражения реформаторов польской (центрально-европейской) аграрной и продовольственной политики и признания превосходства белорусского пути.

Для порядка еще только обратим внимание на масштаб проектов по развитию в Беларуси в период 2011–2015. О нем свидетельствует финансовый план на 29.800.000.000.000 рублей бюджетных средств (в том числе на развитие производственного сектора – 27 трлн. рублей, а на социальные цели – 2,8 трлн. рублей). За последние 10–12 лет государство поддержало аграрный сектор на сумму 40 млрд. долларов.

Однако было бы неправильно признавать нынешнее состояние организации сельского хозяйства Беларуси (как и всей экономики) как нечто постоянное. Власти обнародуют ясные и четкие принципы начала сельскохозяйственной деятельности и создания хозяйств, в то время как президент А. Лукашенко летом 2014 также повторил заявление о приватизации сельскохозяйственных предприятий. Беларусь может постепенно сократить механизмы поддержки – в соответствии с ожиданиями партнеров из Евразийского экономического сообщества – в первую очередь, в связи с уже достигнутой высокой рентабельностью сельхозпредприятий, порядка 1,16 трлн. рублей в 2013 году.

Приведенный весьма поверхностный анализ аграрной политики в Беларуси показывает, насколько удивление ее зрелостью и эффективностью, которое выражают западные наблюдатели, связано с невежеством и анахроничным взглядом на «страну колхозов». Именно нынешний международный кризис, и особенно угроза «новой холодной войны», ясно доказывает, что как раз Минск не потратил последних 25 лет впустую, особенно в последние десятилетия, во время которых страной управлял Александр Лукашенко. Для автора из центрально-европейского государства, которое выбрало совсем иной путь трансформаций и реформ, этот вывод особенно болезнен, хотя и есть надежда на будущее, что кто-то и в моей стране в конце концов возьмет пример с Беларуси.