Внутренний СССР - От человекообразия к человечности Страница 44

Но поскольку проблемы в отношениях с окружающими в процессе изменения строя своей психики неизбежны, а терпеть их неограниченно долго без смысла и цели человек в течение своей ограниченной жизни не может, то это приводит к необходимости уметь разрешать конфликты и проблемы не путем ухода от них, не путем подавления и устранения их внешних носителей, а путем выхода обеих конфликтующих сторон на новый качественно иной уровень миропонимания, нравственности и этики каждой из сторон, при которых, во-первых, их прошлые конфликты утрачивают значимость для общего им дальнейшего будущего, а, во-вторых, новые разногласия того же характера становятся невозможными: то есть необходимо уметь искренне и терпеливо устранять зло тем, что лучше.

Несмотря на бедственность нынешнего общества, несмотря на господство нечеловечного строя психики в нём, умышленная агрессивность, тем более такая, в основе которой лежит осознанная долговременная стратегия, обращенная против кого-либо персонально, — явление достаточно редкое. По этой причине подавляющее большинство конфликтов и выражений взаимной нетерпимости между людьми по существу являются недоразумениями разной глубины и тяжести, вызванными неупорядоченностью и распущенностью психики и прежде всего — неприкаянностью разума большинства индивидов. Язык в данном случае точен: психологическая причина конфликтов — различное осмысление участниками конфликта-недоразумения на разных уровнях иерархии психики каждого из них того, что произошло в жизни и того, что ещё не свершилось, но последствия чего возможно уже определённо различимы в будущем.

И так сам язык дает подсказку к построению бесконфликтных отношений между теми, кто стремиться изжить в себе животный строй психики или строй психики зомби и быть Человеком, помогающим окружающим на общем пути к человечности: постоянно ДОРАЗУМЕВАТЬ, чтобы не возникало недоразумений, выражающихся во взаимной нетерпимости, перерастающей в открытые конфликты. [267]

Это не означает, что «не мытьем, так катаньем» следует навязать оппоненту свое мнение, так или иначе перепрограммировав его психику или подавив его волю к деятельности; либо же успокоить оппонента и усыпить его активное противоборство, сказав ему, что он безусловно прав, а самому остаться при своем неизменном мнении и продолжать вести скрытно от него деятельность прежнего характера.

«Доразумевать» в данном случае означает: постоянно выявлять нравственные, мировоззренческие причины, особенности мироощущения и мышления (как процесса), в результате которых разные люди в одних и тех же обстоятельствах, на основе вроде бы одной и той же информации приходят к взаимно исключающим мнениям (на разных уровнях их психики), что является основой внутренней конфликтности психики индивидов и выражается в их поведении как “борьба с самим собой”, так и конфликты-недоразумения между ними.

Вопрос только в том, как и на какой основе «доразумевать», тем более, что нынешняя культура, семья и школа не учат людей с детства, как строить отношения между собой так, чтобы конфликты между ними не возникали, а возникшие быстро утрачивали свою значимость и завершались согласием. Но и об этом тоже невозможно сказать ничего принципиально нового: издревле известна пословица «ум — хорошо, а два — лучше».

Однако, классическая психология общества индивидуалистов обходит молчанием вопрос, почему два ума, лучше чем один? почему три ума не лучше двух? и почему, хотя «Бог троицу любит», но всё же «третий лишний» и не только в отношениях между мужчиной и женщиной? И хотя древнее наблюдение утверждает, что «ум — хорошо, а два — лучше», но поскольку оно умалчивает, почему именно два ума , это придется понять самостоятельно.

Для этого необходимо вспомнить, как разные общества в разные исторические эпохи относились к вопросу о построении общественно значимых властных структур. Можно заметить, что в разных обществах структуры строились на взаимно исключающих друг друга принципах.

Общества, в которых повышенное внимание уделяли принятию решения методом голосования, заботились о нечетном количестве участников, если не каждого из возможных его голосующих “комитетов”, то наиболее значимых из них, чтобы автоматически обеспечить принятие [268] решения большинством минимум в один голос. Один из наиболее известных примеров — триумвираты [269] в истории Древнего Рима; нынешние разного рода “трехсторонние” комиссии и т.п.

