Ангус Роксборо - Железный Путин: взгляд с Запада Страница 45

Я провел с Дмитрием медиатренинг, чтобы помочь ему свободнее чувствовать себя перед телекамерой. Это был шанс не только привлечь его внимание к собственному голосу и манерам, но и подготовить к самым каверзным вопросам из возможных, научить искусству выражать несколько основных мыслей сжато и кратко. Многие участники интервью, не знающие, как работают западные новостные передачи, разводили долгие и бессвязные речи, так и не добираясь до сути.

В 2007 г., во время саммита «Большой восьмерки» в Германии, Песков обратился ко мне с особой задачей: переписать и сделать более колоритной речь, которую президент Путин намеревался произнести в Гватемале в поддержку российской заявки на проведение зимних Олимпийских игр 2014 г. в Сочи. Заявка прошла успешно — и я, естественно, целиком приписываю эту честь себе! (На самом деле большинство моих предложений не было принято.) Когда в 2008 г. Дмитрий Медведев стал президентом, я давал консультации относительно видеоматериалов и подкастов и видел, как по крайней мере некоторые из моих идей находят воплощение в его новаторском блоге.

Начальник Дмитрия Пескова, Алексей Громов, во времена президентства Путина был одним из самых влиятельных людей в Кремле. Мне представили его как «единственного, кто может войти в кабинет Путина без предварительной договоренности». Громов ежеденевно виделся с президентом и был постоянной «референтной группой» для его идей в политике. Кроме того, Громов осуществлял жесткий контроль над российскими СМИ. Однажды, когда я пил чай у него в кабинете, к нему заглянул глава ВГТРК. Громов коротко представил ему меня, потом взмахом руки отправил его в другую комнату, предложил налить себе что-нибудь выпить и подождать. Предстояла еженедельная «накачка», во время которой Громов обсуждал планы на предстоящий период, чтобы освещение событий было «корректным».

Как и Песков, Громов начинал с дипломатической службы, занимал посты в Праге и Братиславе, а в 1996 г. вернулся в Россию, чтобы возглавить пресс-службу Ельцина. Он питает пристрастие к вязаным жакетам с рисунком и курит «мальборо», вставляя сигареты в длинный мундштук. В должности пресс-секретаря Путина он имел дело исключительно с представителями российских СМИ, оставив иностранную прессу Дмитрию Пескову. Во время очередной встречи с Громовым я поднял одну из постоянных проблем: Запад считает, что Россия постепенно возвращается к советскому образу мысли и поведения, и чтобы перебороть это убеждение, необходимо не только перестать действовать подобно Советам (например, запрещая демонстрации оппозиции), но и решительно отрекаться от советского прошлого в речах и документальных материалах, которые можно показать по государственному телевидению. Ответ Громова был показателен. Он признавал, что эти действия окажут положительный эффект на отношение Запада, но добавил, что «мы должны учитывать и мнение отечественной аудитории, которая в целом относится к Советскому Союзу положительно, прежде всего должны думать о политической стабильности внутри страны». На меня произвело удручающее впечатление то, что Громов смирился с тем, что многие россияне, особенно представители старшего поколения, питают ностальгические чувства к прошлому и что попытки бросить вызов этим взглядам могут привести к «нестабильности». При своем влиянии на государственные СМИ Громов мог бы начать кампанию с целью изменить представления о прошлом. В конце концов, это делалось при Горбачеве и Ельцине. Теперь же правительство своим бездействием вело к возрождению сталинизма и коммунизма. Хуже того, — как мы увидим в следующей главе, — школьные учебники переписывали, преуменьшая значение преступлений Сталина.

На протяжении нескольких лет я старался быть как можно более искренним и прямым в своих советах, даже если они выходили за привычные рамки «консультаций в сфере связей с общественностью». В этот период власти начали разгонять демонстрации, организованные новой оппозиционной коалицией «Другая Россия» во главе со знаменитым шахматистом Гарри Каспаровым. Я объяснял своим кремлевским коллегам, что никакой пиар не устранит ущерб, нанесенный одной фотографией, на которой полицейские избивают старух во время акции протеста. Но само собой, выводы из моих замечаний были сделаны неверные. Не сомневаюсь, что в душе Дмитрий Песков целиком и полностью соглашался со мной, но не ему было менять тактику действий полиции.

Однажды меня попросили прокомментировать статью, подготовленную для Дмитрия Медведева для публикации в престижном журнале Foreign Affairs. Это было в 2008 г., после войны с Грузией. Статья была написана так скверно (хотя как минимум три человека с различными взглядами внесли свой вклад в работу над ней), что я отправил разгромную рецензию, заявив, что написанное следует порвать и выбросить, если помощники президента не хотят, чтобы его сочли шизофреником. Брови моих коллег, профессиональных пиарщиков, опасавшихся вызвать недовольство работодателей, взлетели вверх. Но Песков поблагодарил меня за откровенность.