Но в истории можно увидеть и общества, которые строили свои властные структуры так, чтобы однозначно исключить возможность принятия решения большинством в один голос, будь то голос монарха, либо же голос одного из участников постоянного или временного “комитета”, облеченного теми или иными полномочиями.

Так в древней Спарте было два царя; греческое войско систематически возглавляли — вопреки принципу единоначалия — два равноправных стратега одновременно, хотя в отдельные периоды они командовали “повахтено”, чередуясь между собой, а в боевой обстановке полноту единоначалия принимал на себя один из них; Иисус посылал апостолов на проповедь попарно, как о том сообщает Новый Завет (Марк, 6:7); Альбер Ревиль в книге “Иисус Назарянин” [270] особо обращает внимание на то, что и во главе Великой Синагоги древней Иудеи приблизительно после 230 г. до н.э. раввины стояли по двое, однако он, будучи носителем индивидуалистического мировоззрения, не смог найти удовлетворительного объяснения этому факту, вызвавшему его удивление.

А высшее жречество древнего Египта стояло особняком и сочетало в организации своей деятельности оба принципа: нечета и чёта. Во времена, предшествующие исходу евреев из Египта, оно состояло из десятки высших посвященных Севера и десятки высших посвященных Юга [271], а каждая из десяток возглавлялась одиннадцатым жрецом, её первоиерархом и руководителем.

То есть, каждый из руководителей десяток, в случае голосований в ней [272], по своему разумению, будучи наивысшим из посвященных, т.е. наиболее знающим в составе одиннадцати, поддерживал одно из двух мнений, между которыми могли поровну разделиться ему подчиненные жрецы десятки, знающие меньше чем он по условиям построения иерархии. Это обеспечивало неизбежное принятие определённого решения по каждому из вопросов каждой из , хоть на Севере, хоть на Юге, вне зависимости от того, как разделилась во мнениях десятка, подчиненная своему первоиерарху.

Но если обе команды работали вместе, то ситуация “голосований”, в которой мнения разделялись 11 — «за», 11 — «против», не только не была однозначно исключена, но была статистически запрограммирована самими принципами построения системы, поскольку высшие посвященные первоиерархи, руководившие каждой из десяток были равноправны, а их мнения были равно авторитетны для всех прочих.

Если голоса даже не обеих команд в целом, а только их первоиерархов разделялись поровну между двумя взаимно исключающими друг друга мнениями в отношении одного и того же вопроса, то равноправие руководителей команд ставило их в положение, в котором они обязаны были вдвоем прийти к общему для них единому мнению.

Таким образом, высшая властная структура древнего Египта математически описывалась весьма своеобразной формулой:

2 ? (1 + 10)

Конечно, легко представить, что двое наивысших жрецов могли договориться между собой бросить жребий, и какое решение вопроса выпадет по жребию, то и принять. Такой подход к решению проблемы разрешения неопределённости в принятии решения (в случае распределения голосов поровну между двумя взаимно исключающими вариантами) понятен и приемлем для подавляющего большинства любителей «машин голосования». И построение многих из них на принципе нечетности числа участников голосований играет роль именно такого рода бросания жребия, поскольку мало кто заранее может предсказать, как именно распределятся голоса при синхронном голосовании группы, и на чьей стороне окажется единственный решающий голос.

Однако, хотя по высказанному предположению руководители десяток и могли договориться между собой бросить жребий, но это было бы с их стороны нарушением системообразующих принципов их рабочей структуры «2 ? (1 + 10)», которую умышленно построили и поддерживали при смене поколений таковой, чтобы она статистически запрограммировано допускала возможность разделения голосов поровну между двумя взаимно исключающими друг друга мнениями по одному и тому же вопросу.

Иными словами, хотя первоиерархи, руководившие десятками высшего жречества, были явно не глупее нынешних демократизаторов и могли догадаться, что такого рода невозможность принятия определённого решения при равенстве числа голосов «за» и «против» легко снимается простым бросанием жребия, но сверх того они понимали и другое: что этого не делать. И именно того, что решение вопроса действительно лучше не отдавать на волю непостижимого случая, а в ряде обстоятельств и не доверять большинству голосов [273], не понимают наивные сторонники машин голосования; а также и сторонники монархии, заботящиеся об автоматически неизбежном принятии решения по любому вопросу преимуществом минимум в один голос при нечетном количестве участников голосующего “комитета”.