Однако, несмотря на все доверие Пескова к моему мнению, со временем я понял: оно мало что меняет. Кремль хотел, чтобы мы помогали ему распространять сообщения, а не менять их текст. Нам ничего не поручали заблаговременно. Например, мы просили заранее предоставлять копии важных речей (или, по крайней мере, выдержки из них), которые могли бы вызвать интерес у ранних утренних новостных СМИ и распалить аппетит, а к концу дня достичь максимального эффекта. Это обычная практика пресс-служб западных правительств. Но Кремль не доверял своим медиаконсультантам. Тексты речей Путина мы получали одновременно с журналистами. Что касается пиар-акций, привлекавших внимание Запада, — к примеру, снимков, на которых Путин предстает в образе мачо, — то они не имели к нам никакого отношения. Мы всегда узнавали о них постфактум.

За свою работу Ketchum получил в 2007 г. престижную премию в области пиара, но мне известно, что Кремль хотел, чтобы его пиар-консультанты действовали «напористее» — не просто устраивали пресс-конференции, интервью или предоставляли материалы для брифингов и аналитических документов, но и путем манипуляций добивались от журналистов создания более позитивного образа России. Помню один разговор с заместителем Пескова, в котором он раскритиковал нас за недостаточный контроль, когда после интервью с одним министром мы не проследили за тем, чтобы журналист «написал все правильно». В газетах нас обвинили бы в манипуляции общественным мнением, в стремлении замалчивать факты нарушения прав человека при Путине. Возможно, Кремль ждал именно этого. Но основной задачей агентства Ketchum было информировать Кремль о том, как к нему относятся, и побуждать к проявлению инициативы и введению изменений. Разумеется, менять следовало в первую очередь смысл сообщений, а не то, как их преподносили. Но это была уже политическая задача, и она не входила в круг обязанностей Ketchum.

Прочие методы Запада

Проект Ketchum был не единственным «инструментом пропаганды», которым в то время пользовался Кремль. В конце 2005 г. начал вещание круглосуточный спутниковый телеканал «Россия сегодня» (Russia Today, в дальнейшем — RT), целью которого было дать «российское освещение» мировым событиям, а также информировать аудиторию во всем мире о политике и жизни России. Располагая в первый же год бюджетом в 60 млн долларов, руководство канала наняло российских и иностранных ведущих с прекрасным английским языком. Канал выглядел так же профессионально, как его многочисленные конкуренты на глобальном телевизионном рынке. Но в отличие от таких соперников, как BBC World News, CNN или France-24, RT не ставил перед собой задачу оставаться бесстрастным источником новостей, преподносящим сюжеты как они есть. Миссия RT состояла в том, чтобы объяснить Россию миру, поэтому акцент был сделан на внутриполитических событиях, попытки всеобъемлющего освещения событий в других странах предпринимались нечасто. Понимая, что у зрителей есть и другие источники информации, канал RT не уклоняется от освещения действий оппозиции и даже от критических высказываний в адрес российской политики. Тем самым ему удается поддерживать иллюзию плюрализма в российских СМИ, в сущности, отступая от истины: RT — исключение на российском телевидении, так как канал ориентирован на иностранную аудиторию. Свою истинную окраску и назначение он продемонстрировал во время войны 2008 г. с Грузией, когда все притязания на сбалансированное освещение событий были отброшены и канал Russia Today стал полноценным инструментом кремлевской пропаганды.

Канал был основан государственным новостным агентством «РИА “Новости”», выросшим из советского агентства печати «Новости» (АПН) и сочетавшим две отдельных роли: во-первых, эта организация занималась сбором информации и предоставлением новостных отчетов прежде всего иностранной аудитории; во-вторых, его зарубежные бюро служили центрами распространения российской правительственной информации. Эта последняя функция в определенной степени пересекалась с задачами, поставленными перед Ketchum и GPlus, что привело к некоторым трениям. У меня создалось впечатление, что агентство «РИА “Новости”» не обрадовалось, узнав, что его роль официального пропагандиста Кремля узурпировали иностранцы. Например, однажды сотрудники GPlus, получив задание подготовить брифинг с представителем РФ в Брюсселе Евгением Чижовым, узнали, что он уже работает с РИА «Новости» над тем же проектом — только РИА, располагая огромными ресурсами, действует с размахом, предусматривая видеосвязь с Москвой.